Итак, общение Падмасамбхавы с сансарным умом продолжается. Его изгнали из дворца, и он отправился навстречу новым открытиям. Открытие, которое он совершает в этот момент, — это вечность. Здесь вечность — это чувство того, что переживание пробуждённости существует постоянно и устойчиво, и нет необходимости принимать какие-либо решения. В этот момент, в связи со вторым аспектом, для Падмасамбхавы на первый план выступает отсутствие решений в опыте общения с живыми существами.
Второй аспект Падмасамбхавы носит имя Ваджрадхара. Ваджрадхара — это принцип или состояние ума, обладающее бесстрашием. Произошёл выход за пределы страха смерти, боязни боли и горя и других подобных страхов. Преодолев эти состояния, вечность жизни продолжается за их пределами. Такая вечность не особенно зависит от жизненных ситуаций и от того, делаем ли мы их более здоровыми или нет, достигаем ли долголетия. Эта вечность не зависит от подобных вещей.
Мы говорим об ощущении вечности, которое можно применить к нашей жизни. Такое отношение к вечности заметно отличается от общепринятого духовного представления о вечности. Это общепринятое представление заключается в том, что по достижении определённого уровня духовного величия вы будете освобождены от рождения и смерти. Вы будете существовать вечно, наблюдать за игрой мира и получите власть надо всем происходящим. Это представление о сверхчеловеке, который не может быть уничтожен, о добром спасителе в костюме Супермена, который помогает всем. Это общепринятое представление о вечности и духовности несколько искажено и карикатурно: духовный супермен, имеющий власть над другими, и, следовательно, способный достичь долголетия, которое обеспечит непрерывность этой его власти. И, разумеется, он всем помогает.
Опыт переживания вечности Падмасамбхавой как Ваджрадхарой — или его существования как вечности — совсем иной. В опыте Падмасамбхавы присутствует ощущение непрерывности, поскольку он превзошёл страх рождения, смерти, болезни и всех видов боли. Есть только постоянная жизнь, интенсивное ощущение, что он, Падмасамбхава, в сущности, не живёт и не существует, — скорее живёт и существует мир, а следовательно, он и есть мир, а мир есть он. Он обладает властью над миром, поскольку не имеет власти над миром. Он не желает занимать позицию могущественного человека.
Ваджрадхара — это санскритское имя. «Ваджра» означает «нерушимый», «дхара» — «держатель». Итак, Падмасамбхава достигает состояния вечности как «держатель нерушимости» или «держатель непоколебимости». Падмасамбхава достигает вечности, поскольку рождён как абсолютно чистое и совершенно невинное дитя — он настолько чист и невинен, что лишён страха перед исследованием мира рождения и смерти, страсти и агрессии. Такова была его подготовка к существованию, но его исследование вышло за пределы этого уровня. Рождение, смерть и другие виды угроз и опасностей могут казаться сансарическому, или заблуждающемуся уму незыблемыми реалиями незыблемого мира. Но вместо того чтобы считать мир угрожающей ситуацией, Падмасамбхава стал воспринимать его как свой дом. Так он достиг изначального состояния вечности, в корне отличающегося от состояния увековечивания эго. Эго должно постоянно себя подпитывать, его приходится постоянно подбадривать. Но в данном случае, преодолев духовный материализм, Падмасамбхава достиг непрерывного, устойчивого состояния, вдохновлённого его собратьями, сбитыми с толку людьми, живыми существами.
Молодой принц, недавно изгнанный из своего дворца, скитался по кладбищу. В воздухе парили скелеты с развевающимися волосами. Вокруг, рыча и скуля, шныряли шакалы и кружили стервятники. От смрада разлагающихся тел невозможно было укрыться. Утончённый молодой принц вполне гармонично вписался в эту обстановку, хотя, казалось бы, был несовместим с ней. Он был совершенно бесстрашен. На время скитаний по кладбищу в джунглях Силва Цал недалеко от Бодхгайи бесстрашие стало его приютом. Вокруг него были жуткого вида деревья, устрашающие скалы и развалины храма. В воздухе витало ощущение смерти и запустения. Принца оставили одного, выгнали из собственного царства, и всё же он бродил по земле и забавлялся, будто ничего не случилось. В сущности, несмотря на все окружавшие его ужасы, он считал это место своим новым дворцом. Наблюдая за непостоянством жизни, Ваджрадхара увидел вечность жизни, постоянный и непрерывный процесс смерти и рождения.
