представляет для мира история тридцатилетней давности», — сказал Джексон Роджерс Тэйт о своем любовном приключении в Москве в 1944 году (sic) с Зоей Федоровой». Непонятно это было одному лишь Джеку, всегда стремившемуся как можно глубже запрятать свои чувства.
Чтобы хоть немного передохнуть, Ирина сняла телефонную трубку с аппарата. Но едва снова положила ее на рычаг, телефон зазвонил с прежней настойчивостью. Не было лишь того единственного звонка, которого она так ждала, — звонка от Джека Тэйта. Зная его, она была убеждена, что он и тут останется верен себе: надо сидеть и ждать, пока вопрос о визе не решится сам собой. Он не представляет себе всей серьезности положения Виктории, раз уж дело дошло до того, что из помещения киностудии убрали ее портрет.
Она позвонила в Москву Виктории. Виктория с Зоей понятия не имели о том резонансе, который вызвала их история за пределами Советского Союза. Виктория к тому же попросила прислать медицинскую справку о состоянии здоровья Джека. Ирина пообещала связаться с ним.
Наконец позвонил и он, и первые же его слова привели Ирину в ярость. Вместо ожидаемых слов благодарности она услышала:
— Вот мы и добились!
Следующая его фраза и вовсе ее добила.
— И пусть вас не тревожит больше вопрос об авторских правах на фильм. Я передал их своему старому приятелю Джеку Камингсу.
Ирина снова ощутила во всем теле ту напряженность, из-за которой недавно угодила в больницу.
— Кто такой Джек Каммингс? Когда я спросила у вас, знаете ли вы кого-нибудь в Голливуде, вы назвали мне только имя той женщины, которая тотчас же отфутболила меня.
— О, — объяснил Джек, — Каммингс отошел от дел, но я попросил его временно вернуться к работе, чтобы поставить этот фильм.
30 января 1975 года Ирина прочитала сообщение агентства ЮПИ, озаглавленное: «Кинобизнес Соединенных Штатов намерен преодолеть сопротивление Советов». «Продюсер Джек Каммингс, — говорилось в сообщении, — заявил вчера, что вошел в контакт с рядом киностудий по поводу постановки фильма об отставном адмирале Джексоне Тэйте и его трогательном романе с Зоей Федоровой, которая провела восемь лет в тюрьме за политическую не благонадежность».
Не прошло и трех дней после того, как мир узнал о невероятной истории, тайну которой Ирина так бережно хранила в течение шестнадцати лет, а она уже попала в руки людей, которые и слыхом не слыхивали до того о Виктории и Зое и даже никогда не были в России. Теперь, когда следовало бы вплотную заняться обеспечением благополучного отъезда Виктории из России, ей предоставили роль статиста, в задачу которого входила лишь отправка писем Джеку Тэйту с советами о том, как помочь Виктории. («Я советую Вам купить дюжину разных открыток и написать на каждой по паре фраз. Например, таких: «Помню о тебе» или «Это Флорида, я надеюсь, что смогу сам показать ее тебе», и на случай Вашей болезни оставить эти открытки у миссис Тэйт или Хью, чтобы они отправляли по одной в неделю».) Она продолжала звонить Виктории, чтобы хоть как-то приободрить ее, и болтала с ней по телефону а, Третий телевизионный канал Хартфорда, штат Коннектикут, записывал их разговоры.
А тем временем в Москве в жизни Виктории Федоровой появился новый персонаж, которому предстояло полностью отодвинуть в тень Ирину Керк, женщину, стоявшую у истоков всей этой истории.
ГЕНРИ ГРИС
В январе 1975 года Генри Грис и Уильям Дик приехали в Москву с заданием написать статью о работах русских в области парапсихологии. Они представляли газету «Нэшнл инквайрер»[5]. Грис был разъездным корреспондентом, Дик — редактором. Из них двоих только Грис, родом из Латвии, говорил по-русски, и говорил весьма бегло.
