бодрым мысленным рапортам, и успокоилась лишь тогда, когда увидела возлюбленного собственными глазами и не нашла на нём ни единой царапины.
Алиса жила в Инсгваре уже пятый день. Среди такого наплыва людей её появление в городе прошло незамеченным и не вызвало никаких толков. Ладислав Савич представил её знакомым, как свою дальнюю родственницу из Норланда; легенда о чужестранном происхождении Алисы понадобилась больше для того, чтобы объяснить её необычное имя, нежели акцент, который почти не чувствовался.
Что же касается Стэна, то хоть он поначалу и возражал против такого решения Алисы, но в глубине души всё же обрадовался, когда она сумела настоять на своём и убедила его взять её с собой в Инсгвар. Этот разговор состоялся в первую же их ночь
И в дальнейшем он ни разу не пожалел, что тогда уступил просьбам Алисы. С момента их знакомства Стэн то и дело ловил себя на том, что постоянно думает о ней; а после первой их близости, в тот единственный день, который они провели раздельно — он в Инсгваре, она во Флорешти, — Стэн просто не находил себе места и никак не мог сосредоточиться на делах. Зато теперь, когда Алиса была рядом с ним и днём и ночью, он был полон сил и энергии и смотрел в будущее с оптимизмом. Стэн не представлял, как бы он смог выдержать это чудовищное напряжение в ожидании битвы, если бы не присутствие Алисы. Её любовь наполнила его жизнь новым смыслом, он вернул себе то, что, как ему казалось, потерял безвозвратно со смертью Аньешки. Стэну вновь захотелось не просто жить, а жить с другим человеком, жить одной жизнью на двоих — без тайн друг от друга, секретов и запретных тем, с общими радостями и печалями, успехами и неудачами, победами и поражениями...
Стэн прибыл в дом Савича в сопровождении небольшой свиты своих дворян и группы княжеских и уездных воевод, с которыми обсуждал по пути некоторые вопросы — уже не столь насущные и неотложные, требующие немедленного решения, но всё же достаточно важные и значительные, чтобы он мог пренебречь ими. Воеводы донимали бы его до самого вечера, когда должен был начаться праздничный пир по случаю победы; но Стэн и Алиса столь явно выказывали своё желание остаться наедине (хоть и пытались скрыть это), что все гости поспешили откланяться и разойтись. Его любовная связь с Алисой уже ни для кого не была секретом, и в последние дни всё войско, наряду с предстоящим сражением, живо обсуждало внезапное и страстное увлечение своего предводителя очаровательной чужестранкой. А поскольку Ладислав Савич был очень богатым и влиятельным человеком, весьма уважаемым гражданином Инсгвара, и Алиса была представлена, как его родственница, то, к огромному облегчению Стэна, никто не посмел приравнивать её к обычным солдатским шлюхам. Даже князья относились к Алисе со всем подобающим почтением, мигом смекнув, что малейшая неуважительность с их стороны будет расценена Стэном, как личное оскорбление. А все восемь князей-союзников не меньше самого Стэна были заинтересованы в сохранении дружеских отношений с ним.
После ухода воевод Стэн и Алиса были, наконец, предоставлены друг другу. Без всяких слов Алиса поняла, что Стэну сейчас не хочется говорить о сражении, что в данный момент он больше всего нуждается в душевном покое, заботе и ласке. Она помогла ему обрести покой, окружила его своей заботой, подарила ему свою ласку.
Они не занимались любовью по-настоящему, на это у Стэна попросту не было сил. Они лишь лежали в постели, он обнимал Алису, наслаждаясь теплом её тела, и целовал её мягкие губы. Затем ему удалось пару часов поспать, а она всё это время была рядом, храня его сон.
Когда Стэн проснулся, Алиса по-прежнему лежала с ним в постели. Она рассказала, что недавно заходила Марика, но как только увидела его спящим, то сейчас же ушла.
— Ты с ней говорила? — спросил он.
— Очень коротко. Она лишь сказала, что любит нас обоих, а я ответила, что мы тоже любим её. Надеюсь, я не превысила своих полномочий, говоря и от твоего имени?
Стэн улыбнулся:
— Конечно, нет. Я просто без ума от этой маленькой разбойницы. Я всегда сожалел, что она моя сестра... до тех пор, пока не встретил тебя. А теперь я счастлив вдвойне. У меня самая замечательная сестрёнка на свете и самая прекрасная в мире возлюбленная.
Алиса посмотрела на него сияющими глазами, затем, подавшись вперёд, нежно прикоснулась губами к его губам.
— Я нужна тебе, Стэн, — произнесла она, не спрашивая, а утверждая. — А ты нужен мне. Я не хочу расставаться с тобой.
Он крепче прижал её к себе и зарылся лицом в её густых чёрных волосах.
— Мы никогда не расстанемся, родная. Мы всю жизнь будем вместе. Слишком долго мы искали друг друга, чтобы теперь отказываться от нашего счастья.
— Да, — сказала Алиса. — Я уже не смогу без тебя жить.
— Я тоже, — сказал Стэн. — Марика права: мы оба потеряли голову.
— А она, можно подумать, не потеряла.
Стэн хмыкнул. Ему очень не нравилось поведение Марики — но тут он ничего не мог поделать. Когда пять дней назад Стэн узнал, что сестра провела ночь с Кейтом, то пришёл в неописуемую ярость и готов был задушить наглеца собственными руками. Но, увидев Марику, которая просто светилась от счастья, он моментально остыл, и у него даже не повернулся язык строго отчитать её. Стэн ограничился лишь ласковыми упрёками и попросил больше не делать этого до свадьбы. Марика выслушала его, но не послушалась, хотя он клятвенно заверял её, что своего слова назад не заберёт и её брак с Кейтом дело решённое...
