Владислав покачал головой:
— Не думаю, что ты слышала что-нибудь об этой Грани. А название знакомо тебе потому, что на Основе есть целый ряд похожих топонимов, самый известный из которых — полуостров Истрия. Корень «истр» общеславянский, он восходит ещё к древнему племени истров, которые считали себя детьми Стрибога и жили на берегу реки Истр — ныне Дунай. Что же касается названия Грани Истра и её жителей — истрийцев, то оно возникло от их легендарного вождя по имени Истрик, который полторы тысячи лет назад привёл свой народ на эту Грань — как гласят предания, с Основы. По данным переписи семилетней давности Истру населяет порядка сорока миллионов человек, страна состоит из нескольких десятков княжеств, которые временами дружат, временами воюют, а чаще всего находятся в промежуточном между войной и миром состоянии. Общественный строй — патриархально-феодальный, чисто аграрная экономика — земледелие и скотоводство, основные торговые партнёры — несколько соседних, таких же отсталых провинциальных Граней. Язык — истрийский, по здешней классификации принадлежит к группе архославянских языков. Официальная религия — несторианское христианство2; среди верующих есть также христиане других конфессий, иудеи и мусульмане, к которым господствующая церковь относится вполне терпимо. Это всё, что сказано о Грани Истра в «Реестре населённых миров».
— А в архивных материалах? — спросила я и выразительно посмотрела на принесённую мужем папку.
Владислав открыл её, с сомнением посмотрел внутрь, а потом решительно захлопнул.
— Здесь сведений побольше, но они в основном общего характера. О людях, которые предположительно мои родственники, и о ребёнке, который предположительно я, упоминается лишь местами и не слишком подробно. Так как сейчас нас поджимает время, будет лучше, если я своими словами расскажу всё самое существенное, а позже, на досуге, ты ознакомишься с остальными материалами. Добро?
Время нас действительно поджимало — до торжественного приёма в честь группы провинциальных монархов, прибывших в Вечный Город на встречу нового тысячелетия, оставалось меньше часа, а Владиславу ещё следовало принарядиться перед церемонией, — поэтому я согласилась с его предложением, и он начал рассказывать:
— Одно из истрийских княжеств, не самое крупное, но и не мелкое, называется Верховина. Название говорит само за себя — это горный край, и его жители занимаются главным образом овцеводством. Двадцать семь лет назад правителем Верховины был князь Властимир, у которого было два сына и две дочери. Младшей из них, Марьяне, к тому времени исполнилось четырнадцать лет, и в столь юном возрасте она вышла замуж за своего двоюродного брата Огнеслава, который был лишь на год с небольшим старше её. Скорее всего, этот брак был вынужденный — на Истре не принято так рано жениться, да и супружеские отношения между двоюродными родственниками там не приветствуются. Я полагаю, что нежная дружба молодых людей зашла слишком далеко, и князь, когда узнал об этом, был вынужден срочно их поженить, чтобы избежать скандала. А может, всё было иначе — разразился скандал, и чтобы замять его, пришлось сыграть свадьбу. Как бы то ни было, в конце весны 1974 года Марьяна и Огнеслав поженились, а через несколько месяцев, в ночь с 20-го на 21-е декабря у них родился сын, которого назвали Володиславом, в честь весьма почитаемого на Истре святого. — Муж лукаво взглянул на меня. — Так что, если всё подтвердится, мне придётся привыкать к новому дню рождения. А вот имя, пожалуй, менять не стану. В конце концов, Владислав и Володислав — одно и то же, только на разных языках.
— Совершенно верно, — согласилась я. — А что было дальше?
Владислав нахмурился:
— Дальше история из романтической становится грустной. Спустя два месяца после рождения Володислава на Грани Истра произошёл мощный региональный Прорыв с эпицентром вблизи замка князя Верховинского. В результате массированной атаки нечисти замок был разрушен, почти все его жители, включая князя, княгиню, их старшую дочь и обоих сыновей, погибли. Уцелело лишь несколько человек из прислуги, которые в самом начале штурма успели покинуть замок. Повезло также Марьяне с мужем — в тот день они гостили у замужней сестры Огнеслава.
— А ребёнок?
— Он остался дома. После Прорыва из-под развалин замка, наряду с прочими телами, было извлечено обезображенное тельце грудного младенца. Поскольку другие проживавшие в замке дети были постарше, никаких проблем с его идентификацией не возникло. Все без колебаний признали в нём внука князя Властимира, и никому даже в голову не пришло допустить, что это могло быть тело какого-нибудь другого младенца. В отчёте инквизитора, который расследовал это событие, гибель Володислава рассматривается как бесспорный факт.
— Там был инквизитор?
— Не во время Прорыва, а гораздо позже. Дело в том, что князь Властимир был колдуном — слабеньким, впрочем, колдуном, но достаточно тренированным, чтобы обнаружить у внука колдовские способности и оценить их потенциальную мощь. После некоторых раздумий он решил сообщить Инквизиции, что в его семье, судя по всему, родился высший маг. От Истры до ближайшего командорства на Грани Тебриз четыре с лишним месяца пути по трактам, так что его письмо дошло до адресата лишь в начале мая. Инквизитор, посланный проверить сигнал, прибыл на место через неделю — он как раз патрулировал Запретную Зону и оказался ближе всех к Истре. Там ему оставалось лишь констатировать гибель Володислава, собрать свидетельства о происшедшем и убраться восвояси. А между тем, спустя всего лишь три дня после истрийского Прорыва Мэтр встретился на Основе с одной бездетной супружеской парой и предложил им на усыновление двухмесячного ребёнка по имени Владислав.
