– Сколько вы ему уже уплатили?
– Почти сто тридцать.
– Больше не платите. Дальнейшие взносы незаконны.
– Но он пошлет кого-нибудь ко мне.
– Никого он больше не пошлет. Я с ним поговорю. Забудьте обо всем. Теперь, не хотите ли вы подать жалобу на избивавшего вас полицейского?
Хокинз энергично покачал головой.
– Нет, сэ-эр! Мне не нужны неприятности!
– Если захотите подать жалобу, неприятностей не будет.
Хокинз вновь покачал головой.
– Нет, сэ-эр, просто пусть он меня больше не трогает, и я буду счастлив!
– Ладно, он больше вас не тронет, но я хочу, чтобы вы сделали для меня одну вещь. Если у вас опять будут такие же неприятности, приходите ко мне или звоните. Сделаете?
Хокинз уставился в землю.
– Ну…
Такер положил ему руку на плечо.
– Послушайте, Рузвельт, если вы отнесетесь ко мне с доверием и будете извещать меня о подобных вещах, я сумею вам помочь. Но я ничего не смогу сделать, если не буду знать.
Хокинз кивнул.
– Хорошо.
– И передайте всем, что я хочу, чтобы меня предупреждали о таких делах. Если я буду знать заранее, то смогу проследить, чтобы все было по- честному.
– Хорошо, я передам. И, правда, спасибо за то, что вы сделали.
Успокоенный, Такер уходил с заднего двора. Черные восприняли его появление в городе, мягко выражаясь, настороженно. И он подумал, что этот инцидент, быть может, изменит отношение к нему местных черных к лучшему. А поняв, что при помощи этого же инцидента, возможно, удастся разрешить еще одну проблему, улыбнулся. Бобби Патрик вел себя дерзко и вызывающе и был просто-таки бельмом на глазу с того самого момента, как Такер был назначен на этот пост, а теперь появилась возможность от него избавиться.
Патрик, надувшись, стоял возле своей патрульной машины. Такер подошел к нему и пристроился рядом, на бампере.
– Послушайте, мне жаль, что я вынужден был отправить вас сюда, но все должно было выглядеть о'кей. Но, согласитесь, вы заработали себе серьезную проблему. Рузвельт заявляет, что подаст жалобу.
Голова у Патрика дернулась по направлению к собеседнику.
– И вы позволите ему выступить против вашего же подчиненного?
Такер развел руками.
– А что я мог поделать? Он до чертиков взбешен и говорит, что может собрать множество народу в качестве свидетелей и что у них те же самые проблемы. Он хочет, чтобы вы попали в исправительный лагерь графства.
У Патрика глаза полезли на лоб.
– Мне туда нельзя! Недели не пройдет, а мне кто-нибудь уже сунет перо в бок! Сами понимаете, что бывает с «копом», который оказывается там!
– Понимаю, но что я могу сделать? Я сам все это видел, и если я дам под присягой свидетельские показания в вашу пользу, меня засунут за лжесвидетельство. Ведь там их было пятеро!
Патрик был явно напуган.
– Послушайте, начальник, вы же этого не допустите! Вы должны мне помочь!
Такер принял задумчивый вид.
– Вот что, Бобби, пока я вижу только один выход, как вам избежать тюрьмы. Вам надо самому уйти из полиции. Если вы сделаете это, тогда, быть может, мне удастся отговорить Рузвельта подавать жалобу. – На Патрике лица не было. – Знаю, что это круто, но что еще остается делать? С этой штукой можно даже угодить в Рейдсвилл, если будет много свидетелей. – При одном упоминании названия тюрьмы штата по телу Патрика прошла волна дрожи. Такер решил «дожать»: – Они ведь смогут предъявить и другие обвинения. Не думаю, чтобы вам хотелось доводить дело до суда. Они ведь могут пригласить адвоката из Национальной ассоциации содействия цветному населению, тот не заставит себя ждать. И тогда вы счастливо отделаетесь, если получите от пяти до семи.
Патрик умоляюще поглядел на Такера.
– Послушайте, если я уйду по доброй воле, вы уберете с моей шеи этого сукиного сына? Обещаете?
Такер с силой сжал полицейскому плечо.
– Я сделаю все, что в моих силах, только действовать надо быстро, пока еще никто ничего не знает.
