Грани Нижнего мира

Я слабо улыбнулась:

— Мог бы и не бояться. Ведь тем самым я выдала бы своё местонахождение Нижнему миру, да и Инквизиция узнала бы от тебя, куда я направляюсь. Я уже говорила, что не собираюсь прятаться на Агрисе, рано или поздно всем заинтересованным сторонам станет известно, где я нахожусь; но к тому времени я хочу уже быть на месте.

— Вот именно, — кивнул Гуннар. — И диктовать оттуда свои условия: дескать, если Владислав вздумает поехать к тебе, ты убежишь и спрячешься там, где тебя вовек не найдут. И это заставляет меня думать, что ты боишься его. Но только боишься его погубить, но и боишься его самого. Ты узнала о нём что-то такое, что испугало тебя и толкнуло к бегству.

Я почувствовала, как моё лицо неудержимо краснеет.

— Ошибаешься, Гуннар. Я не... Впрочем, ты прав: я действительно боюсь его. Боюсь, что когда увижу его, когда он попросит меня вернуться, я просто не смогу устоять. Вот в этом смысле я действительно боюсь его.

— Но не только, — не уступал кузен. — Ведь той ночью ты разговаривала с княгиней Марьяной. Я знаю, что разговаривала, я совсем не дурак. Я слышал, как Велиал советовал тебе поговорить с матерью Владислава, спросить у неё, кто его отец. И когда ты ушла тем потайным ходом, а вернулась почти через час, я сразу догадался, куда ты ходила. Если помнишь, тогда я ещё спросил у тебя, где ты была, но ты уклонилась от ответа, а я больше не настаивал. Как раз после этой беседы ты решила бежать. — Он взял меня за руку. — Что ты узнала от Марьяны, Инга? Поделись со мной. Я же вижу, как тебя это мучит. Какую угрозу ты представляешь для Владислава? Почему ты не можешь иметь от него детей? И кто, в конце концов, его отец?

Я мягко высвободила свою руку.

— Извини, Гуннар. Я обещала Марьяне, что это останется между нами. Могу сказать тебе лишь одно: её рассказ окончательно убедил меня в том, что Велиал не лгал. Я действительно опасна для Владислава.

Гуннар ненадолго задумался.

— Но почему, в таком случае, Велиал раскрыл тебе свои карты? С его стороны разумнее было бы умолчать об этом и дождаться, пока ты действительно не погубишь Владислава. Ведь так?

Я согласно кивнула:

— Да, ты прав. Я много думала об этом и мучилась сомнениями, но в конце концов пришла к выводу, что Велиал просто сболтнул лишнее, стараясь убедить меня в том, что моё призвание — служить Нижнему миру. Он и прежде совершал глупейшие ошибки, позволяя нам расстроить его планы. Я решительно не вижу, какую пользу он может извлечь из моего бегства. Уверяю тебя: ему действительно было на руку, чтобы я и дальше оставалась с Владиславом.

— Гм... — Кузен швырнул окурок в ручей. — Но если посмотреть на это иначе: он хотел не тебя отдалить от Владислава, а наоборот — его от тебя. Может, рядом с мужем ты была неуязвима для Нижнего мира, а теперь, расставшись с ним, превратилась в лёгкую добычу. Ты рассматривала такую возможность?

— Рассматривала. Но это уже мои проблемы — и с ними я как-нибудь справлюсь. Предназначение — ещё не предопределённость, и с ним можно бороться. Я верю в свободу воли и убеждена, что никакая сила во Вселенной не способна отменить её. Я буду всеми силами противиться судьбе, на которую обрекли меня мои предки, однако не хочу, чтобы в этой борьбе без вины пострадал Владислав.

Гуннар вновь покачал головой:

— И всё-таки, Инга, я уверен, что ты бежишь от Владислава не столько из страха за него, сколько из страха перед ним. А ещё из чувства вины. Если в разговоре с княгиней Марьяной ты получила подтверждение тому, что у вас не может быть детей... — Он не договорил и устремил взгляд вдаль, за пределы защитного купола.

