— Да.
— И кто же виноват в том, что вы не поженились?
— Отчасти я, отчасти она, отчасти покойный дон Фернандо... — Тут Филипп недоуменно приподнял бровь. — Разве Бланка вам ничего не рассказывала?
— Почти ничего.
— А мне казалось, что вы с ней близкие подруги.
— Да, мы подруги, но не настолько близкие, как мне хотелось бы. Свои самые сокровенные тайны Бланка предпочитает поверять кузине Елене. Вот с ней они действительно близкие, даже слишком близкие подружки. — В голосе Маргариты Филиппу почудилась ревность. — Они такие милашки, я вам скажу. Вечно шушукаются о чем-то, секретничают друг с дружкой и никого, в том числе и меня, в свою компанию не принимают. Обидно даже... А вам, дорогой принц, вижу, очень нравится Бланка.
— Еще бы! — с готовностью признал Филипп.
— А я?
— Мне нравятся все красивые женщины, моя милая принцесса. А вы не просто красивая — вы непревзойденная красавица.
— Следовательно, есть еще надежда, что вы полюбите меня?
— Оставьте все ваши надежды, сударыня.
— Какая категоричность, принц! Какая жестокость!
— Жестокость?
— Да! Разве не жестоко разговаривать так с женщиной, которой вы очень и очень нравитесь?
— Для меня это большая честь, ваше высочество, — с серьезной миной промолвил он. — И за какие заслуги я ее удостоился?
— Прекратите жеманничать, дорогой кузен! — огрызнулась Маргарита. — Единственная ваша заслуга состоит в том, что вы наглый, бесцеремонный, самовлюбленный... — тут она тяжело вздохнула, — и крайне очаровательный сукин сын.
«А ты, милочка, похоже, влюбилась в меня, — подумал Филипп. — Ну и дела! Определенно, сегодня вечер сюрпризов...»
ГЛАВА XXIV. ВЕЧЕР СЮРПРИЗОВ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Филипп возвратился в свои апартаменты около полуночи. Он устало развалился в кресле, закрыл глаза и принялся было анализировать события уходящего вечера, но вскоре оставил это занятие. Мысли лениво ворочались в его голове, а если и ускоряли свой бег, то неслись совершенно не в том направлении. Так что Филипп просто сидел, отдыхая, загадочно улыбался сам себе и делал вид, будто не слышит приглушенного шепота, время от времени доносившегося из маленькой комнатушки по соседству, предназначенной для дежурного дворянина.
Минут через десять в комнату вошел Габриель. В руках он держал поднос с ужином. Филипп раскрыл глаза, взглянул на него и удивленно спросил:
— Почему ты? Я же велел прислать лакея, а самому отправляться спать.
Габриель что-то невнятно пробормотал, накрывая небольшой круглый столик рядом с креслом.
Филипп хмыкнул, безразлично пожал плечами и пересел с кресла на стул.
— Да, кстати, — сказал он, отпив глоток вина. — Кто сегодня дежурный по покоям?
— Д’Аринсаль.
— А между тем его нет. Запропастился где-то, негодник. Утром передашь ему, что это его предпоследний проступок у меня на службе. В следующий раз он может не возвращаться — пускай сразу сваливает в свое имение.
Габриель кивнул, сел в кресло и нервно забарабанил пальцами правой руки о подлокотник, явно порываясь что-то сказать, но, видимо, никак не решаясь.
— Угощайся, — предложил ему Филипп.
— Благодарю, я не голоден, — хмуро ответил парень.
— Что ж, воля твоя. Можешь идти, дружок. До утра ты свободен.
— Но ведь д’Аринсаль...
— Черт с ним. Пусть себе гуляет.
— Так, может, я подежурю вместо него? — с проблеском надежды спросил Габриель.
— Не надо. За покоями присмотрит Гоше, а я... — Филипп не закончил и принялся ожесточенно расправляться с зажаренной куриной ножкой. Его грозный аппетит свидетельствовал о том, что он собирается провести бурную ночь.
