последней каплей.
На самом деле подобные вспышки не так уж неожиданны, потому что каждый человек знает: всякое угнетение рано
или поздно прорывается наружу.
Биргит вернулась к своей профессиональной деятельности после трех лет так называемой “паузы для семьи”. (Хотя
на самом деле эта пауза была для чего угодно, но не для семьи). Она обеспечивала своему мужу возможность
закончить образование в области химии. Когда родились близнецы Анна и Стелла, это было не совсем ко времени.
Сначала Биргит работала на своей прежней работе. Она надеялась, что ее Герхард сможет справиться с учебой и
детьми. Однако эти надежды быстро растаяли, и она уволилась с должности заведующей лабораторией. Она не
могла вообще перестать работать — кто-то же должен обеспечивать семью, а Герхард не имел доходов. Тогда
Биргит стала работать в ночную смену, а днем занималась домом и детьми.
Некоторое время все шло неплохо, однако обстановка в семье накалялась. Биргит была измучена, денег не
хватало, а Герхард волновался только о предстоящих экзаменах. Устав зубрить, он играл в сквош* или уходил с
друзьями. Биргит сердилась, но не подавала вида. Она считала, что слишком придирчива, ведь скоро экзамены
закончатся, муж успокоится и все будет нормально. У нее не оставалось времени на подруг, на отдых, даже на
обстоятельные разговоры — все ее желания оставались нереализованными.
Наконец Герхард закончил учебу. Работу он пока не получил, но мог бы, казалось, пока заняться домом, то есть
дать Биргит возможность отказаться от ночных смен. Близнецы к тому времени уже ходили в детский сад. Биргит с
радостью вернулась к нормальной работе днем, но уже через несколько дней она поняла, что Герхард не может
заниматься бытом.
Если он покупал продукты, половины не хватало — и Биргит приходилось по дороге домой заезжать в магазины. Он
стирал, но при этом Биргит вечером вынуждена была все развешивать и гладить. Поначалу она еще утешала себя
тем, что со временем все наладится. Но настроение ее становилось все хуже с каждым днем.
На самом деле Биргит была очень сердита, но не отдавала себе отчета в собственной агрессии. Он старается —
оправдывала она Герхарда, — он не виноват, что все забывает, ведь у него в голове есть гораздо более важные
вещи. Кроме того, Биргит решила, что сама его избаловала, ведя себя не как жена, а как заботливая мамочка. Она
не дала ему шанса научиться вести хозяйство. До того, как они познакомились, он жил в однокомнатной квартире
один, но даже свои вещи относил стирать матери. Частенько он там же и обедал. А когда они с Биргит стали жить
вместе, ей так нравилось его баловать и заботиться о нем. Она с любовью готовила еду и накрывала стол для
романтического ужина или уютного завтрака…
Конечно, теперь она считала, что муж мог бы поактивней искать себе работу, но в то же время утешала себя тем, что после окончания учебы требуется некая пауза для обдумывания будущего.
Итак, Биргит всячески отрицала свои права на злость. Она боялась предъявлять Герхарду претензии, потому что не
была уверена, будет ли он после этого любить ее. Его благосклонность оказалась для нее важнее собственных
чувств.
Биргит попалась в две ловушки одновременно. Первая: она не имеет права на агрессию, потому что ПОСЛУШНЫЕ
ДЕВОЧКИ НЕ БЫВАЮТ СЕРДИТЫМИ. А вторая: она искренне считала, что, создавая мужчине бытовые удобства,
можно добиться его расположения и любви. ПОСЛУШНЫЕ ДЕВОЧКИ ЖЕРТВУЮТ СОБОЙ РАДИ ДРУГИХ. То есть