Патрик кивнул.
– Ага, точно.
– Вот что я скажу: поезжайте прямо сейчас в участок и попросите Бартлетта напечатать для вас письмо. О том, что вы уходите по собственному желанию по личным мотивам, в общем, что-нибудь искренне-жалостливое. Потом попросите Бартлетта положить это ко мне в сейф, оставьте у него значок и отправляйтесь прямиком к себе домой. Как только что-то прояснится, я немедленно звоню, о'кей?
Патрик кивнул.
– Ага, ладно, я так и сделаю. – Он обеими руками вцепился в руку Такера и стал ее трясти. – И вот еще, начальник, я, правда, вам благодарен, что пошли мне навстречу. Не пожалеете. – После этого он прыгнул в патрульную машину и покатил, поднимая клубы пыли.
Такер встал посреди дороги, глядя вслед и посмеиваясь.
– Уж точно не пожалею, Бобби! Наверняка не пожалею!
Такер стоял в кабинете Элмера Кокса и ждал, пока тот разыщет договор с Рузвельтом Хокинзом. Затем у него на глазах торговец мебелью подошел с документом к письменному столу, стал нервно теребить в руках резиновую печатку и, наконец, шлепнул отметку «Уплачено». Поставив подпись и дату, он вручил бумагу Такеру.
– Начальник, спасибо вам за то, что тихо-мирно уладили это дело.
Такер забрал документ и, аккуратно сложив, спрятал в карман.
– Рад был помочь вам, мистер Кокс. Но прошу вас отныне быть очень осторожным!
– Точно, точно! – Грузный мужчина стал утирать лоб рукавом. Его заливал обильный пот.
– Еще один подобный инцидент, и я окажусь бессилен.
– Понимаю, начальник, и ценю. – Кокс сунул руку в карман, вынул оттуда пачку денег и стал отсчитывать бумажки.
Такер выставил вперед руку.
– В этом нет необходимости, сэр. Я просто рад прийти на помощь.
Владелец магазина проводил его до парадного входа, все время повторяя слова благодарности.
В участке Бартлетт извлек из сейфа прошение Патрика об отставке. Оно было переполнено благодарности и добрых пожеланий на будущее.
– Начальник, что вы сделали с Бобби? Я никогда еще не видел его таким встревоженным!
– Просто оказал ему небольшую услугу. Почему бы вам не позвонить ему и не сказать, сославшись на меня, что все в порядке? Скажите, что я уже поговорил с соответствующим бизнесменом, и тот тоже сделал все, как надо. – Такер усмехнулся. – Я бы сам позвонил, но боюсь, что мне не удастся выдержать серьезный тон. – И он прошел в кабинет, затворив за собой дверь.
На лице Бартлетта появилось озадаченное выражение, но он в точности исполнил то, что ему было приказано. А за закрытой дверью раздавался смех начальника.
Глава 12
Отношения, сложившиеся между Скитером Уиллисом и Такером Уоттсом, тревожили Билли Ли всю середину декабря. С шерифом надо было что-то делать. Он подумывал о том, не пойти ли к Скитеру и не сделать ли ему строгое предупреждение, но политическое чутье предостерегало его от прямой конфронтации. Наконец, он придумал средство получше.
Как-то холодным утром к нему в офис заглянул атлантский корреспондент «Таймс» Джон Хауэлл и пригласил его на ленч.
– Мне бы хотелось просто поболтать с вами и добыть кое-какой базовый материал для моей статьи в «Санди Мэгэзин», но выйдет она, наверное, только весной, – заявил Хауэлл. – Где в Делано можно чего-нибудь погрызть?
Билли улыбнулся.
– А у вас крепкий желудок?
– Вы имеете в виду какое-нибудь заведение, где жарят мясо на жаровне, или что-нибудь еще в этом роде?
– Да, нет, – сказал Билли, хватаясь за пальто, – думаю, что на ленч мы поедем в гораздо более интересное местечко.
Они уселись в машину и поехали на север от Делано, вглубь графства. Хауэлл задавал вопросы и делал пометки в блокноте. На Билли произвела огромное впечатление степень информированности Хауэлла относительно его политической карьеры. Его поразило, что Хауэлл затронул вопрос родственных отношений между Такером Уоттсом и Джессом Коулом, и он был рад, что готов на него ответить.
