– Но все-таки ты настояла на своем, – сказал он.
– Чего это стоило! – вздохнула она. – Но я была уверена, что мне никогда не стать чемпионкой. Первые места для меня ничего не значили. Покончив со спортом, я облегченно вздохнула, хотя долгое время чувствовала себя не в своей тарелке: не так-то просто расстаться с амбициями, которые в тебя вколачивались годами…
– Особенно, если у тебя нет никакого желания становиться суперзвездой… Впрочем, ты все-таки была четвертой в стране! Разве отцу этого не было достаточно?
– Он хотел видеть меня первой. Так всегда было.
На лице Майкла было написано сочувствие, а Чилла задумчиво проговорила:
– Да тут интересная история получается.
Майкл яростно сверкнул на нее глазами.
– И не думай об этом!
– Само собой, – торопливо согласилась сестра. – Просто мне пришло в голову, что однажды Даника сама напишет обо всем этом. Если будет желание. Черт, книжные магазины забиты автобиографиями спортсменов – и все полная чепуха. А здесь реальная история жизни!
– Это… слишком личное, – прошептала Даника.
Вдруг она испугалась, что наболтала слишком много лишнего. Чилла была настоящая акула журналистики. Если она только вытащит эту историю на свет… Даника даже содрогнулась. Снова она пренебрегла советами матери и мужа держать язык за зубами. Они всегда призывали ее к бдительности, а она не послушалась и подвела их.
Глава 7
Эта мысль засела в ней словно заноза. Вечером, когда Майкл провожал ее домой, он попытался ее успокоить.
– Она будет молчать, Даника. Я ее хорошо знаю. Она никогда никого не предаст.
Даника крепко сжала его руку.
– Я сама спрашиваю себя, зачем все это рассказала. Обычно я предпочитаю не говорить об этом периоде моей биографии…
– И хорошо сделала, что рассказала. Тут нечего стыдиться.
– Не знаю, не знаю. Я едва знакома с Чиллой. Я не рассказывала тебе об этом раньше, а сегодня что-то на меня нашло…
– Может, потому что в Чилле есть храбрость, которой недостает мне самому, – вздохнул он. – Мне казалось, что эта тема может быть болезненной для тебя. Может быть, я испугался.
– Испугался? Чего?
– Того, что сую нос не в свое дело.
– Тебя все касается. Я хочу, чтобы ты это знал… – Даника поймала себя на том, что говорит почти как Блейк.
Но не успела она раскаяться в том, что сказала, Майкл быстро возразил:
– Нет, Даника. Мне позволено не все. Есть вещи, о которых запрещено спрашивать.
– Это о чем же?
– О том, что происходит между тобой и Блейком.
Она нервно рассмеялась.
– Да теперь уже ничего не происходит. Все, что от него требовалось, уже произошло. Если ты уж так хочешь знать.
– Дело не во мне. Господи, значит, до такой степени плохо… – Он на минуту закрыл глаза, словно стараясь не думать об ее признании, а потом спросил:
– А почему ты мне раньше не рассказывала о теннисе?
– Потому что не хотела, чтобы ты считал меня неудачницей.
– Неудачницей? С какой стати! В твоей жизни наступил момент, когда ты должна была принять самостоятельное решение. И ты его приняла.
– Но я могла бы продолжать заниматься спортом. Я могла напрячься и добиться больших результатов…
– Например, могла бы переключиться на баскетбол, ведь тебе не было и двадцати… – Они подошли к дверям ее дома, и он обнял ее за талию. – Ты сделала выбор, Даника. Ты поступила так, как для тебя лучше.
– Я тоже убеждала себя в этом. Но меня не покидали сомнения. Я пошла по пути наименьшего сопротивления. Вот в этом все дело.
– Это твой отец так думает? – спросил Майкл.
– Иногда нет никакой разницы между тем, что думает он и что думаю я, – сказала Даника.
Майкл крепко обнял ее за плечи.
– Тут ты ошибаешься. У тебя совсем иной образ мыслей. Ты не похожа на него. Вы совершенно разные люди, и не нужно идти по его стопам. Ты – другая, ты – самостоятельная личность.
Даника едва заметно улыбнулась.
– Ах какой проницательный!
– Я верю в то, что говорю, милая! И верю в тебя. Жаль только, что у тебя самой недостаточно этой веры.
Тронутая его проникновенным тоном, нежными словами, Даника приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею.
– Ах, Майкл! – прошептала она, крепко прижимаясь к нему, когда он заключил ее в объятия.
Из его горла вырвался сдавленный стон, и он принялся ласкать ее, а она, закрыв глаза, наслаждалась его теплом. Это было не только физическое наслаждение, но и эмоциональное. Как она желала этого! Как звало его ее сердце!