В окрестностях кладбища начался голод. Люди умирали один за другим. Иногда на кладбище приносили ещё полуживых, люди были измучены постоянной игрой смерти и болезней. Всюду летали мухи, кишели черви, личинки и змеи. Падмасамбхава, юный принц, недавно изгнанный из дворца, наполненного драгоценностями, сделал это место своим домом. Он наслаждался жизнью на кладбище, не видя никакой разницы между ним и царским дворцом.
Наш цивилизованный мир такой опрятный и правильный, что мы не видим здесь мест, подобных тому кладбищу. Трупы кладут в гробы и с соблюдением почестей хоронят. Тем не менее вечно окружающие нас кладбища рождения, смерти и хаоса куда обширнее. В жизни мы постоянно сталкиваемся с кладбищенскими ситуациями. Нас окружают полумёртвые люди и скелеты. Но, если мы отождествим себя с Падмасамбхавой, то всегда будем бесстрашны. Хаос может воодушевлять нас — настолько, что в каком-то смысле превратится в порядок. Хаос может стать упорядоченным хаосом, а не просто запутанной неразберихой, если у нас получится установить контакт с миром, как он есть.
Падмасамбхава отправился в ближайшую пещеру и медитировал на принципе вечности природы будды: природа будды существует вечно, ей ничего не угрожает. Постижение этого принципа — одна из пяти стадий видьядхары: первая стадия, именуемая
«Видьядхара» значит «тот, кто хранит научное знание» или «тот, кто достиг полной безумной мудрости». Итак, первая стадия безумной мудрости — это мудрость вечности. Нам вообще ничего не угрожает, и всё есть украшение. Чем сильнее хаос, тем в большей степени всё становится украшением. Таково состояние Ваджрадхары.
Мы можем спросить, откуда у молодого, невинного принца навыки, позволявшие ему справляться с ситуациями, возникавшими на кладбище. Мы можем задать такой вопрос, поскольку предполагаем: для того, чтобы с чем-то справиться, необходима подготовка — система образования должна приносить нам пользу. Нам бы понадобилось прочесть книги о жизни на кладбище и получить инструкции о том, что там можно, а что нельзя употреблять в пищу. Падмасамбхава не нуждался в обучении, поскольку был пробуждённым уже в момент рождения. Он двигался из дхармакайи в самбхогакайю, а внезапная вспышка просветления не требует подготовки. Она не нуждается в системе образования. Такова врождённая природа, не зависящая ни от какой тренировки.
В сущности, само представление о необходимости обучения чему-либо ущербно, поскольку заставляет нас считать, что мы не можем обладать внутренним потенциалом, а следовательно, должны сделать себя лучше, чем мы есть, пытаться соревноваться с героями и мастерами. Поэтому мы пытаемся подражать героям и мастерам, веря, что в конце концов посредством некоего психофизического перехода сможем стать
И всё же, если мы представим себе Падмасамбхаву, медитирующего в пещере в окружении трупов и наводящих ужас диких зверей, его открытие может показаться нам безотрадным и немного пугающим. Но так или иначе нам приходится сталкиваться с этим в повседневных жизненных ситуациях. Мы не можем обмануть свой жизненный опыт, не можем обмануть свои ощущения или изменить их, просто поддерживая нереалистичную веру в то, что всё будет в порядке, что всё в конце концов будет прекрасно. Такой подход не даст ничего хорошего. Именно потому, что мы надеемся на хорошее и прекрасное, наши надежды не оправдаются.
Если у нас есть подобные ожидания, наш подход в корне неверен. Красота соревнуется с уродством, а удовольствие — с болью. В этой сфере сравнений вообще ничего не может быть достигнуто.
Мы можем сказать: «Я практиковал, я искал просветления, нирваны, но что-то постоянно не пускало меня вперёд. Сначала я чувствовал, что практика дала мне толчок. Я думал, что куда-то двигаюсь. Я чувствовал себя превосходно, ощущал блаженство и думал, что будет ещё лучше, что я смогу продвинуться ещё дальше. Но ничего не произошло. Практика стала монотонной, и тогда я начал искать другое решение, что-то ещё. В то же время я думал: „Я начинаю терять веру в переданные мне практики. Мне не следует
