Спустя минуту Боб Лантерн покачнулся, получив по горлу удар кинжалом. Мак-Ферлэн упер колено в его грудь, и уже поднял руку, чтобы нанести удар… В эту самую минуту Клара проснулась.
— Папаша! — воскликнула она.
Лорд невольно обернул голову. Боб Лантерн воспользовался этим движением. Нечеловеческим усилием он высвободился из-под колена Энджуса и не отыскивая ножа, который он уронил из рук во время борьбы, схватил лорда за горло и сжал, как в железных тисках.
Клара закрыла лицо руками и громкий крик вырвался из ее груди. Мак-Ферлэн глухо хрипел. Боб раза три ударил его головой о лодку и перебросил через борт бесчувственное тело в Темзу.
— Теперь не опомнится! — проворчал Боб, едва дыша от напряжения, и быстрее хватаясь за весла. — Посмотрим, что делается с моими красотками.
Обе девушки лежали на прежних местах, на дне лодки. Анна не просыпалась. Клара лишилась чувств.
Глава сорок пятая
ОБЕ ПОГИБЛИ!
За обширными, великолепными садами Букингемского дворца расположен красивый, симметрично разбитый сквер, который окружают великолепные здания, где живет английская знать, как в Париже в Сен-Жерменском предместье. Это место носит название Бельграф Сквэра.
Огромнейшее и самое великолепное из этих зданий занимал Дон Хосе-Мария-Теллес де-Аларкон, маркиз де Рио-Санто. Внутренность жилища не соответствовала его наружному виду, но и превосходила все, что может придумать самое причудливое воображение. Здесь Рио-Санто принимал высшую аристократию Лондона.
Было около восьми часов вечера. В одной из небольших комнат роскошного дома, находившейся в задней его части и освещенной лампой с матовым абажуром, лежал на голубом бархатном диване молодой человек, небрежно гладивший одной рукой прекрасную собаку испанской породы. По комнате взад и вперед ходил слепец Тиррель. Ни тот, ни другой не говорили ни слова, будучи погружены каждый в свою думу.
Вдруг собака поднялась и с радостным визгом бросилась к двери, откуда появился Рио-Санто с доктором Муре. Лицо маркиза было бледно.
— Тише, Ловели, тише! — сказал маркиз, легонько оттолкнув собаку, которая, не привыкнув к такому неласковому обращению, поджала хвост и улеглась на ковре.
— Здравствуй, Анджело! — сказал маркиз, дружески пожав обе руки молодому человеку, лежавшему на диване. — Спустись вниз, прибавил он тихо, — и достань из потаенного ящика кареты десять тысяч фунтов стерлингов.
Анджело поклонился и вышел.
— Какие новости, Эдмонд? — обратился маркиз к слепому. — Извините, доктор, прошу садиться, я сейчас буду к вашим услугам.
— Я пришел узнать, — отвечал слепой, — удалась ли моя выдумка?
— Вы дорогой человек, сэр Эдмонд, — отвечал холодно маркиз. — Все удалось как нельзя лучше и вы можете получить сто гиней у моего кассира.
— Это еще не всё, милорд. Мне нужно поговорить с вами о молодой жидовке, Сюзанне.
— О Сюзанне? — прервал его мягко маркиз, как будто это имя задело его за сердце.
Слепой не мог удержаться от улыбки, но как бы поняв гордый и строгий взгляд, брошенный на него маркизом Рио-Санто, он почтительно продолжал:
— Эта молодая девушка очаровательна, умна и с полным успехом может выполнить роль, которую взяла на себя. Но она любит и я боюсь…
— Кого она любит? — быстро прервал маркиз.
— Бриана Ленчестера.
— Счастливец! — произнес Рио-Санто, между тем как слепой Тиррель провел рукой по рту, чтобы скрыть появившуюся на нем улыбку.
— Не разлучайте их, — продолжал маркиз, — но имейте над ними строгий надзор.
Слепой отвесил низкий поклон и удалился. Рио-Санто прилег на кушетку и сделал знак доктору, который почтительно приблизился.
— Ну, что? Как вы ее нашли? — спросил маркиз.
— Плохо, милорд, плохо, — отвечал доктор, покачав головой, — мне известно только одно лекарство.
— Какое?
— Счастье.
— Но разве вы полагаете, — спросил маркиз, — что со мной она не будет иметь счастья?
— Позвольте говорить откровенно, милорд?
— Говорите.
— Мисс Мери Тревор питает любовь к молодому Франку Персевалю. Любовь ее страстная, пламенная… и теперь, умирая…
— Умирая! — вскричал, побледнев, Рио-Санто.
— Да, умирая, милорд, впрочем два или три месяца она может еще протянуть.
— Это ужасно! — воскликнул Рио-Санто с досадой и горечью. — Зачем я узнал ее?
— Мисс Мери, — продолжал невозмутимым голосом доктор, дышит только Персевалем. Любовь эта и поддерживает, и убивает ее. Отмените вашу свадьбу, откажитесь от ее руки.
— Это невозможно! Брак необходим для осуществления моих планов.
— Мне это хорошо известно, и потому…
— Ужели же нет никакой надежды?
— Позвольте же мне договорить, милорд, Третьего дня я намеревался употребить средство.
— Какое?
— Я намеревался отравить Франка Персеваля, отвечал доктор с невозмутимым спокойствием.
— Вы намеревались… — с негодованием вскричал маркиз, вскочив с места.
— Отравить Франка Персеваля, — хладнокровно повторил доктор.
— Я поручил вам, доктор, — начал после краткого молчания строгим голосом Рио-Санто, — спасти Персеваля. А вы вместо этого намеревались отравить его, не приняв во внимание, что подобное дело навлекло бы на меня ужасные подозрения. Берегитесь, сэр, чтобы я не заставил раскаяться вас в такой дерзости.
— Э, милорд! — воскликнул Муре, сделав нетерпеливое движение. — Я знаю, что вы могущественны, но интересы нашего общества требуют, чтобы состоялся ваш брак с дочерью лорда Тревора. Кроме того, милорд, я такой же ночной джентльмен, как и вы!
— Как я? — презрительно повторил маркиз.
— Как вы, милорд.
Рио-Санто, бросив на доктора пристальный взгляд, резко сказал:
— Клянусь, доктор, что если бы вы успели отравить Персеваля, я приказал бы вас повесить.
Доктора бросило в дрожь.
— Но вы не успели, — продолжал маркиз, опускаясь на кушетку, — и я вас прощаю. Теперь отвечайте на мой вопрос: есть ли надежда спасти Мери?
— Надежда есть, милорд, — почтительно отвечал доктор. — Нужно прежде всего найти место зла, а потом уже действовать. Чтобы достигнуть всего, я искусственным образом вызову на молодой девушке, одних лет с мисс Тревор, те же самые признаки, которые характеризуют ее болезнь…
— Но это ужасно! — воскликнул с отвращением маркиз.
— Потом я начну производить опыты…
— Но ведь эти опыты могут убить ее!