— Ну, допустим, — не выдержала я. — Допустим, так оно и есть. Разве это не веская причина, чтобы расстаться? Разве я вправе обрекать Владислава на бездетность? Если я буду вдали от него, он в конце концов полюбит другую. Я знаю, он сможет. У него слишком много любви, чтобы он долго держал её в себе. Сумел же он переспать с Сандрой, пусть и против своей воли — значит, сумеет сделать это осознанно, по своему собственному желанию.

Гуннар повернулся ко мне:

— А как насчёт тебя? Сможешь ли ты забыть Владислава и полюбить кого-то другого? Ну, если не полюбить, то хотя бы заставить себя лечь с ним в постель? Что-то я сомневаюсь в этом. Я знаю тебя лишь четыре месяца, но за это время успел убедиться, что ты не просто любишь Владислава, ты по- настоящему одержима им, как чёрные маги одержимы дьяволом, а праведники — Богом. Весь твой мир сходится на нём клином. Вот сейчас ты сидишь рядом со мной, но я понимаю, что здесь ты не вся. Твоё сердце, твоя душа, все твои чувства и помыслы находятся далеко отсюда, с тем единственным мужчиной, которого ты способна любить, но от которого убегаешь. Как ты будешь жить дальше с такой раздвоенностью?

Я поднялась и взяла котелок с помытой посудой.

— Как-нибудь проживу. Должна прожить... Ладно, хватит болтать. Пошли уже спать. Завтра у нас будет трудный день.

«Господи, — думала я, направляясь обратно к лагерю, — если Ты есть, на что я очень надеюсь, дай мне знак. Пришли какое-нибудь знамение, чтобы я поняла, кто такой Владислав, стоит ли мне бояться, что я погублю его. Намекни, что мне делать, ибо я в смятении, ибо я теряю веру в Тебя...»

На Основе я была очень набожной девочкой, по воскресеньям и праздникам посещала костёл, регулярно ходила на исповеди, из-за чего муж, который в душе был заядлым агностиком, порой подтрунивал надо мной — впрочем, делал это беззлобно и совершенно неагрессивно. Однако в последние полтора года, с тех пор как я попала на Грани, моя религиозность понемногу начала таять. На первый взгляд это казалось странным — ведь здесь, где сверхъестественное и необъяснимое встречается буквально на каждом шагу, а силы Света и Тьмы открыто борются за власть над миром земным, — здесь моя вера, по идее, должна была лишь окрепнуть. Но получилось как раз наоборот — я потеряла твёрдую почву под ногами и очутилась во власти сомнений. Мои представления о Боге, как о высшем существе, стоящем над всем мирозданием, пошатнулись. Я обнаружила, что подавляющее большинство религий на Гранях явно или скрыто проповедуют дуализм; даже традиционные христианские конфессии, на словах осуждавшие любые дуалистические ереси, на деле погрязли в манихействе6, отождествляя Бога с Вышним миром, который был лишь одной из двух противоборствующих вселенских стихий. Такого Бога я принять не могла — это был искусственный, опереточный Бог, не Творец, не Создатель, а просто антипод дьявола, его конкурент, соперничающий с ним за души людей. Я потеряла Бога в своём сердце — и это было самое страшное...

На следующее утро я произвела дополнительные расчёты, и мы снова двинулись в путь. К счастью, пророчества Леопольда касательно очередных «завтраков» не сбылись. Я выбрала правильную ориентацию на Трактовой Равнине, и часа через три нам встретился ночной «лоскут» с Контр-Агриса.

Тщательно изучив звёздное небо и убедившись, что не ошиблась, я перешла со спутниками в другую плоскость Равнины, которая содержала все «лоскуты» данной Грани (такую плоскость называли параллельной), и объяснила Гуннару и Леопольду:

— В принципе, мы можем нырнуть в «колодец» и отсюда, но лучше поискать местность, соответствующую расположению Шато-Бокер на Агрисе. Так мы сможем сэкономить день-другой путешествия в «колодце».

