было машин, и Изабелла, резко повернув руль, заставила машину встать почти поперек. Шифоновый шарф закрыл ей глаза. Она попыталась поправить его рукой, но в следующую секунду он, уже подхваченный ветром, слетел с нее и опустился на пыльную дорогу рядом с машиной. Изабелла ударила потормозам, и машина резко остановилась.
— Ты не можешь поднять шарф? — обратилась она к Рослин. — Я так сентиментально привязана к нему. Рослин открыла дверь и вышла. Она обошла машину и подошла к тому месту, где, свернувшись, как змея, в пыли лежал шифоновый шарф. Когда она наклонилась, чтобы его поднять, она услышала, как машина рванула с места. Она подняла голову… и не могла поверить своим глазам… Изабелла была уже далеко, оставив Рослин одну посреди пустыни.
— Изабелла! — выкрикнула Рослин. — Подожди меня!
Она была уверена, что машина остановится, но та вскоре скрылась за подъемом впереди. Она уже совсем пропала из виду, когда, обессилев, Рослин добралась до подъема. Впереди была только пыль да песок. Невероятно, но Изабелла оставила ее здесь одну, за много миль от Дар-Эрль-Амры. Ее душили слезы и гнев.
Какой же она оказалась простушкой! Как она только могла поверить Изабелле? Ведь предупреждал же ее Тристан, что женщины, подобные Изабелле, могут быть чудовищно мстительной из-за обуревающей их ревности?
Но, нет… Не может быть. Сейчас она вернется за ней. Даже Изабелла не могла быть настолько жестокой, чтобы оставить ее одну на дороге, посреди пустыни, в нескольких милях от дома… теперь, когда надвигается буря.
Рослин сжала губы и начала с трудом идти вперед, каждую секунду ожидая, что вот-вот ее нагонит машина с открытым верхом. В руке она сжимала шифоновый шарф.
Скоро ее хлопчатобумажное платьице прилипло к телу, а ногам стало горячо от раскаленного асфальта, потому что тонкие подошвы сандалий были плохой защитой. Она решила, что легче будет идти по песчаной обочине, где песок под ногами хрустел, как крошки хлебных сухарей.
Она пыталась подсчитать, сколько ей потребуется времени, чтобы пешком добраться до плантаций. Она и это чудовище проехали на машине минут пятнадцать, а это значит, что она была достаточно далеко от дома. Ночь наступит прежде, чем она доберется до Дар-Эрль-Амры. Взглянув на небо, она поняла, что скоро начнется буря.
Солнце заволокла темная дымка, и оно было похоже на котел с расплавленным золотом. Это было тягучее густое золото, которое не выливалось из котла, но от которого шло вязкое тепло. Рослин испытывала благодарность, так как уж лучше было медленно свариться, чем быстро зажариться.
Что они подумают там, в Дар-Эрль-Амре, когда Изабелла вернется одна, без нее?
Да, ничего, напомнила она себе. Ведь она никому не сказала, что отправляется на прогулку — даже Нанетт. Тристан же закрылся у себя в комнате и даже обедал там, потому что работал над каким-то отрывком из оперы. Она не видела его с самого утра. И лучше бы она совсем не видела Дуэйна сегодня утром. Ведь именно их разговор стал причиной и теперешних злоключений.
Сердце екнуло, так как ей показалось, что она услышала какой-то звук. Отчетливый шаркающий звук — это мириады песчинок внезапным сильным порывом ветра поднимались вверх, словно сердитый вулкан. Ее бросило в дрожь, а затем сердце билось уже в горле, так как сквозь облако пыли прямо навстречу ей по дороге ехала машина.
Это был микроавтобус Рено — возникший ниоткуда, подобно карете Золушки, и Рослин стало страшно, что это может быть просто видение.
— Эй! — закричала она, размахивая руками. — Пожалуйста, не могли бы подвезти меня?
Машина резко затормозила, и Рослин уже бежала, благодарная, навстречу своему спасению.
— Какого черта, — произнес водитель, — что ты делаешь здесь одна?
Рослин заморгала слипшимися от пота ресницами, и загорелое лицо, с зелеными, словно у кошки, глазами, приняло четкие очертания.