— Наверное, она хочет забеременеть, чтобы я уже не смог передумать, — произнёс Стэн.
Алиса сразу поняла, что он имеет в виду.
— Не знаю, — сказала она. — На эту тему мы с ней не говорили. Хотя не думаю, что её расчёт заходит так далеко. Я подозреваю, что в глубине души Марика терзается тем, что делит постель с мужчиной, который ещё не её муж. Она очень правильная девочка.
— Гм... Если она такая правильная, то почему не подождёт до свадьбы?
Алиса ответила не сразу. Некоторое время она молчала, и Стэн, хоть и не видел её лица, чувствовал, что её одолевают сомнения.
— Кажется, я понимаю, в чём дело, — наконец сказала она.
— Так в чём же?
Опять последовала пауза.
— Я читала письмо госпожи Уолш, — призналась Алиса. — То самое, о котором Марика просила нас забыть.
— Ага, — только и сказал Стэн.
— Я прочла его в тот самый день, что и Марика, только немного позже, — между тем продолжала Алиса. — Меня так поразила её реакция на это письмо, что я не смогла обуздать своё любопытство. Пока ты спал, а Марика была с отцом, я достала конверт и... — Она прервалась. — Только я не уверена, что имею право рассказывать это.
— Решай сама, я не стану на тебя давить, — как можно равнодушнее произнёс Стэн, хотя на самом деле сгорал от любопытства. Надо сказать, его сильно озадачила просьба Марики забыть о существовании письма госпожи Уолш, но никаких конкретных объяснений по этому поводу он от неё не добился. Она клялась и божилась, что так будет лучше для всех, и у Стэна не оставалось другого выхода, кроме как поверить ей, поскольку письмо уже было уничтожено.
— Ладно, — вздохнула Алиса. — Но ты должен пообещать мне, что никому ничего не скажешь.
— Обещаю.
— Ну что ж... Помнишь, Марика тогда говорила о предположении госпожи Уолш?
— Что Кейт и Джейн бежали в наш мир, чтобы жить здесь как муж и жена? Так ты думаешь...
— Нет, я не думаю, что они солгали. Они действительно попали в эту переделку не по своей воле, а по стечению обстоятельств. Но правда и то, что в прошлом они... Короче, лет десять назад между ними были такие отношения, каких не должно быть между братом и сестрой. Их мать знает об этом и полагает, что они до сих пор влюблены друг в друга.
Стэн чуть не вскочил с постели.
— Да что ты говоришь! Будущий муж моей сестры — кровосмеситель?
— Нет. На самом деле это не так. В действительности Кейт и Джейн не родные брат и сестра, а только двоюродные. Но они об этом не знают.
— Вот как? — удивился Стэн.
— Да, именно так. Настоящая мать Кейта не Дэйна Уолш, а её старшая сестра Мэг. Гордон Уолш был помолвлен с ней, но жениться не успел — при родах Кейта она умерла. Вскоре после этого Гордон женился на младшей сестре, Дэйне, которую Кейт искренне считает своей матерью. Им удалось скрыть от него правду.
— Но тогда получается, что Кейт и Джейн не двоюродные брат и сестра, а единокровные, — заметил Стэн.
— В том-то и дело, что двоюродные, — сказала Алиса. — Джейн не дочь Гордона Уолша.
Стэн вяло покачал головой.
— Ну и ну! — протянул он. — Теперь ясно, почему Марика уничтожила письмо. Наверное, она боится, что Кейт по-прежнему влюблён в Джейн.
— Думаю, да. И думаю, что не просто боится. Меня очень настораживает поведение Джейн, сейчас она похожа на безутешную женщину, у которой отняли любимого человека. Возможно, так оно и есть. Возможно, хотя это только моё предположение, что Кейт и Джейн вновь стали любовниками и решили жить здесь, как муж и жена; но Марика, грубо говоря, перетянула Кейта в свою постель, играя на том, что Джейн — якобы его родная сестра. Тогда у нас получается банальный любовный треугольник: Джейн любит Кейта и хочет быть с ним, даже вопреки их родству; Кейт любит Марику, но, вместе с тем, ему дорога и Джейн; а Марика любит Кейта и страшно боится его потерять. Поэтому она ни на шаг не отпускает его от себя и спит с ним до свадьбы, хоть это противоречит её убеждениям. — Алиса помолчала, но, так и не дождавшись ответной реплики Стэна, спросила: — Что ты об этом думаешь?
— Я думаю, — произнёс он, — что с замужеством Марики медлить нельзя. Сегодня же или, в крайнем случае, завтра я попрошу одного из священнослужителей-Конноров тайно обвенчать её с Кейтом. Так они станут законными мужем и женой. А позже, когда решится вопрос с короной, я устрою им пышную свадьбу, женю их во второй раз — уже для людей, а не для Бога. К счастью, в повторном венчании нет ничего противозаконного. Согласно церковным канонам, венчание уже состоявшихся супругов просто подтверждает факт их брака.
— М-да, быстро ты принял решение, — заметила Алиса.
— А тут нечего было решать. Если ты права в своих догадках, то Марика поступила нехорошо, даже подло — я признаю это. Но она моя сестра, и её счастье для меня превыше всего. Пусть кто-нибудь другой судит Марику, пусть она сама судит себя, пусть её судит Кейт, когда — и если — он узнает о её обмане. Я же не собираюсь ни судить её, ни осуждать. Я просто хочу помочь ей и — быть по тому — взять на себя часть её вины.
— А ты не боишься, что когда-нибудь этот обман встанет между Марикой и Кейтом?
