буду делать потом? Если я достигну умиротворённого состояния ума, как я буду справляться со своими врагами и начальниками?» В сущности, мы задаём очень детские вопросы. «Если на пути развития случится то-то и то-то, что же будет дальше?». Это очень инфантильно, по-детски; это проявление свежего восприятия, вновь открытое ощущение всего таким, как оно есть.
Итак, Падмасамбхава жил во дворце; о нём заботились, его развлекали. Наконец его попросили жениться. Поскольку он был невинен, у него были большие сомнения на этот счёт, но, в конце концов, он решил согласиться. Юный принц вырос. Он исследовал сексуальность и систему супружества и вступил в отношения с женой. Постепенно он начал понимать, что мир вокруг него больше не такой изящный, не такой утончённый, как лепестки лотоса. Мир был захватывающим, игривым. Как будто ребёнку в первый раз дали большую игрушку, которую можно разбить, развинтить, разобрать, а затем собрать снова.
Это очень трогательная история путешествия вовне. Мы должны выйти наружу, сделать шаг вовне из изначальной невинности уровня дхармакайи, являющейся для природы будды состоянием зародыша. Нам придётся иметь дело с игривостью мира уровней самбхогакайи и нирманакайи.
Падмасамбхава как дитя представляет это совершенное, детское состояние, в котором не существует двойственности, нет «этого» и «того». Это состояние всеобъемлюще. В нём также присутствует ощущение свежести, поскольку это состояние тотально, повсеместно и не содержит ориентиров. И если нет ориентиров, ничто не загрязняет концепции и идеи. Это единое, абсолютно и наивысшее явление.
Падмасамбхава, начинавший жизнь в этом состоянии, после свадьбы стал ещё более игривым и озорным. Он даже начал экспериментировать со своей агрессивностью, обнаружив, что может использовать свою силу, чтобы бросать вещи, и что вещи от этого ломаются. Он дошёл в этом до предела, зная, что обладает внутренним потенциалом безумной мудрости. Он танцевал на крыше дворца, держа в руках два скипетра — ваджру и трезубец. Он уронил ваджру и трезубец, и они упали с крыши, попав в проходивших внизу мать и сына и убив обоих. Оказалось, что это были жена и сын одного из царских министров. Ваджра попала в голову ребёнка, а трезубец пронзил сердце матери.
Как озорно! (Боюсь, это не самая достойная история.)
Эта история имела серьёзные последствия. Министры решили оказать давление на царя и попросили его прогнать Падмасамбхаву, выслать его из царства. Преступление Падмасамбхавы было совершено в диком порыве к исследованию вещей на уровне самбхогакайи — в сфере получения опыта во всех его тонкостях, включая опыт рождения и смерти. Итак, царь выслал Падмасамбхаву. Он сделал это с великим сожалением, но игра мира явлений должна идти по своим правилам. Мир явлений имеет очень простой набор правил. Игра явлений постоянно включает в себя и причины и следствия.
Это не значит, что Падмасамбхава был подвержен карме. Скорее он исследовал непреложность кармы — кармические взаимодействия с запутанным внешним миром. Именно запутанный мир сделал из него учителя — сам он не провозглашал: «Я учитель!» или: «Я спаситель мира!». Он никогда не говорил ничего подобного. Но мир начал придавать Падмасамбхаве форму учителя или спасителя. И тот факт, что Падмасамбхава совершил насильственное деяние, вследствие которого ему пришлось покинуть земли царя Индрабхути и отправиться на кладбище Силва Цал («Прохладная Роща»), предположительно находившееся где-то в районе Бодхгайи, на севере Индии, является одним из проявлений этих действий мира, позволяющих процессу идти вперёд.
Детское свойство и исследовательское качество, развивающиеся в нашем существе, когда мы начинаем трудиться на духовном пути, требуют работы как с опасностью, так и со всевозможными удовольствиями. Это детское качество автоматически тянется к внешнему миру, уже осознав, что внезапное, мгновенное просветлённое состояние ума — это не конец, а лишь начало путешествия. Происходит мгновенное пробуждение — и мы становимся детьми. Затем мы учимся работать с явлениями, танцевать с ними, и в то же время взаимодействовать с запутавшимися людьми. Работа с заблуждающимися людьми автоматически придаёт нам ту или иную форму, которая, в соответствии с учением, необходима таким людям, и подталкивает к ситуациям, которые нужны для этого взаимодействия.