Высокий, стройный, седоволосый, Генри Грис оказался как нельзя более нужным человеком в нужном месте в тот момент, когда отчеты о Федоровых появились на первых полосах газет. Не то чтобы он хоть что-то знал о них. В Москве о пресс-конференции Виктории не было опубликовано ни строчки. А когда он узнал о ней из телефонного звонка своего шефа в Лэнтэне, штат Флорида, большого интереса она у него не вызвала. Их с Биллом куда более обрадовало согласие встретиться с ними одного из крупнейших русских парапсихологов. Но главного редактора во Флориде интересовало другое. История с Федоровой оказалась сенсацией. Непременно нужно получить исключительное право на публикацию материала о ее воссоединении с отцом, требовал шеф.
Он вкратце посвятил Генри в суть дела.
На просьбу сообщить ему адрес Федоровых он услышал; «Мы не знаем, справьтесь в телефонной книге».
Генри объяснил, что таковых в Москве не существует. Шеф ответил:
— Послушай, обе они актрисы, причем мать очень известная. Узнаете без труда сами.
Генри повесил трубку. Ему предлагалось без труда разыскать двух женщин в городе с девятимиллионным населением. Повернувшись к Дику? он сообщил ему приятную новость.
— Идея такова: мы помогаем девушке любым доступным нам путем добраться до Соединенных Штатов, получив за это право на эксклюзивный материал.
Они проживали в старом здании гостиницы «Националь» на улице Горького. Решив выпить и поужинать, они спустились в ресторан. Знакомый метрдотель с улыбкой проводил их к столу, за которым уже сидели двое. Один был пожилой коренастый русский, другой, худощавый, судя по всему, был иностранцем.
Генри с Биллом тотчас принялись обсуждать, как им найти Викторию и Зою. Генри, у которого за плечами был тридцатилетний опыт работы в агентстве Юнайтед Пресс, легко находил общий язык с кем угодно и никогда не тушевался, если дело касалось сбора необходимых ему данных. Повернувшись к двум незнакомцам, он легко завел с ними разговор. Быстро выяснив, что тощий иностранец приехал из Восточного Берлина, он сосредоточил все внимание на русском крепыше и попал в точку. Русский оказался концертмейстером из Большого театра и знал всю артистическую Москву. Генри вежливо выслушал его сетования по поводу былой славы Большого и нынешней жалкой участи многих его бывших артистов. Наконец Генри удалось спросить не знает ли он случайно актрису по имени Зоя Федорова. Глаза концертмейстера загорелись.
— Конечно, знаю. Очаровательная женщина и моя большая приятельница.
— А ее дочь Викторию?
— Вику? Еще бы. Самые длинные ноги в Москве. Но почему вы спрашиваете?
— Мы с другом разыскиваем их, хотим написать о них в нашу газету.
Русский полез в боковой карман и достал кожаную записную книжку.
— Как хорошо, что мы случайно встретились. Хотите номер их телефона?
Сразу после ужина они поднялись к Генри, и он набрал только что полученный номер. Трубку взяла Зоя. Когда Генри объяснил цель своего звонка, Зоя спросила:
— А какую газету вы представляете?
— «Нэшнл инквайрер», но не думаю, что вы ее знаете. Она издается во Флориде.
На другом конце провода кто-то взволнованно ахнул:
— Флорида? Тогда вы должны знать адмирала.
Генри объяснил, что Флорида занимает довольно обширную территорию, но уже одно то, что газета выходит там же, где живет Джексон Тэйт, весьма многообещающее начало. Зоя пригласила их обоих встретиться с ней и дочерью вечером следующего Дня.
Их встреча была непродолжительной. Генри с Диком опоздали на два часа — русский парапсихолог оказался на редкость интересным собеседником. Чтобы не опоздать на самолет в Ригу, где им предстояло продолжить сбор материала к статье о парапсихологии, им пришлось ограничиться лишь краткой беседой.
Но, уходя, Генри почувствовал, что взаимоотношения с обеими женщинами установлены. Он пообещал им позвонить из Ленинграда, куда они поедут после Риги, а по возвращении снова встретиться в Москве. Генри заверил Викторию, что он и его газета готовы сделать все возможное, чтобы помочь ей
