Гарри потряс косматой головой.
- Извини, у меня последний этап Турнира. Иду к центру лабиринта.
- А я-то думал, куда тебя занесло, - восхитился голос. - Тогда беги дальше. Потом поболтаем? А я еще и на ходу говорить буду. Чем помочь?
- Там сфинкс должен быть.
- Ого, роскошно. Вперед, Гарри, мы его сделаем.
Сделали… Если так можно сказать. Полукошка при его появлении вскочила и замурлыкала.
- Привет, братец.
Гарри затормозил, вспарывая дерн когтями. Приветствие получилось громогласным.
- Грррряу! Гррык.
- Да, проходи, - внезапно обиделась кошка. - Жалко что ли?
- Интересно, что ты ей сказал? - Голос хихикнул. - Не вздумай извиняться, а то выйдет еще хуже.
Гарри бочком пробрался мимо демонстративно обидевшейся кошки и не удержался от виноватого мурлыканья:
- Мряу?
- Сам ты мряу! - взорвалась сфинкс. - Понавезли хамов.
Больше Гарри разговаривать не рисковал. Тем более что он вышел на полянку, в центре которой на обрубке колонны стоял Кубок Турнира. Гарри снова обратился в человека и огляделся. Он был первым. Отлично. Теперь только взять кубок и очутиться на помосте для награждения. Гарри подмигнул кубку и схватил его, тут же раскаиваясь в своем решении. Надо было посидеть у кубка, пока на поляну не выйдет хоть еще кто-нибудь. Как он теперь объяснит такую скорость?
Объяснять не пришлось, потому что портал оказался с подвохом и швырнул Гарри с высоты пары метров. Ударившись о землю, Гарри ойкнул и потянулся пощупать пострадавшее место. Леденящий душу хохот остановил движение. А потом Гарри вздернуло в воздух, впечатало во что-то холодное и угловатое и прикрутило к нему невидимыми веревками. Гарри немного подергался и тихо взвизгнул от ужаса. Из тумана медленно возникла темная фигура с растрепанными волосами. Она, неприятно посмеиваясь, приблизилась, и Гарри замолчал. Во рту моментально пересохло от страха. Беллатрис Лейстрейндж. Одной рукой она прижимала к груди какой-то сверток, а другой направляла на Гарри палочку.
- Деточка испугалась, плакать хочет. Хи-хи-хи… Сейчас деточка будет рыдать, а Беллочка смеяться. Ты! - она внезапно затряслась, брызгая слюной и кривя рот. - Ты убил мою доченьку! Моя девочка, нет ее больше! Круцио!
Гарри закричал, корчась от боли и в кровь раздирая спину о камень.
- Заткнись, дура! - писклявость голоса слишком противоречила звучавшей в нем убийственной злобе. Беллатрис заткнулась и поспешно поправила таинственный сверток, приподнимая его и поворачивая к Гарри. Из серых лохмотьев выглядывала морда демона - плоский блин лица с красными щелочками глаз и большим безгубым ртом. Ненавидящий взгляд остановился на Гарри, прижимая его к фигуре ангела сильнее невидимых веревок. Бэла принялась покачивать сверток, все так же безумно хихикая и грозя Гарри пальцем.
- Начинай, - пропищал уродливый младенец, и Белла засуетилась. Она пристроила ребенка на ближайшей могильной плите и, пыхтя от натуги, вытащила из тумана гигантский котел. Она долго металась туда-сюда, наполняя его водой, швыряя какие-то корешки и куски, а потом встала напротив Гарри, поднимая руку с палочкой.
- Кость отца, взятая без спроса, - могила рядом с Гарри взорвалась изнутри, разбрасывая комья земли и прогнившие щепки, и в руки Лестрейндж влетела довольно большая кость, которую женщина бережно опустила в котел. - Кровь врага, взятая насильно, - в руках Беллы блеснуло лезвие огромного ножа. Женщина с маниакальной ухмылкой на мокрых губах принялась подкрадываться к Гарри. Подойдя впритык, она с чмоканьем поцеловала лезвие и поднесла его к шее Гарри. В другой руке тускло блеснул округлый бок желтой чаши. Немного поводив лезвием ножа по шее Гарри, женщина со вздохом убрала его.
