Если бы только он говорил чуть помедленнее! Она одарила его чарующей улыбкой. Никакого эффекта. Казалось, он явно озадачен.
— Я сказал, меня зовут Джексон Роджерс Тэйт. А вас?
Только теперь она поняла, о чем он спрашивает.
— Зоя Алексеевна Федорова. — И рассмеялась. Теперь пришла его очередь смущаться.
— Зой-я, Зой-я, — попытался повторить он, и она одобрительно закивала головой. Но как же он назвал себя?
— Пожалуйста, повторите ваше имя.
— Джек-сон. Джек-сон, или Джек, если вам...
Она жестом остановила его:
— Джексон, правильно?
Он взял протянутую руку и тут же почувствовал глубокое волнение. Такая маленькая, такая нежная, такая мягкая...
Ей показалось, ее рука попала в плен, однако в этом плену она чувствовала себя спокойно и уверенно.
— Вы говорите по-английски? — спросил он.
— Чуть-чуть, — ответила она. — А вы говорите по-русски?
— Чуть-чуть.
Джек обвел рукой залу. Она утвердительно кивнула. Он предложил ей руку, но она лишь грустно улыбнулась и покачала головой. Не слишком удачная мысль. Он понял.
Они медленно пошли вместе, переходя из одной переполненной залы в другую. Время от времени кто-то останавливался поговорить с Зоей. В другой раз Джека остановил, схватив за руку, теперь уже сильно пьяный майор.
— Как дела, дружище? — спросил он, хитро подмигнув Джеку.
— Отлично, — ответил Джек, с удивлением почувствовав раздражение против этого человека. Черт возьми, он едва-едва знаком с этой женщиной, не знает даже, кто она такая. Откуда это желание защитить ее?
Они остановились неподалеку от струнного квартета. Скрипач поднял смычок, приветствуя Зою. Повернувшись, он сказал что-то своим коллегам, и они заиграли мелодию, которая, видимо, была ей хорошо известна. Кивком головы она поблагодарила их и начала подпевать, но так тихо, что слышал ее только Джек.
Он не понимал слов песни, но голос ее ему понравился. Когда она допела до конца, он беззвучно зааплодировал. Она залилась краской.
— Спасибо, — сказал он по-русски.
— Пожалуйста, — улыбнулась Зоя.
Они пошли дальше.
— Вы певица? — спросил Джек.
— Актриса. Кино. Ее слова, похоже, произвели на него впечатление. Зоя обрадовалась, что он никогда не видел ее раньше. Значит, она заинтересовала его не как киноактриса, а как женщина.
Как жаль, размышлял Джек, что они лишены возможности поговорить по-настоящему, тем более просто поболтать. Что ж, ничего не поделаешь, остается лишь рискнуть в надежде, что она проявляет к нему столь же искренний интерес, как он к ней.
— Вы живете в Москве?
Она не поняла. Тогда он по-другому построил вопрос.
— Ваш дом. Москва?
— Да.
Он глубоко вздохнул Они почти полностью завершили круг по зале, и у него не было ни малейшего желания снова начинать его. Слишком уж большая толчея.
— Ваш муж тоже здесь? Я бы с удовольствием познакомился с ним.
Она не поняла ни слова. Он соединил колечком два пальца и продел в него палец, на котором положено быть обручальному кольцу. Она рассмеялась.
— Не замужем. А вы?
— Разошелся.
Она не знала этого слова. Он попытался объяснить.
— Не хотим вместе. Разведусь, когда приеду домой.
Она кивнула с видимым удовольствием.
Они молча посмотрели друг на друга, без слов понимая, что между ними возникло что-то значительное.
— А теперь я пойду. — Зоя улыбнулась с наигранной грустью.
Не может ли он проводить ее домой, спросил Джек. Зоя покачала головой. Ей нужно время как следует подумать об этом американце. В том, что он ей нравится, нет никаких сомнений, но не следует забывать об опасности, грозящей ей, если их увидят вместе.
Джек проводил ее в вестибюль. Помог надеть пальто и ботики.
Она протянула ему руку. Он принял ее. Они обменялись долгим взглядом. Затем она повернулась уходить.
— Зоя!
Она остановилась и обернулась к нему. Джек достал записную книжку и ручку.
— Как я найду вас? Я хочу снова вас увидеть.
Она, видимо, не поняла, что он сказал.
— У вас есть телефон? Какой ваш номер? — Джек приложил руку к уху, словно телефонную трубку, и сделал вид что набирает номер.
Зоя улыбнулась, поняв наконец, для чего ему понадобились записная книжка и ручка.
— Да, — произнесла она и записала в книжке номер своего телефона.
Улыбнувшись на прощание, она направилась к выходу.
Прежде чем положить записную книжку в нагрудный карман, он бросил взгляд на номер телефона. При мысли, что он снова увидит ее, его охватило волнение. Он сам себе удивился: ему ли, мужчине средних лет, испытывать давно забытый юношеский трепет?
Он вдруг понял, что страшно голоден, и вспомнил, что за все время, проведенное с Зоей, у него во рту не было ни крошки. Он вернулся в первую залу, ту самую, где принимал гостей Молотов. Теперь посреди ее во всю длину был расставлен стол. Он взял тарелку, положил на нее ростбиф и кусок фаршированной утки, не заинтересовавшись осетриной, вкус которой был ему непривычен.
Отойдя от стола, он в изумлении остановился. У дальнего его конца, возле самой двери, стояла Зоя. Меховая шубка просто наброшена на плечи. Он с удивлением наблюдал, как она завертывает в салфетку несколько кусков мяса, а затем, прикрывая полой шубки, сует их в сумочку. После чего спокойно и гордо покинула залу.
Джек рассмеялся:
— Вот же черт подери!
На улице было холодно и скользко, но Зоя едва обращала на это внимание. Она даже не заметила человека, который, узнав ее, приподнял шляпу. Мурлыча песенку из кинофильма, которую исполнили для нее музыканты, она вся ушла в мысли об американце, с которым повстречалась на приеме. Каждые несколько секунд она, затаив дыхание, повторяла: «Джексон. Джексон». Какое странное имя. Но надо запомнить его на случай, если он позвонит по телефону. Нет, поправила она себя. Не если, а когда он позвонит.
Как они и договорились, обе сестры поджидали ее дома. При виде серьезного лица Александры ее обуяло легкомысленное веселье.
— О-ля-ля! — победно воскликнула она и закружилась в танце.
Сестры отреагировали на это именно так, как она ожидала. Маленькое личико Марии засветилось радостным любопытством — ей не терпелось узнать, как прошел блестящий прием. Александра нахмурилась.