Я медленно кивнула. Рассказ мужа произвел на меня сильное впечатление. Но, если честно, я ещё не была убеждена. По приблизительным оценкам, в настоящее время численность всего человечества составляет порядка 25 триллионов, а при столь огромном количестве людей возможны и не такие совпадения.
Уловив мои сомнения, Владислав слегка улыбнулся:
— Это ещё не всё, Инна. Самое интересное содержится в конце отчёта, в его последней строке.
— И что же там?
— Подпись инквизитора, расследовавшего события на Истре. Это был... — он выдержал эффектную паузу, а потом докончил: — Ривал де Каэрден.
Я изумлённо воззрилась на мужа:
— В самом деле?!
— Представь себе, да! Как тебе нравится такое совпаденьице?
Я тихо вздохнула:
— У меня просто нет слов, Владик. Это поразительно, невероятно...
— Думаю, теперь ты согласишься со мной, что ни о каком случайном совпадении не может быть и речи.
— Пожалуй, да, — сказала я. — Слишком много совпадений для простой случайности. Так что твоё происхождение можно считать... Но нет, постой! Здесь что-то не так. Ведь с конца семьдесят третьего года Ривал де Каэрден находился при герцоге Бокерском. Как он мог весной семьдесят пятого оказаться вблизи Истры, за тридевять Граней от Агриса?
— Как раз той весной мог, — ответил Владислав. — Ведь с осени семьдесят четвёртого по лето семьдесят шестого герцог жил на Лемосе. Разве ты не знаешь?
— Да нет, знаю. В одном из писем он вкратце упоминал о том, что два года учился в лемосской школе для знатных юношей — это вроде земного Итона. Но я считала само собой разумеющимся, что и тогда Ривал никуда не отлучался.
— А он всё-таки отлучался. В январе семьдесят пятого года Ривал де Каэрден по приказу Мэтра был временно прикомандирован к Тебризскому командорству — одному из тех, в чьи обязанности входит контроль Запретной Зоны. Поскольку Грань Тебриз находится по другую сторону Кристалла от Лемоса и Агриса, он воспользовался «колодцем», чтобы сократить путь, и уже в начале февраля прибыл к месту назначения. Там Ривал прослужил четыре месяца, а буквально через несколько дней после поездки на Истру он получил приказ о возвращении на Лемос. Кстати, именно благодаря этому эпизоду из его карьеры была найдена моя родная Грань.
— Как это?
— Очень просто. Если ты думаешь, что сначала были обнаружены эти документы, — он посмотрел на папку, — а потом всплыла причастность к событиям на Истре Ривала де Каэрдена, то глубоко заблуждаешься. Всё было с точностью наоборот. Вообще-то идея о том, что Ривал мог быть связан не только с твоим похищением, но и с моим, с самого начала витала в воздухе, но никто из тех, кто занимался поисками моей родины, не обращал на неё внимания, так как все были уверены, что с ноября семьдесят третьего года де Каэрден постоянно был при герцоге и вплоть до своей смерти не покидал пределов Лемосского архипелага.
— И кто же первый рассмотрел её?
— Твой отец... в смысле, герцог. Он рассмотрел её сразу, как только узнал, что я тоже приёмный сын. — Владислав осуждающе покачал головой. — Знаешь, Инна, у него действительно есть веские причины бояться встречи с тобой. Не рассказывая ничего обо мне, ты фактически говоришь ему: а вот эта часть моей жизни тебя не касается, папочка, это не твоё дело. Добро бы шла речь о чём-нибудь незначительном, но ведь я, надеюсь, занимаю важное место в своей жизни. Ну, разве можно так? Разве ты не понимаешь, что причиняешь ему боль своей скрытностью, сухостью, неискренностью?
Я смущённо опустила глаза. Мне стало очень стыдно — и не только за свою чёрствость к герцогу. Я вдруг сообразила, что если бы ещё в первых своих письмах рассказала ему о проблемах Владислава, то Истра была бы найдена гораздо раньше — может, даже весной.
— А от кого он узнал о твоём усыновлении? — спросила я, не поднимая взгляда.
— От Маркеджани Торричелли. Насколько я понимаю, брат Сандры рассказал об этом, как о чём-то общеизвестном, даже не подозревая, что тем самым делает решающий шаг в поисках моей родни. Ну а герцог, переварив всё это, вежливо поинтересовался, не кажется ли странным отсутствие в тот самый период Ривала. У Маркеджани хватило ума тотчас сообщить об этом отцу. Командор Торричелли смутно припомнил, что де Каэрден действительно был куда-то откомандирован, и, после сверки со старыми записями, вчера вечером доложил обо всём дядюшке Ференцу. А остальное было делом техники. Получив зацепку, архивариусы за ночь раскопали нужные сведения и преподнесли их нам на тарелочке с голубой каёмочкой. И, кстати, один любопытный факт: в тот день, когда на Истре произошёл Прорыв, Ривал де Каэрден был на патрулировании в Запретной Зоне. Очевидно, он и спас от нечисти малыша... то есть меня. Дядюшка считает, что так оно и было, поскольку Мэтр, подобно другим Великим, предпочитал действовать руками людей. А потом Ривал устроил так, чтобы его направили на Истру проверить сообщение от князя Властимира; таким образом, он имел возможность провести расследование в нужном для себя русле и при необходимости скрыть кое-какие нежелательные факты.
Я уже раскрыла рот, чтобы кое-что сказать, но в последний момент передумала, решив не расстраивать Владислава. Когда его восторги немного поутихнут, он сам сообразит, что Мэтр не просто предполагал возможность Прорыва — он наверняка знал, что Прорыв произойдёт, а может, даже в точности знал день и час, когда это случится. Но он не сделал ничего, чтобы предотвратить гибель ни в чём не повинных людей, он пожертвовал ими ради достижения своей цели —