Гуннар со мной согласился, а вот Леопольд, чей скептицизм был посрамлён, когда я всё-таки нашла нужную нам Грань, снова воспрянул духом и заявил, что на поиски данной местности я потрачу не меньше недели, поэтому ничего похожего на экономию он в моём предложении не видит. Я велела ему заткнуться, пригрозив угостить его плёткой, затем внимательно сориентировалась по звёздам и направила мигом присмиревшего Леопольда в ту сторону, которую считала правильной.

То ли сегодня у меня выдался счастливый день, то ли я понемногу начала набираться опыта, но и на этот раз я выбрала верное направление и примерно час спустя нашла нужный «лоскут». Радуясь успешному завершению нашего многострадального путешествия по Граням, я вернула свой маленький отряд с Равнины в обычное пространство. Впереди нас ещё ожидал «колодец», но это уже было не в счёт — оставшийся до Агриса отрезок пути займёт в нашем субъективном восприятии лишь несколько минут.

— Вот так-то, друг любезный, — сказала я Леопольду. — Не считай меня полной неумёхой.

— А я не считаю тебя полной, — ответил кот. — Всего лишь на три четверти.

Тем временем Гуннар спешился и внимательно осмотрелся вокруг. Мы находились в небольшой ложбине, к которой с двух сторон подступал лес с золотеющей листвой. В небе над нами ярко светило солнце, был погожий осенний день.

— Странно, странно, — задумчиво промолвил кузен. — Эта местность совсем не похожа на окрестности Шато-Бокер. И кроме того, здесь ранняя осень, а у нас сейчас зима. А я читал, что противостоящие Грани полностью идентичны друг другу.

Я ловко спрыгнула с Леопольда, сняла с его крупа сумки, затем превратила его в кота.

— Строго говоря, это неверно, — сказала я Гуннару. — Противостоящие Грани не идентичны, а лишь подобны друг другу. Степень их подобия определяется тем, на какой оси симметрии они находятся. Например, Основа и Ланс-Оэли, через которые проходит Главная ось, похожи очень сильно, хотя в деталях не идентичны. Между Гранями, расположенными на осях симметрии первого порядка, сходства меньше, но с некоторой натяжкой их можно назвать близнецами. Грани на осях второго порядка в лучшем случае двойняшки. А вот ось, на которой «сидят» Агрис и эта Грань, обладает симметрией лишь третьего порядка, поэтому их подобие проявляется только в самых общих чертах. Когда говорят об идентичности противостоящих Граней, то имеют в виду космические масштабы, где все существующие расхождения стираются из-за огромных расстояний. Вот почему звёздное небо здесь в точности такое, как и над Агрисом, — различия, конечно, есть, но они не поддаются обнаружению даже с помощью самых совершенных приборов.

— Ага, понятно, — кивнул Гуннар и принялся разгружать Лауру, которая везла большую часть нашей поклажи. — А то я, признаться, здорово испугался, что ты не туда нас завела.

— Туда, туда, можешь не сомневаться, — заверил его Леопольд. — Это местечко вполне под стать Агрису.

— В каком смысле? — спросила я, сразу насторожившись.

— Да в самом прямом. Здесь так же паршиво, как было раньше в замке герцога Бокерского. А вон там, — он указал лапой в сторону леса, — прячется что- то плохое.

Моя реакция на его слова была чисто рефлекторной — я тут же воздвигла вокруг нас силовой барьер и лишь затем воспользовалась своим колдовским восприятием и осторожно стала «прощупывать» лесную опушку. Никаких признаков опасности в пределах своей досягаемости я не обнаружила.

— И что же плохое там прячется? — спросила я у Леопольда.

— Не знаю. Но оно плохое, я это чувствую. Очень слабо чувствую, оно довольно далеко отсюда... — Кот выгнулся дугой и тихо зашипел. — Давайте-ка уберёмся отсюда подобру-поздорову. Что-то мне не хочется опять ввязываться в драку.

— В самом деле, кузина, — поддержал его встревоженный Гуннар. — Открывай поскорее «колодец» — и в путь. А пообедаем уже на Агрисе.

Я отрицательно покачала головой, продолжая всматриваться в лес: