французские чашки из тонкого фарфора.
Изабелла поудобнее устроилась на диване и кивком пригласила Дуэйн сесть рядом с ней. Он принял ее приглашение и со вздохом опустился на подушки.
— Доктор Сулейман уже может что-то сказать о состоянии Нанетт? — обеспокоенно спросил Тристан.
— Ты же знаешь докторов. — И Дуэйн большим глотком отпил кофе. — Они ничего не желают говорить, пока не вывернут пациента наизнанку.
— А ты уверен, что этот человек знает свое дело? — не переставая беспокоиться, спросил Тристан.
Дуэйн удивленно поднял глаза.
— Вряд ли я бы отдал Нанетт в руки того, кто не компетентен, — резко проговорил Дуэйн. — Она слишком много для меня значит. Я для твоего сведения, Тристан, доктор Сулейман получил образование в Алжире и в Англии, где специализировался на внутренних болезнях. Он мог бы работать в любой из самых известных клиник в мире и зарабатывать кучу денег, но он выбрал Эль-Кадию и ее жителей. Я уже не раз пользовался его услугами, когда что-то случалось на плантациях, и я смею тебя уверить, что его методы лечения современны, а способности первоклассны.
— Ну, я же просто спросил, — Тристан, протянув руку, положил ее на плечо Дуэйна. — Мы же оба переживаем, мой дорогой. Это так понятно, ведь в этом мире разве есть человек, который может занять в нашем сердце место Нанетт?
Рослин потягивала кофе, но он ее не слишком-то согревал, а от слов Тристана ей стало еще холодней. Он начал ходить взад и вперед по салону, и в конце концов, подойдя к роялю, опустился на стул, как будто бы только здесь он мог обрести спокойствие и отдохнуть от одолевавших его тревожных мыслей.
Изабелла, подогнув под себя ноги, внимательно изучала Дуэйна. Рослин видела, как сначала ее взгляд остановился на взъерошенных волосах, затес скользнул вниз по щеке, не пропустив крупного носа, и дальше узких губ и твердого подбородка. О чем думала сейчас Изабелла — о том, что будет нелегко заставить этого человека нарушить свое обещание?
Неожиданно, так как никто не слышал приближающихся шагов, в комнату вошел мужчина. Он был хорошо сложен, худощав. Несмотря на то, что на нем был европейский костюм, принять его за европейца было невозможно: у него были немного раскосые глаза и впалые щеки. По выражению лица можно было предположить, что он соединяет в себе хитрость с долготерпением и отличным чувством юмора. У него были тонкие, как у женщины, красивой формы руки.
— Мадам Жерар сейчас спит, — произнес он по-английски. — Уверяю вас всех, что причин для беспокойства нет. Когда людям за семьдесят, то сердце уже устало. Я прописываю ей абсолютный покой и постельный режим на ближайшие две-три недели. Хорошо бы нанять сиделку, во всяком случае, чтобы быть уверенным в том, что мадам выполняет режим.
— А вы можете помочь найти сиделку, доктор Сулейман? — обратился к нему Дуэйн.
— Конечно, господин Хантер, если вы меня об этом просите.
— Я бы считал, что мадам Жерар необходимо показать кардиологу, — вступил в разговор Тристан. — Я не оспариваю ваших слов, доктор Сулейман, но мой бабушка выглядела чрезмерно слабой и тяжело дышала.
— Если вас это успокоит, то обязательно, месье, вызовите специалиста, — доктор Сулейман слегка улыбнулся.
— И тем не менее я повторяю, что мадам Жерар находится уже в том возрасте, когда сердечная мышца теряет прежнюю эластичность. У нее также присутствуют некоторые признаки анемии, и этим я займусь более тщательно.
— Несомненно, Доктор Сулейман, мы хотим, чтобы вы продолжали наблюдать за мадам Жерар, — твердо сказал Дуэйн. — Ее затрудненное дыхание как раз и связано с анемией, не так ли? А что вы можете сказать о боли?
— Боль в этой области не всегда свидетельствует о заболевании непосредственно этого органа, в данном случае сердца, господин Хантер. Уверяю вас, для ее возраста у мадам крепкое здоровье, но наш климат в конце концов влияет на большинство европейцев, даже самых здоровых, и ей сейчас просто необходим отдых и покой, во всяком случае, на некоторое время. И если мне будет позволено, я уберу у нее все признаки анемии.
— Вне всякого сомнения, доктор Сулейман, — Дуэйн устало улыбнулся и протянул доктору руку. — Боже, какое же это облегчение услышать ваши слова. Надеюсь, вы понимаете, что мы тут только не думали, ожидая вас.
Араб слегка наклонил голову, а затем, повернувшись, взял у Рослин чашечку кофе, которую она ему приготовила.
— Я очень хочу пить, спасибо, — сказал он по-французски.
— Я англичанка, доктор, — улыбнулась ему в ответ Рослин. — Если мадам не серьезно больна, можно ли мне быть ее сиделкой?
— Ты же не медсестра, дорогая, — воскликнул Тристан.
— Стюардессы должны уметь ухаживать за больным, да и Нанетт, может быть, предпочтет меня незнакомому человеку. — И Рослин посмотрела сначала на Тристана, потом на Дуэйна. — Если только вы, господин Хантер, не хотите взять кого-то другого, — добавила она, обратившись к Дуэйну.
— Я не собираюсь проводить голосование по данному вопросу, — сухо сказал Дуэйн. — Но если Тристан хочет видеть вас сиделкой, а доктор Сулейман считает, что вы с этим справитесь, то у меня просто нет права голоса.
— Для этого не требуется никаких особых навыков, — сказал доктор Сулейман, с любопытством и интересом поглядывая на Рослин. — Единственно, что неукоснительно должно соблюдаться, так это постельный режим. Легче всего этого может добиться тот, у кого есть хорошее терпение, желание и… очарование.
Рослин почувствовала, как покраснела от сделанного ей комплимента. Дуэйн хладнокровно наблюдал за тем, как Тристан обнял Рослин.
— У мисс Брант амнезия, — обратился к доктору Тристан. — Но она держит себя молодцом.
— С точки зрения психологии амнезия — чрезвычайно интересное состояние. — В улыбке доктора Сулеймана было одновременно и любопытство, и симпатия. — Некоторое время назад мы с господином Хантером обсуждали это заболевание. Один из его рабочих получил сильный ушиб головы и страдал полной потерей памяти, но это продолжалось всего лишь сорок восемь часов. А сколько это состояние длится у вас, мисс Брант?
Рослин ответила, и он посмотрел на нее озабоченно.
— Амнезия у хрупкой молодой девушки может длиться намного дольше, чем у открытого сильного мужчины.
Возможно, также, что в прошлом скрывается то, о чем вы не хотите вспоминать…
— А разве вы не знаете, — в разговор вступил Тристан, — что мой брат, жених мисс Брант, погиб в авиакатастрофе, во время которой она получила серьезную травму головы?
Доктор Сулейман пристально смотрел на Рослин. Допив кофе, он поставил чашку на блюдце.
— Возможно, вам потребуется много времени, чтобы после такого потрясения прийти в себя, и, вероятно, лишь такое же потрясение вернет вам память.
— Неужели для этого мне необходимо попасть еще в одну катастрофу? — в ужасе смотрела на него Рослин.
— Ну, конечно же, нет. — И он быстро замотал головой. — Я имею в виду эмоциональное потрясение. У большинства женщин эмоции подобны струнам скрипки — если они напряжены, то начинают фальшивить, как и перетянутые струны. Когда вы с этим столкнетесь, мисс Брант, вы вспомните все, что сейчас кажется безвозвратно потерянным. А теперь, — и он посмотрел на часы, — разрешите откланяться.
И уже обращаясь к Тристану, доктор Сулейман заметил.
— Вне всякого сомнения пригласите кардиолога, чтобы он осмотрел госпожу Жерар, но я думаю, что он лишь подтвердит вам мои слова.
