– Конечно, не решат. С чего бы? Ты ведь знаешь, он совсем нормальный.
– А если пронюхают про Чокки? Что он слышит голос и… и… – договорить она не смогла.
– Ты не того боишься, – начал я. – Посмотри на дело иначе. С Мэтью, с самим Мэтью – все в порядке. Редко встретишь такого разумного, здорового мальчика. Прошу тебя, очень тебя прошу, пойми: этот Чокки – не выдумка. Не Мэтью его создает, а он приходит к Мэтью, кто б он ни был. Трудно поверить, я знаю, и невозможно понять. Но я убежден в этом, и Лендис тоже. Он психиатр, и он доволен Мэтью, не считает его больным. Прошу тебя, поверь!
– Я стараюсь… но я не понимаю! Кто такой Чокки?
Плавание… картинки… все эти вопросы…
– Этого-то мы и не знаем… пока. Мне кажется, Мэтью сейчас и впрямь похож на одержимого. Да, слово неудачиое, оно связано с безумием, страхом, злой волей, но я его употребил не в том смысле. Другого слова не найдешь! Как будто кто-то в него вселился… Очевидно, Чокки ему не вредит. Мы пугаемся его, потому что не понимаем. Я хочу судить объективно, и, знаешь, мне кажется, мы неблагодарны. Вспомни, ведь Мэтью считает, что Чокки их обоих спас… А если не он – то кто же? Нет, он не опасен. Он надоедлив, навязчив, но расположен к Мэтью как… скажем, как добрый дух.
– Ах вон что! – всплеснула руками Мэри. – Ты хочешь сказать, что он и есть ангел-хранитель.
– Ну, нет… не то… я хотел сказать… а вообще-то в некотором роде – да.
Глава 9
На следующее утро в станционном киоске я купил нашу местную газету. Как я и ожидал, там было про Мэтью – на четвертой колонке первой полосы под шапкой «„Ангел-хранитель“ спасает детей». Мне не понравились кавычки – видимо, редактор хотел подстраховаться, – но я стал читать и немного успокоился. Пришлось признать, что статья неплохая и объективная, хотя автор явно не договаривал, и даже какая-то растерянная, словно он решил судить непредвзято и вдруг перестал понимать, что же все это означает. Ангел-хранитель присутствовал чуть ли не только в заголовке; по статье же скорее выходило, что когда Мэтью упал в воду, с ним случилось что-то странное, но никто не знает, что же именно. Сомнений не было в одном: Мэтью спас Полли.
Как ни печально, люди прежде всего замечают заголовки; в конце концов, для того они и покупают газеты.
Алан в то утро позвонил, пригласил позавтракать, и я согласился.
– Видел вчера в газете его рисунок, – сказал Алан. – После твоих рассказов я решил сходить на выставку. Она чуть не рядом с нами. Почти все – ерунда, как обычно. Не удивляюсь, что им так понравился Мэтью. Все-таки чудной у него ракурс, все какое-то длинное – а что-то есть, есть… – Он помолчал, с интересом глядя на меня. – Странно, что вы их послали. Ведь вы так говорили про Чокки…
– Мы не посылали, – ответил я и рассказал ему о последних событиях.
– Ах вон оно что! Да, неудачно, все так совпало. Кстати, в среду ко мне заходили из Общества любителей плавания. Насчет медали. Они там прослышали, что Мэтью раньше не умел плавать, и, конечно, усомнились во всей этой истории. Ну, я им рассказал, что мог. Подтвердил, что он ье плавал. Черт, я же сам его учил дня за два до того! Кажется, поверили, но я их еще больше сбил с толку. – Он снова помолчал. – Знаешь, Дэвид, теперь твой Чокки – именинник. Что ты будешь с ним делать?
– Что ж мне с ним делать? А вот насчет Мэтью – Лендис кое-что посоветовал.
И я пересказал ему нашу беседу.
– Торби… Торби… да еще сэр?… – пробормотал Алан. – Что-то недавно слышал… Ах да! Его пригласили консультантом в какую-то фирму. Не помню, куда именно – во всяком случае дело там большое. Тот, кто мне рассказывал, интересовался, вошел ли он в долю. И практики там – хоть отбавляй.
