вред ему. Не забывайте вашего обещания и, что он любим мною.
Последние слова были произнесены графиней с усилием. Щеки ее покрылись ярким румянцем и, не дожидаясь ответа, она встала и вышла.
— Стефан, — воскликнул Франк, — скорее чернил, лист бумаги! Позовите Джека. Еще не все пропало! Хочу испытать последнее!
Джек тотчас же принес чернила, перо и бумагу.
— Вы продиктуете мне, Франк? — спросил Стефан.
— Нет, друг мой, — вскричал Франк, горячясь все более, — я хочу испытать судьбу, это последняя надежда для меня, если и это не удастся, я пропал!
Когда Франк кончил писать, то отдал письмо Джеку и сказал:
— В собственные руки лорда Тревора! Понимаешь?
— Понимаю, сэр!
— Будь, что будет. Пробейся силой, если не пустят!
— Я не ворочусь прежде, чем сам отдам это письмо лорду, — ответил Джек и вышел.
Глава тридцать восьмая
ПИСЬМО
Лорд в страшном гневе воротился к экипажу. Он не хотел сначала ничего говорить, но Мери напомнила ему о данном обещании и честном слове.
— Да, я видел, видел своими глазами! — в исступлении кричал лорд. — Франк подло изменил тебе, дочь моя!
Мери была уже приготовлена, но, несмотря на это, слова отца пронзили ее в самое сердце. Она упала в подушки кареты и не сказала ни слова. Лишь изредка из груди ее вырывался глубокий вздох.
В гостиной их ждали леди Кемпбел и маркиз.
— Милорд, — сказал лорд Тревор, обращаясь к Рио-Санто, — я отказал вам в руке моей дочери этим утром, ибо она была еще прежде обещана другому. Но этот другой, которого, откровенно сказать, я люблю более вас, маркиз, изменил моей дочери и своему обещанию. Следовательно… лорд Джеймс Тревор остановился.
— Не правду ли я вам говорила, маркиз? — воскликнула леди Кемпбел. Мой брат старый служака, выражения которого подчас бывают очень странны, но вы видите, наконец, что он дает согласие.
— Нет еще, подождите! Дочь моя свободна, я позволяю ей самой выбрать себе супруга. Да будет благословение Божие над нею!
Мери молча сидела возле тетки.
— Так как же душа моя? — спросила тетка.
Мери поглядела на нее. Невольная дрожь пробежала по всему телу девушки и она заплакала.
— О, — воскликнула она, — как велика была любовь моя! Тетя, — прибавила она, опуская голову на руки леди Кемпбел, — уверьте меня что я разлюбила его!
Смущение леди Кемпбел было слишком ясно. Лицо Рио-Санто омрачилось.
— Мери, — тихо сказал он, наклоняясь к молодой девушке, — неужто я впадал в заблуждение? Вы не любите меня?!
Мисс Тревор поднялась и дала ему руку. Рио-Санто схватил ее и со всем пылом страсти прижал к своим губам.
Прошедшее потеряно для меня, с усилием сказала она, я хочу любить лишь вас, милорд. Я желаю!
— Слава тебе, Господи! Наконец! — радостно целуя племянницу, воскликнула леди Кемпбел.
Лорд Тревор взял руку Мери и соединил ее с рукою маркиза.
— Мэри согласна, милорд. С этой минуты рука ее принадлежит вам!
В смежной зале послышался шум. Слуги лорда не впускали в зал человека, рвавшегося туда насильно.
— Дай мне письмо, — говорил лакей, — я отдам его милорду.
— Я сам хочу отдать! — решительным голосом отвечал кто-то.
Дверь отворилась и старый Джек, расталкивая слуг, ворвался в зал. Он еле переводил дух.
Лорд Тревор тотчас же узнал его и повернулся к нему спиною.
— Вот письмо вам, милорд, — сказал старый слуга, — от моего господина.
— Но заметив, что лорд не хочет даже удостоить его взглядом, продолжал:
— Возьмите же, милорд, во имя Бога прошу вас! Господин мой при смерти!
— Знать не хочу твоего господина, так и скажи ему! — ответил Тревор со строгостью.
Рио-Санто заметно побледнел, увидав старого слугу, но слова лорда Джеймса успокоили его.
— Сжальтесь, милорд! — умоляющим голосом, еще раз сказал слуга.
Лорд Тревор схватил письмо и разорвал в клочки. Замешательство Джека длилось недолго. Поглядев на лорда с упреком, он медленно и с грустью произнес:
— А это была его последняя надежда! Теперь ему остается умереть!
Глава тридцать девятая
ШОТЛАНДЕЦ
С самого утра по Корнгильской площади прохаживался человек в костюме шотландских горных племен. Это был, вероятно, какой-нибудь несчастный, недавно приехавший в Лондон и блуждающий в лабиринте громадной столицы. Он был, видимо, сильно озабочен и, время от времени, с нетерпением топал ногою, не сводя глаз с дома мистрисс Мак-Наб.
Около трех часов мистер Стефан, оставив при страждущем услужливого сэра Эдмонда, пошел навестить мать. Шотландец, увидав его, тотчас же свернул на Финчлендскую улицу.
— Только этого недоставало! — в сердцах проворчал он. — Теперь еще этот сосуля воротился! Вот тебе на! Уже скоро смеркнется, а я ни черта не сделал!
Таким образом прошел час. Дверь белого домика снова отворилась и Стефан с матерью появился на пороге.
Глаза шотландца радостно заблестели, он с удовольствием потирал руки. Когда Стефан с матерью скрылись из виду, шотландец подошел к двери и постучал.
— Что тебе? — спросила горничная, отпирая дверь.
— Я послан от моего господина с поклоном к барышням, — отвечал шотландец с твердостью.
— От какого господина?
— От какого! — повторил он. — Знамо от какого! Наш лорд Энджус Мак-Ферлэн, помещик Крьювского замка!
Девушки, слыша последние слова шотландца, выскочили на лестницу. Ему это только и нужно было. Зверская радость на минуту осветила его лицо. Вы, читатель, несмотря на странный костюм этого человека, вероятно узнали в нём Боба Лантерна?
— Папаша! — воскликнула Клара, — посланный от папаши! Бетси, веди его к нам!
— Ах, Господи! — радостно произнес Боб, оставаясь один с девушками. — Как вы, сударыни, похорошели! Какие вы большие-то стали! Моя добрая Эффи совсем не узнала бы вас, хоть и выкормила вас обеих!
— Эффи! — отвечала Анна. — Кормилица наша! Разве ты ее муж, мызник Дункан Аид?
— Муж нашей Эффи! — воскликнула Клара.