- Позже, жаль, но позже, - и без предупреждения полоснула по руке Гарри. Кровь она собирала в чашу. При этом жадно облизывала окровавленный нож. Вылив кровь из чаши в котел, она склонилась чуть вперед. - Плоть слуги, верной слуги, отданная добровольно! - она закричала в фанатичном экстазе и рубанула ножом по кисти.
Гарри с ужасом смотрел, как от одного удара кисть отделяется от предплечья и с плеском падает в котел. Темная жидкость в котле жирно плюхнула о стенки и засветилась морозно-колючим светом. Белла, баюкая поврежденную руку и прискуливая от боли, подняла сверток и неловко уронила его в котел. Тут же опускаясь рядом с ним и сворачиваясь в комочек.
Гарри изо всех сил выкручивал руку, стараясь дотянуться до ножен с палочкой. Запястья уже были ободраны до ссадин, но ничего не получалось.
«Гарри, надо бежать». Гарри был полностью согласен с испуганным голосом, но бежать то невозможно. Он намертво прикручен к каменному кому-то в каменной хламиде, каменные складки которой впивались в тело.
Но Гарри все равно дергался в путах, пытаясь вырваться и рвануть со всех ног. В это время жидкость в котле вспухла гигантским пузырем и лопнула, рассыпаясь гроздью черного фейерверка, из середины которого вырастала высокая тощая фигура в черном одеянии. Гарри сжался замерзшим котенком, с паникой ощущая давление ужаса. От фигуры исходили осязаемые волны ненависти и злобного удовлетворения.
- Белла, девочка моя, - черный человек склонился над рыдающей от восторга женщиной. - Твоя боль так сладка, так изыскана, но я наслажусь ею лишь минуту. Дай мне свою руку. - Бэлла с торопливой надеждой протянула говорящему искалеченную руку, но помощи не дождалась. Вольдеморт, а Гарри почему-то понял, что это именно он, схватил ее здоровую руку и прижал к ней кончик палочки. Откуда он ее взял, Гарри не заметил.
Женщина закричала, тонко и жалобно. Но мучителя это не остановило. Он убрал палочку лишь через минуту. Гарри показалось, что мог бы убрать и раньше, но не стал, радуясь чужой боли. Убрав палочку, Вольдеморт отошел в сторону и сложил руки на груди. Первые хлопки аппарации раздались почти мгновенно. Люди в черных плащах прибывали и падали на колени, а Вольдеморт ждал. Наконец, он медленно оглянулся и пошел вдоль выстроившихся в круг цепочки людей.
- Дюжина… всего дюжина из прежнего количества. Что же помешало прибыть остальным?
«Гарри, Гарри», - голос бесновался в сознании Гарри. «Это зло, это истинное зло. Там больше нет ничего от человека. Но там есть часть меня. Я вижу себя, Гарри! Мне страшно!».
Гарри тоже боялся. Боялся так, что не мог дышать, а тело сводило судорогами, как от мороза. Но упрямство или что-то еще внутри заставляло его делать вид, что все почти в норме. Он хотел крикнуть что- то противное, но во рту было слишком сухо.
Тем временем Вольдеморт медленно прохаживался вдоль строя коленопреклоненных людей. Временами он останавливался и что-то говорил. Тогда обласканный его вниманием падал в грязь почти ничком и тянулся целовать развевающиеся края лохмотьев.
И вот тут липкий, стекающий по спине страх сменился отвращением. Слишком длинные и слишком белые пальцы постоянно шевелились, ползая по палочке склизкими могильными червями. Плоское лицо с грубыми складками век и острыми алыми огоньками глаз прямо над щелью рта и гладкий, высокий череп. И движения - слишком рваные, слишком длинные, как будто в этом худом теле суставов было много больше, чем положено человеку.
- Не запугаешь, глиста свиная, - пробормотал Гарри, почти выкручивая запястье. - Дай мне только руку освободить.
Вольдеморт дошел до лежащей Беллы и ласково погладил ее по голове.
- Дай руку, милая.
Женщина, всхлипывая, протянула ему здоровую руку, но на этот раз Вольдеморт схватил обрубок левой.
- Я ценю моих верных слуг. Но наказываю нерадивых.
Гарри не видел, что там происходило, но благодарный стон услышал хорошо. А потом Белла повернулась к Гарри. Но смотрела она не на него, а на новую руку. Блестящую, текуче металлическую руку. А вот Вольдеморт смотрел прямо на Гарри.
