городской черты, но и в графстве Тэлбот, поскольку граница проходит по вершине горы, так что он вообще вне моей юрисдикции. И все же эта история не выходит у меня из головы!
– Да, что-то здесь не так. Бог его знает, отчего, но обстановка в доме какая-то странная. Там до того все приглажено и прилизано, что становится не по себе. А особенно неприятное чувство я испытывал, когда находился на кухне.
– А конкретнее?
– Мне показалось, что я нахожусь в каком-то другом месте, в каком, до меня сразу и не дошло, но первое, что пришло в голову, – больница. Потом я понял, почему. Из-за пола. На кухне такого пола обычно не делают: выложен глазурованной плиткой, в центре, точно под столом, – сток.
– Вот как?
Хауэлл подался вперед, не переставая гладить щенка.
– Этот пол напомнил мне морг в Атланте, точнее, то помещение, где производят вскрытие. Такой пол можно полить из шланга, и он высохнет сам собой. В кухнях такого пола никогда я не видел.
Такера невольно передернуло.
– И не только вы, – заметил он.
Когда Хауэлл вместе с щенком уехал к себе в Атланту, Такер погрузился в раздумья. Теперь он чувствовал себя лучше, ощущая успокоительное действие либриума. Он поднялся и погасил свет. А когда вышел из кабинета в дежурное помещение, то увидел, что Бартлетт уже запер все двери и кладет связку ключей на стол, качая головой.
– Что-нибудь не так? – спросил Такер.
– Это все Джонсон-с-Негнущейся-Спиной, – заявил полицейский. – Я страшно рад, что не буду вместе с ним на ночном дежурстве, когда он проснется. У него наверняка будет приступ белой горячки.
– И часто так бывает?
– Как только он как следует накачается. Видели его днем? Он даже решил, что вас знает. Говорю я вам, в мозгу у этого парня уже давно творятся чудеса.
– А как вы думаете, с ним сейчас все в порядке? Ему не нужен врач?
– Да нет, он сопит, как паровоз, и что-то бормочет во сне. Не хотел бы я оказаться в соседней камере!
Такер стал надевать пальто.
– Ну и денек нам сегодня выдался, ничего не скажешь!
– Верно, начальник. Утром увидимся. Веселого Рождества!
– Веселого Рождества! – произнес в ответ Такер. И медленно вышел в морозный туман. Сел в машину. Он почувствовал, словно заново родился. Дошел до самого края, но вовремя остановился. Теперь оставалось сделать нечто очень важное, нечто такое, что он долго откладывал, нечто такое, что, как он надеется, никогда не придется делать.
Она сидела за кухонным столом, кофе у нее давно остыл. Сидела, не отрывая от него взгляда. А он не осмелился отвести глаза.
– Итак, – проговорила она, – как мне теперь прикажешь тебя называть? Уилли? Значит, я теперь миссис Коул?
– Я Такер Уоттс, – твердо заявил он. – А ты миссис Такер Уоттс. Уилли мертв. Уилли Коула насмерть задавил грузовик в Алабаме в 1932 году. И никому неизвестно, где он похоронен.
Она все еще не отводила от него взгляда.
– Я тот же самый человек, за кого ты выходила замуж; тот же самый человек, каким я был с тех пор, как поступил на военную службу.
– Я это знаю, – наконец, произнесла она, – И я тебя люблю.
– И я тоже тебя люблю. Ничего не изменилось. Мы те же самые люди. И мама так и останется тетей Нелли. Навсегда.
Она склонила голову набок.
– А почему ты вдруг решился рассказать мне об этом именно сейчас, по прошествии стольких лет?
– Потому что сегодня днем я чуть не совершил страшно глупый поступок, и лишь потому, что ты ничего не знала. Теперь ты все знаешь, и больше я ничего не буду от тебя скрывать. – До него дошел запах поджарившегося мяса. – Я голоден, – проговорил он.
– Тогда будем есть, Такер Уоттс.
Глава 15
Теперь, когда Элизабет узнала все, Такеру стало намного легче на душе. Джонсон-с-Негнущейся-Спиной, в конце концов, был просто старым алкоголиком, и никто не обратит ни малейшего внимания на его слова. Гораздо больше и чаще тревожили его мысли о Фокси Фандерберке. Не имея достаточных оснований, чтобы явиться к Фокси и произвести обыск, он применил иную тактику, давно опробованную полицейскую методику.
