- Разбирайтесь сами, - уклонился Гарька.
* * *
В любовных делах он понимал слабо.
До села доехали молча.
Там решили не баламутить товарищей раньше времени, отвели комиссара в хату, закрыли в коморе. Георгина убежала за Лютиковым, напоследок обозвав Ромку с Гарькой обидно - «ишаками».
- Слово-то нашла, - Улизин свернул «козью ножку». - Эх, бабы! Тяжко с ними. А без них вообще хоть в петлю.
- Это она за Лушку злится, - сказал проницательный Горшечников.
Он зашел в сени, напился ледяной воды из ковшика. Прислушался. Комиссар сидел тихо, не колотился.
На улице заговорили, застучали сапогами. Первым появился помполит, за ним шёл Чернецкий, потирая щетину длиннопалой ладонью и зевая так сладко, что Гарьке немедленно захотелось спать.
- Что вы там ещё натворили? - спросил Лютиков.
Гарька рассказал всё, как было. Чернецкий длинно свистнул. Помполит прищурил глаза за стёклами пенсне:
- Смутьян ты, Горшечников.
- Снейп шпион! - рубанул Гарька.
- Утром Шмелёв будет здесь - доложим.
- Подходят? - обрадовался Гарька.
- Вас не дождались, отправили Долгодумова, - прохладно сказал Лютиков. - У Темнолесского он встретил передовой отряд, час назад доложил.
Горшечников с Улизиным переглянулись.
- Мы тоже большое дело сделали, - сказал Ромка, оправдываясь.
- Утром разберутся, большое или по-большому, - усмехнулся Чернецкий. - Пойдём, поговорим.
Они с Лютиковым зашли в комору, через минуту появились. Вид у обоих был смущённый.
- Что? - подался навстречу Гарька.
- Не хочет объясняться. Говорит - ждите Шмелёва.
Чернецкий потеребил чуб.
- Слушай, - сказал он помполиту. - А может, впрямь?..
Лютиков опустил глаза.
«Сомневается», - понял Гарька.
- Нам не верите, а ему верите, - пробурчал Ромка. - Стакнулись, мабуть.
- «Мабуть»! - передразнил Чернецкий. - Геть отсюда, рыжий! И чтоб ни слова никому до поры.
- Никуда не уйдём, - сказал Горшечников. - Караулить станем.
Лютиков с Чернецким махнули рукой, ушли.
Явилась Георгина, села на лавку напротив, жгла парней глазами. Ромка не выдержал, убежал курить на огород, да так и не возвратился. Гарька заслонился газеткой «Красный кавалерист» и георгинины взгляды выдерживал стойко. Так и уснули, каждый на своей лавке. Под окном храпел Ромка.
- Ай да сторожа! - разбудил их Лютиков. - Поднимайтесь, утро.
Гарька поднялся, хрустнул костьми. Над станицей стоял мерный гул - будто билась о берег тяжёлая морская волна.
- Шмелёв идёт, - подтвердил Лютиков. - Ступайте, поглядите.
Горшечников оглянулся на запертую дверь.
- Иди, Горшечников, - велел помполит. - Или не доверяешь?
Гарька вышел на улицу.
Заревое полотно во всю ширь растянулось по горизонту.
- Хороший денёк будет, - сказал Гарька.
- Кто вчера умер - пожалеет, - подтвердил Ромка.
Передовой отряд армии Шмелёва проходил по Вознесенке. Мерно качались широкие плечи и головы в папахах.
Мимо Горшечникова проехал начштаба Кондрат Засувка, бывший шахтёр, скулы отливают чернотой - угольная пыль навеки въелась в кожу.
В длинном пыльном автомобиле сидел командарм Шмелёв - осанистый, белый, как лунь, старик. Рядом на сиденье выпрямилась начальник канцелярии, старший политрук Мария Моголова.
Близ дома старосты, отведённого под штаб, всадники отпустили поводья и поспрыгивали с коней. Командарм вышел из машины. Чернецкий и Хмуров ожидали его у крыльца.
Гарька начал пробиваться к ним сквозь толпу станичников.
Вдруг из-под ног вылетел пёс в клочьях бешеной пены. Бабы с визгом раскатились, как горох из худого мешка. Бойцы похватались за револьверы.
Шмелёв, заложив руки за спину, внимательно смотрел на собаку.
Вокруг - щелчки предохранителей, крики:
- Товарищ командарм!.. Да уйдите же!.. Бешеная!
- Вовсе не бешеная, - взглядом Шмелев зацепил пса.
Тот замедлил бег, потом остановился - струйки слюны свисали из пасти. Тихо заскулил.
Шмелёв кивнул. Пёс подполз к нему, положил голову на сапог. Через хребет собаки тянулась длинная свежая зарубина - кто-то, балуясь, вытянул пса шашкой, попортил рыжую шкуру.
- Шалят бойцы, - заметил Шмелёв, поднимаясь по лестнице. - И с людьми так же?
Пёс тащился за командармом, косясь на людей красным подозрительным глазом. Горшечников глядел на это дело, раскрыв рот.
Через час его вызвали в штаб.
Из своего отряда никого не было, в приёмной сидели чужие бойцы. Гарька поздоровался. Засувка впустил его в горницу.
Командарм поднял голову от карты, расстеленной через весь стол, как скатерть. Перед ним стоял чай в высоком подстаканнике, на блюдце желтел нарезанный лимон. Глаза командарма за золотыми очками были строги и спокойны.
- Здравствуйте, товарищ.
- Здравия желаю!
- Марья Васильевна, прикажите чаю товарищу Горшечникову.
Моголова вышла распорядиться.
Шмелёв и Гарька остались вдвоём. Горшечников, робея, присел на краешек стула.
Давешний пёс лежал под столом, выкусывая блох.
- Давайте потолкуем. Во-первых, как вы с товарищами оказались под Кущинкой?
Гарька рассказал.
- Так, - командарм поправил очки. - Стало быть, случайность. Инициатива - это хорошо. То, что вы приказы не выполняете - плохо.
- Я был уверен, вы через Кущинку пойдёте, товарищ командарм. Решил рискнуть.
Полная девушка в кружевных рукавчиках внесла чай, поставила перед Гарькой стакан.
- Риск хорош только в карточной игре. Вы, Горшечников, едва не сорвали боевую операцию.
Гарька опешил.
- Именно, - подтвердил Шмелёв. - Комиссар Снейп с огромным трудом установил связь с офицером из штаба атамана Безносого, добывая необходимую нам информацию…
- Злоклятов работает на наших? - задохнулся Гарька. - Быть не может.
- Вы с ним знакомы?
- Мы с его сыном вместе учились в гимназии.
- Вот как, - командарм покачал головой. - Ещё одна случайность.
- Разрешите вопрос, товарищ командарм?
- Задавайте, товарищ Горшечников.
- Какую операцию я сорвал?