– И денег тоже? – спросил я.
Алан покачал головой:
– Не скажу, не знаю. Да уж платят, наверное! Я бы поговорил сперва с Лендисом…
– Спасибо, я поговорю. Не так уж приятно платить кучу денег, если лечение затянется.
– Не думаю, что оно затянется. В конце концов, никто не считает, что Мэтью нездоров… что его надо лечить. Ты просто хочешь понять… и посоветоваться, правда?
– Не знаю, – ответил я. – Конечно, Чокки не принес ему никакого вреда…
– И спас их обоих, не забудь.
– Да. Я, собственно, за Мэри волнуюсь. Она не успокоится, пока Чокки не изгонят… не уничтожат, не развеют – ну, словом, не покончат с ним.
– Покоя хочет… Нормальность – прежде всего… Инстинкт побеждает логику… Что ж, все мы думаем по-разному, особенно мужчины и женщины. Постарайся, чтоб она дала Торби возможность высказаться. Что-то мне кажется, хуже будет, если она сама начнет выкуривать Чокки.
– Этого не бойся. Она знает, что Мэтью тогда рассердится. Она ведь вроде Полли – им обеим кажется, что Мэтью им изменил.
Когда я пришел домой, там было невесело, но меня никто не ругал, и я приободрился. Я решил, что Мэри читала газету к отнеслась к ней, как я, и спросил ее, как прошел день.
– Я думала, в город лучше не ездить, – отвечала она, – и заказала все по телефону. Часов в одиннадцать пришел очень милый, немножко чокнутый священник. Он огорчился, что Мэтью нет, хотел, понимаешь, растолковать ему, что он ошибается, и растолковал мне. Видишь ли, он с огорчением прочитал, что Мэтью принял версию об ангеле-хранителе. Дело в том, что это не христианское понятие. Ранняя церковь просто заимствовала его вместе с другими языческими верованиями. С тех пор много неверных идей вытеснено истинным учением, а эта все держится. Говорит, христиане должны бороться с ересью, так что вот, не соглашусь ли я передать Мэтью, что Творец не передоверяет своих дел секретарям. Он сам, и только Он, мог поддержать тогда Мэтью и дать ему смелость и силу. Священник же считает своим долгом разъяснить недоразумение. Ну, я сказала, что передам, а сразу после него позвонила Дженет…
– О Господи!
– Да, позвонила. Она потрясена успехами Мэтью в рисовании.
– И приедет завтра их обсудить?
– Нет, в воскресенье. Завтра приедет Пэшенс, она позже звонила.
– Надеюсь, – сказал я без особой надежды, – ты им бесповоротно отказала?
Она ответила не сразу.
– Ты же знаешь, Дженет такая настырная…
– А… – сказал я и снял трубку.
– Подожди минутку! – попросила Мэри.
– Что ж, мне сидеть и смотреть, как твои сестрицы потрошат Мэтью? Сама знаешь, будут тарахтеть, ломаться, выпытывать и жалеть тебя, бедняжку, которой попался такой необычный ребенок. К черту! – Я коснулся диска.
– Нет, – сказала Мэри, – лучше я.
– Ладно, – согласился я. – Скажи, чтоб не приходили. Скажи, что я обещал друзьям приехать на уик- энд… и на следующей неделе тоже, а то им дай только волю!
Она все сделала как надо и, кладя трубку, взглянула на меня. Ей явно полегчало, и я очень обрадовался.
– Спасибо, Дэвид… – начала она. Тут раздался звонок; я взял трубку.
– Нет, – сказал я. – Он спит… Нет, завтра не будет целый день.
– Кто? – спросила Мэри.
– «Санди Даун». Хочет взять у него интервью. Знаешь, кажется, они поняли, что Мэтью-герой и Мэтью-художник – одно и то же лицо. Скоро многие поймут.
Я не ошибся. Позвонили из «Рипорт», потом – из «Санди Войс».
– Ну, решено, – сказал я. – Завтра придется уйти на целый день. И пораньше, пока они еще не расположились в саду. Да и на ночь останемся. Пойдем собирать вещи.