Он стал, как бы между прочим, расспрашивать всех, с кем Фокси имел дело. Поговорил с человеком, у которого Фокси заправлял грузовик; с владельцем фуражной лавки, где тот покупал сухой корм для собак; с продавцом магазина Мак-Киббона, где Фокси приобретал хозяйственные товары; при этом узнал он немного, ибо этим людям рассказывать было почти не о чем, но важно было то, чтобы Фокси со временем узнал, что Такер ведет о нем расспросы, и тогда этот человек начнет нервничать. А тот, кто нервничает, совершает ошибки, хотя пока что Такеру не представлялось даже, какие именно конкретные ошибки может совершить Фокси. Но Такер был готов ждать.
И вот, когда он как-то утром в середине марта сидел в припаркованной на Главной улице машине, кто-то постучал в окошко со стороны тротуара. А затем дверцу отворил Хью Холмс.
– Доброе утро, Такер, можно посидеть с вами?
– Да, конечно, мистер Холмс! Я просто обдумывал планы на вторую половину дня.
Холмс уютно устроился на сиденье рядом.
– Я что-то давно вас не видел и хочу сказать, какое приятное впечатление вы, похоже, произвели на наших людей. Дорожная ситуация на Главной улице улучшилась на все сто процентов, и все этому по-настоящему рады. – Дело было в том, что Такер предложил городскому совету рассмотреть вопрос о введении на Главной улице одностороннего движения и о починке всех не работающих счетчиков стояночного времени.
– Рад это слышать, сэр. – Такер был действительно рад, но у него появилось ощущение, что Холмс подсел не за этим.
– Владельцы магазинов довольны тем, что поймали этих взломщиков. Пропадало значительное количество товара.
– Я тоже этому рад, – ответил Такер, ожидая, что последует дальше. И был страшно удивлен.
– Меня, однако, беспокоят кое-какие разговоры.
– Да?
– Если я правильно понял, вы ведете какое-то расследование по поводу Фокси Фандерберка. Это так?
– Я не назвал бы это расследованием. Я просто пытаюсь выяснить о нем все, что только можно. Это довольно странный тип.
– Вы имеете в виду что-то конкретное? Вы в чем-нибудь его подозреваете?
– У меня нет ни малейших улик, свидетельствующих о том, что он совершил нечто противозаконное.
– И все-таки вы его в чем-то подозреваете, не правда ли?
– Ну…
– Я вовсе не собираюсь вмешиваться в служебные дела полицейского характера, об этом не может быть и речи. Так что вы вправе не объяснять мне, что имеете в виду.
– Я благодарен вам за это, сэр.
Холмс уставился куда-то в пространство.
– Такер, я знаю, что Делано для вас – это нечто новое, маленький городок и все такое прочее.
– Видите ли, хотя маленькие города бывают в некоторых отношениях более строги, чем большие, они терпимее относятся к эксцентричным личностям. Думаю, что у нас в Делано есть некоторое количество гомосексуалистов, но люди их не трогают. Есть люди умственно отсталые, есть те, что просто не в себе, есть и такие, с которыми просто невозможно иметь дело, но мы делаем на это скидку. Теперь насчет Фокси. Он уже давно стал занозой в теле нашего города. Он раздражает окружающих, меня в том числе, он оскорбляет окружающих и вообще ведет себя странно, но значительную часть своего времени он пополняет коллекцию оружия, разводит собак, в общем, занимается своим делом. И что довольно неожиданно, несмотря на все его странности, у него множество друзей, и они уже обращались ко мне.
– Ясно.
– Поймите меня правильно. Если Фокси приедет в Делано и не остановится на знак «Стоп» или сделает еще что-нибудь в этом роде, он должен быть оштрафован, как любой прочий. Если он пойдет грабить «Банк Делано», он должен быть отправлен в тюрьму. Но вы говорите, что у вас на него ничего конкретного нет.
– Да, сэр, это так.
– Ну, что ж, тогда, пожалуйста, не забывайте о том, что хотя он совершает покупки в Делано, причем иной раз на довольно крупные суммы, ибо Фокси человек далеко не бедный, и это здесь учитывается и принимается во внимание, он все же живет за пределами городской черты, да еще в графстве Тэлбот. Несколько недель назад, не знаю, на счастье или на беду, жители графства Тэлбот избрали шерифом Бобби Патрика. Если вы полагаете, что Фокси совершил нечто незаконное, вы должны передать, как это ни прискорбно, все материалы и доказательства в распоряжение Бобби, а уж он пусть решает, как с ними поступить. Заниматься Фоксом – его дело, не так ли?
Такер устало кивнул.
– Да, сэр. Не могу не согласиться с вами.
– Думаю, что вам также известно, что завтра Билли Ли выдвигает свою кандидатуру на пост губернатора. Он это сделает сразу же по окончании
