Ответа не было, но он и не ожидал его всерьез. Он вздохнул и хотел было открыть глаза — ему для этого потребовалось собраться с храбростью. Он боялся того, что мог увидеть, но еще больше он боялся того, что не увидел бы.
А затем психический взрыв выхлестнул из разрыва в пространстве. Марраго не смог бы описать это ощущение ни словами, ни даже эмоциями. Это была смесь древности, вечности, мощи и привязанности, страха, заботы и эмоций, для которых у него просто не было слов.
Это швырнуло его через всю рубку, приложив его головой о дальнюю стену и заставило сочиться кровь из его глаз и рта.
Долгие минуты он лежал без сознания. Он не понимал, что он действительно был связан с одним из Повелителей Чужаков, и что его коснулась крошечная частица психической мощи призыва Бога — Императора. И все же, когда он, наконец, пришел в себя, стер кровь с глаз, выплюнул ее изо рта, и получил доклад о том, что тварь исчезла, а разрыв закрылся — он был не так уж и удивлен.
Шеридан отошел от комм — панели. Повисло молчание. Ворлонские корабли оставались неподвижны, ожидая их приказов. Оставшиеся корабли альянса висели неподвижно, ожидая его приказов.
Он не хотел принимать командование, но почему — то все, кто оставался, смотрели на него в поисках воодушевления. Почему он?
— Итак. — сказал он, глядя на Деленн. — Что ты думаешь?
— Они не послушают. — печально ответила она. — Они скорее умрут, чем признают, что были неправы.
— Тени не стали умирать.
— Тени не поклонялись этим Чужакам. Они поклоняются смерти, Джон. Они будут рады умереть, и еще более будут рады захватить с собой кого — нибудь из нас.
— Я думаю, что есть шанс… кто — то из них должен быть готов согласиться, что они ошибались. Кто — то из них должен помнить — кем они были. Я даю им шанс, Деленн, шанс взглянуть в мысленное зеркало и понять — кто они есть, кем они были и кем они хотят быть.
Она посмотрела на него, он увидел отражение в ее глазах, и он знал, что в его глазах она видит то же самое. Он взял ее за руку. Он почти не мог дышать.
Двенадцать лет. Двенадцать лет потерянной памяти внезапно исчезли, будто их и не было. Даже годы предшествовавшие им, годы ненависти, гнева и потерянного ребенка — даже эти годы исчезли.
Было время, оставшееся сейчас в таком далеком прошлом, что они едва могли его вспомнить, когда они были друг для друга всем, когда они искренне верили, что могут изменить галактику к лучшему, когда у них все еще была надежда, и когда одно лишь присутствие одного из них меняло другого.
Медленно, нежно, с любовью, словно не было последних пятнадцати лет, а они были молоды и любили в первый раз, они поцеловались.
Затем они отступили друг от друга, смущенно и неохотно, просто глядя друг на друга.
Молчание нарушил Джон.
Смехом.
— Мне не хватало тебя, Деленн. — проговорил он. — Боже, как мне тебя не хватало.
Она не ответила ничего. Но ее глаза, зеленые, бездонные — и снова живые — они сказали все, что следовало сказать.
Через несколько секунд тишины ответили ворлонцы.
Это был мир, целиком отданный мертвым, город где не было никого и ничего живого. В центре его стояла огромная башня, полночно — черная, протянувшаяся к звездам.
Если у него и было имя — оно не было известно никому, ни даже Синовалу. У каждой расы, собиравшей флот, чтобы принести войну и возмездие Чужакам, было свое собственное название для этого места, и большинство этих названий несло лишь один смысл:
Ад.
Лишь Синовал звал его иначе. Он видел в нем что — то совершенно иное. И у него были на то причины.
У него был план, весьма проработанный и сложный боевой план, разработанный, главным образом, Синовалом, Маррэйном, другими капитанами и Изначальными. Сьюзен оказалась в стороне от того обсуждения. Однако план в целом сводился к двум простым вещам:
Подвести Собор к планете насколько возможно близко.
и
Удержать его там.
Корабли ждали их, и они дорого платили за каждый шаг. Но, понемногу, армия пробивалась вперед.
На самой высокой башне, стоя на краю бездны, Синовал смотрел, как мир — склеп становился все больше и больше.