Габриель тяжело вздохнул и поднялся с кресла.
— Пойду проверю, приготовлена ли постель.
Филипп отложил в сторону обглоданную кость и самодовольно усмехнулся:
— Не стоит беспокоиться, сегодня она мне не понадобится. Одна очаровательная девчушка согласилась предоставить мне уютное местечко в своей кроватке.
В соседней комнате раздались сдавленные смешки. Но Габриель не расслышал их. Лицо его исказила жуткая гримаса боли, он резко повернулся и почти бегом вышел из комнаты, даже не пожелав Филиппу доброй ночи.
Тот проводил его озадаченным взглядом и покачал головой.
«Странно! — подумал он, возвращаясь к прерванному ужину. — Какая муха его укусила?»
Основательнее поразмыслить над поведением Габриеля Филиппу было недосуг. Наскоро, но сытно перекусив, он тщательно вымыл руки в серебряном тазике с уже остывшей водой и вытер их полотенцем. Затем вынул из канделябра зажженную свечу и вошел в комнатушку, откуда перед тем доносилось хихиканье. На первый взгляд она была пуста, однако при внимательном осмотре бросалось в глаза очень слабое, но весьма подозрительное покачивание задернутого полога кровати.
— Марио!
Молчание.
— Я знаю, что ты здесь, — сказал Филипп. — Отлуплю.
Из-за полога высунулась голова д’Обиака.
— Ах, простите, монсеньор, я малость вздремнул.
Филипп усмехнулся:
— Ладно, дремли дальше. Останешься здесь до возвращения д’Аринсаля.
— Слушаюсь, монсеньор. А д’Аринсаль вернется лишь к утру.
— Так ты знаешь, где он?
Лицо пажа расплылось в улыбке:
— Что делает — знаю, а где — нет.
— Понятно. Значит, ты остался вместо него?
— Да, монсеньор. Впрочем, мне и деваться было негде.
— У твоего соседа тоже девчонка?
— Угу.
— Ну, вы даете! В первую же ночь как с цепи сорвались... Кстати, не возражаешь, если я взгляну на твою кралю?
Не дожидаясь ответа, Филипп подошел к кровати и отодвинул полог.
— Мое почтение, барышня.
— Добрый вечер, монсеньор, — смущенно пролепетала хорошенькая темноволосая девушка.
— А у тебя губа не дура, Марио, — одобрительно заметил Филипп. — На какую-нибудь не позаришься.
— Ваша школа, монсеньор, — скромно ответил парень, польщенный его похвалой.
— М-да, моя школа. А это, — Филипп указал на девушку, — школа госпожи Маргариты. Тебе сколько лет, крошка?
— Тринадцать, монсеньор.
— Черти полосатые! Да тебе впору еще с куклами спать, а не с парнями... Вот развратница-то!
Девушка покраснела.
— О, монсеньор!..
— Это я не про тебя, а про твою госпожу, — успокоил ее Филипп. — Ну ладно, детки. Приятной вам ночи. — С этими словами он отпустил полог и направился к выходу.
— Взаимно, монсеньор, — бросил ему вслед д’Обиак. — Барышня де Монтини тоже лакомый кусочек.
В передней Филипп разбудил своего камердинера Гоше, велел ему убрать со стола в гостиной и погасить все свечи, а сам вышел в коридор. Два стражника, охранявшие вход в покои, приветствовали его бряцанием оружия.
Следуя указаниям Матильды, Филипп спустился этажом ниже и нашел коридор, соединявшей главное здание дворца с более поздней пристройкой, где находились летние покои принцессы и где, соответственно, в данный момент обитал штат ее придворных.
Филип шел, невнимательно глядя перед собой, поэтому не заметил, что на его пути кто-то затаился. Когда он приблизился, от стены внезапно отделилась мужская фигура и решительно преградила ему путь. Филипп резко затормозил, чтобы не столкнуться с ней, и едва не потерял равновесие.
— Ч-чер-рт! Кто это?