— Ой, — только и смогла вымолвить она, — это — вы.
— Да, — усмехнувшись, сказал Дуэйн, — я. — Он наклонился и открыл дверь. Она забралась на сиденье рядом с ним, размышляя, что же такого она успела натворить, что судьба была к ней так неблагосклонна. Надо же было такому случиться, что именно Дуэйн должен был стать свидетелем ее несчастья.
— Ну, что ж, — положив руки на руль, обратился к ней Дуэйн, — я жду объяснений, мисс.
— Это ваша подружка, — дрожащим голосом начала Рослин, — завезла меня сюда и бросила посреди дороги.
— Моя кто? — Он смотрел на нее так, как смотрят накретинов.
— Да, я оказалась полной кретинкой, когда приняла приглашение Изабеллы поехать покататься. — Она теперь немного лучше контролировала свой голос, но хуже — чувства. — Наверное, она невротичка, потому что вообразиласебе, что вы и я… тогда ночью на озере Темсина хорошо развлеклись.
— Ах, вот в чем дело, — Дуэйн потянулся за сигарой и прикурил. Тонкие струйки дыма выходили из его ноздрей.
— Итак, Изабелла слышала наш сегодняшний утренний разговор?
Рослин кивнула. Горло у нее настолько пересохло, что даже говорить было больно.
— В чем дело, малышка? — Загорелые пальцы приподняли поля шляпы и дотронулись до вспотевшего виска.
— Сколько времени ты провела на дороге?
— Наверное, полчаса, — с трудом выговорила Рослин. — У меня в горле очень сухо…
Он тотчас же повернулся и достал с заднего сиденья кожаный курдюк с водой. Рослин слышала, как булькала в нем вода. Она открыла пробку и залпом выпила, наверное, пару стаканов прохладной долгожданной воды. Вода стекала по подбородку и попала ей на шею.
— Я умирала, так хотелось пить. — С благодарной улыбкой она отдала Дуэйну курдюк. — Спасибо. Проверив, хорошо ли закрыта пробка, он положил его на место. Затем, открыв бардачок, он достал оттуда несколько маленьких лимончиков и положил ей на колени.
— Вода утоляет жажду, но жар еще не утих, — улыбнулся он. — Пососи эти лимоны. Кажется — это лучшее средство, которые я знаю от сухости в горле.
Она не медля ни секунды положила лимончик в рот.
— Боже, какое чудо! Прямо манна небесная!
Он улыбался, глядя на нее, словно перед ним был ребенок.
Двигатель машины оставался включенным, но даже он не мог полностью заглушить этот особенный шаркающий звук, распространившийся теперь, кажется, повсюду.
— Будет сильная буря, — тихо произнес Дуэйн. — Изабелла знала о ней?
Рослин слизнула сок с губ.
— Я не знаю. Вот этот ее шарф сдуло ветром, и она попросила меня выйти и поднять его. Я и предположить не могла, что она уедет и бросит меня одну.
— Она повела себя так, как большинство невротиков. — Дуэйн стряхнул пепел в открытое окно. — Очаровательные чаровницы, у которым меньше, чем у детей, присутствует ощущение того, что они могут сделать что-то не так. Я знал, что представляет собой Изабелла с того момента, как увидел ее. Она восхитительна, полностью занята собой, бессовестна. Таким, как она, нет дела до чувств других людей. Единственное, что для них важно, это их собственные желания.
Он сильно затянулся, и когда Рослин посмотрела на него, он смотрел прямо перед собой — лицо его напоминало высеченную из камня маску. Он смотрел в глаза фактам, и Рослин знала, что это причиняло ему боль.
— Моя мать была такой же, как Изабелла, — тихо сказал он. — На нее было так приятно смотреть, и в равной степени неприятно знать ее.
То, что только что сказал Дуэйн, было для Рослин столь неожиданно, что некоторое время она никак не могла оценить смысл сказанного. И уже некоторое время спустя, пока они продолжали ехать, до нее вдруг дошла правда произнесенных им слов — и она была потрясена и подавлена.
Женщина, которая причинила Дуэйну такую боль, была его собственной матерью. Селеста,
