но и вылечиваются, а, если вы тщеславны, возможно, вам будет лестно сознавать, что, подхватив «сифон», вы пополнили собой тёплую компашку, в которую входили такие мэтры, как Мопассан, Гоген, Ницше и Петр I.
Не в пример сифилису, о котором в приличном обществе не упоминали, туберкулёз в начале XIX столетия был окутан романтическим флёром. Чувствительные барышни вздыхали вслед Шопену: «Ах, как красив он в своей одухотворённой чахоточной бледности!» Распространилось убеждение, что чахоткой заболевают те, кто пережил глубокую личную драму, и литераторы, дабы подчеркнуть трагичность судьбы героя или героини, принялись наперебой заражать их туберкулёзом («Дама с камелиями» Дюма, «Шагреневая кожа» Бальзака, список можно продолжать до бесконечности) Простой люд смотрел на хворь гораздо трезвее. Того же Шопена, отправившегося лечиться от чахотки в Испанию, не пустили на пароход в порту Майорка, а хозяин гостиницы в Барселоне распорядился сжечь все вещи и мебель в номере, где останавливался больной композитор, отнеся расходы на его счёт. Если сифилисом БОЛЕЛИ пятнадцать процентов жителей Европы, то от чахотки УМИРАЛ каждый седьмой. Единственное лечение, которое давало хоть какой-то положительный эффект – смена климатической зоны. В 1882 году немец Роберт Кох выделил возбудителя болезни, ту самую «палочку Коха». В начале XX века Шарль Манту и Феликс Мендель предложили внутрикожную пробу для раннего выявления инфицированных людей (да-да, та самая «Проба Манту»). Полное же излечение от туберкулёза стало возможным лишь после открытия Зельманом Ваксманом в 1943 году второго после пенициллина антибиотика – стрептомицина. Любопытно, что первые несколько лет применения стрептомицин был настолько эффективен, что положительный результат давало использование даже смыва с ёмкости, где до этого находился лиофизат препарата.
Оспа, точнее, вирус, близкий к оспе верблюжьей, объявился на Ближнем Востоке в аккурат на заре нашей эры. В IV веке он пачками отправлял на тот свет китайцев, а в 767 году выморил треть населения Японии. Европу он тоже вниманием не обошёл. В VI столетии оспа свирепствовала в Византии, а оттуда заразу разнесли северо-западнее то ли купцы, как позже чуму, то ли арабы (тех сабля аж до Испании довела). Уже викинги во время похода 846 года на Париж принимают усиленные меры по борьбе с распространением оспы в своих рядах (в основном, убивая заразившихся и тех, кто с ними контактировал). Оспа считается опаснее «чёрной смерти». Та накатывает временами, а оспа отличается завидным постоянством, у немцев вон и поговорка складывается: «Никто не избежит любви и оспы». Выживает после оспы, правда, больше бедняг, нежели после чумы, но только вот с любовью у этих немногих становится негусто… Морда больно шашелем побита. Во Франции полиция ещё в конце XVIII века при розыске преступника указывала, как особую примету: «Знаков оспы не имеет». С другой стороны, битые оспой лица прекрасных дам тех веков, полагаю, сыграли свою роль в развитии косметики. На Востоке, где женская красота была товаром, ещё в VIII веке додумались до вариоляции. Малолетним девчушкам, дабы сберечь их будущую красоту для гаремных утех, прививали на тело оспенный гной из созревшей пустулы больного. Дитя заболевало лёгкой формой, и вирус был больше не страшен. Британский посол в Турции привил в 1717 году трёх своих детишек, и по возвращении на родину его супруга превратилась в пламенную поклонницу данного метода. За восемь лет в Англии было привито 845 человек, из которых 17 (неприятный сюрприз!) всё же отдали Богу душу. Вариоляция оказалась небезопасной и была запрещена. Однако на смену ей уже спешила вакцинация. Во второй половине XVIII столетия наблюдательные люди приметили и связали между собой разные, на первый взгляд, факты. Во-первых, оспой реже болели доярки. Во-вторых, кавалеристы болели реже пехотинцев. Кавалеристы имели дело с лошадьми, доярки – с коровами. Кони и коровы болели так называемой «коровьей оспой», и часто заражали людей. Несколько энтузиастов независимо друг от друга нарочно заразились «коровьей оспой», и, хоть из шкуры потом вон лезли, заразиться оспой человеческой им не удалось. Энтузиастов, впрочем, учёные мужи не слушали. Кто энтузиасты такие, чтобы их слушать? Дремучий хуторянин да учителишка. В 1796 году в бой вступила тяжёлая артиллерия. Изучавший оспу более тридцати лет врач Дженнер в присутствии коллег и свидетелей привил восьмилетнего мальчика материалом коровьей оспы. Проведённая спустя месяц попытка заразить подопытного сорванца человеческой оспой успехом не увенчалась. Так что те из вас, кто родился до 1980 года, могут с гордостью пощупать плечо. Там у вас не просто оспинка. Там шеврон за победу человека над страшной болезнью. К тому же в точности такой «шеврон» носили Ричард Шарп и Патрик Харпер, ибо с 1800 года вакцинация обязательна в английской армии и флоте. Население прививать поголовно начали в Баварии с 1807 года. Примеру баварцев последовали прочие немцы. Французы же долго ещё считали
