члена; остается лишь 29 (Гл. 12,1).
Однако и это число нужно уменьшить. В сизигии с Глубиной, по учению еретиков, состоит Мысль. Мысли же не может быть без того, кто мыслит. Она и Глубина должны составлять поэтому не два, а одно лишь существо. Но от единой и нераздельной четы может произойти тоже лишь одно существо, а не два, «дабы не получилось непохожее на произведшее его». А в таком случае одно существо должны составлять не только Глубина и Мысль, но также Ум и Истина и далее — Слово и Жизнь, Человек и Церковь, т. е. должна получиться вместо восьмерицы лишь четверица (Гл. 12, 2). Впрочем, еретики не строго выдерживают своего взгляда на необходимость сизигии для эонов. Их Премудрость испытывает страсть и родит без соединения со своим супругом.· Таким образом, допускается у них и раздельное существование членов той или иной пары. Однако и это не спасает их положения. Все равно, их тридесятица и при подобном толковании должна быть уменьшена, так как к ней принадлежат необъединимые существа. Таковы Слово и Молчание. Всем понятно, что они противоположны друг другу. Где сказано слово, там нет молчания; где молчание, там нет места слову. Что-нибудь одно должно быть устранено из плеромы. Опять, следовательно, тридесятица разрушается (Гл. 12, 3-6).
Излишество же в ней св. отец видит в том, что в системах валентиниан к числу эонов плеромы почему-то не причислены Христос и Св. Дух, происшедшие от Единородного, и Спаситель. Кроме того, Предел в некоторых системах производится от Первоотца, в других же — от Единородного. Получаются как бы два отдельных эона. Всего, таким образом, оказывается не 30, а 33-34 члена плеромы (Гл. 12, 7-8).
Далее ев: отец переходит к более детальному разбору учения валентиниан об эонах первой восьмерицы и доказывает, что весь первый ряд их должен быть отвергнут, так как воззрения гностиков и в этом пункте логически несостоятельны. По их учению, Ум произведен Глубиной и Мыслью. Между тем даже у людей ум является, конечно, виновником бытия мысли, а не наоборот. Кроме того, нельзя и вообще отделять ум, особенно божественный, непохожий на человеческий, от носителя Его, Бога, ибо Бог «прост, несложен, равночленен, всегда Себе равен и подобен, весь будучи разумение, весь — дух, весь—мысль, весь—чувство, весь—разум, весь—слух, весь — глаз, весь — свет и весь источник всякого блага» (Гл. 13. 1- 7). Это верно также и в отношении к Слову, которое гностики представляли произведенным от Ума. Бог есть весь Ум и весь — Слово. В Нем все нераздельно; нельзя поэтому говорить о произведении Слова как особом каком-то акте, по подобию человеческого рождения (Гл. 13, 8).
Погрешают валентиниане и относительно Жизни, говоря, что она была произведена на шестом месте, тогда как следует, по словам св. Иринея, поставить ее прежде всего другого, потому что Бог есть Жизнь, Нетление и Истина. Все Его свойства являются лишь названиями совершенств, всегда существующих в Боге. Поэтому никто не может сказать, что Ум древнее Жизни, ибо самый ум есть уже жизнь (Гл. 13, 9).
Что касается учения гностиков о четвертой паре эонов — Человеке и Церкви, то, отмечает Ириней, еретики сами спорят между собой относительно ее. Одни говорят, что Слово произошло от Человека; другие утверждают, наоборот, что Человек от Слова. Таким образом, нелепость их учения обнаруживается ими самими (Гл. 13, 10).
Путаница в воззрениях гностиков и логические несообразности, по мнению Иринея, находят себе объяснение в том, что начала их воззрений заимствованы у древних комиков и философов. Валентиниане лишь заменили некоторые имена и составили из многих лоскутков свою систему. Так, гораздо раньше их комик Аристофан в своей «Теогонии» производил из Ночи и Молчания Хаос, из Ночи и Хаоса — Любовь, из нее Свет, а из него все остальное первое поколение своих богов. Затем он говорил о втором ряде богов и о сотворении мира и человека. Валентиниане взяли почти целиком его учение. Они поставили лишь на место Ночи и Молчания Глубину и Молчание, на место Хаоса — Ум, на место Любви — Слово. Вместо первого ряда богов придумали эоны, а вместо вторых богов говорят о творениях Матери. От нее же производят они устроение мира и создание человека (Гл. 14, 1).
Их Глубине можно найти аналогию в учении Фалеса Милетского о воде, начале всех вещей; а также у Анаксимандра, представлявшего началом сущего — бесконечное, которое заключало в себе всё в виде семени (Гл. 14, 2). Учение о тени и пустоте заимствовали они у Демокрита и Эпикура; учение об образах и подобиях (горние и земные вещи) — у Демокрита и Платона (Гл. 14, 3). Что Творец создал мир из прежде существовавшей материи, ранее их провозглашали Анаксагор, Эмпедокл и Платон (14, 4). Их лжеучению о том, что Спаситель произошел от всех эонов и что каждый из них вложил в него как бы свой цвет, можно найти нечто подобное в Гесиодовой Пандоре (14, 5). Употребление и значение чисел заимствовано гностиками у пифагорейцев (14, 6).
Выбирая те или иные пункты из философов и вообще составляя свою систему о плероме, еретики, по словам св. Иринея, не приводили никаких доказательств, почему они так делают. В самом деле, почему произошли эоны, почему первое и родоначальное всего — восьмерица, а не пятерица, троица, седьмерица? Почему от Слова и Жизни произошло именно 10 эонов, а не более или менее; почему от Человека и Церкви — 12? Почему вся плерома разделяется на три части: восьмерицу, десятерицу и двунадесятицу? — Гностики ссылаются на какую-то мировую гармонию или начинают перечислять человеческие страсти. Но все это касается лишь вторичных явлений, может отчасти объяснить бытие земных тварей. Вопрос же ставится о самой плероме. Неужели Отец создал ее без всякого плана и предусмотрения? Подобной нелепости допустить нельзя. Но тогда остаются два предположения: или плерома является отображением еще более высшего ряда эонов, другой плеромы, или мысль о творении существовала в Боге, создавшем мир. Но если принять первое объяснение, тогда необходимо признать, что для второй, высшей плеромы тоже должен существовать первообраз в третьей, для третьей — в четвертой и т. д. С этой точки зрения более валентиниан прав Василид, признающей 365 небес, образовавшихся последовательно одно от другого. Однако почему он остановился на этом числе? Почему не взял, например, цифру 4380 или еще большую? Здесь градация должна идти в бесконечность и, в сущности, настоящего, удовлетворительного объяснения происхождения плеромы опять не дается. Если же принять первое предположение, что Бог создал плерому по ранее сложившемуся у Него плану, то почему гностики не принимают все-цело церковного учения? Гораздо безопаснее с самого начала признать истину, т. е. что Бог-Творец, создавший мир, есть единый Бог, и кроме Него нет иного Бога, и что Он Сам от Себя получил образец и вид сотворенных вещей (Гл. 14, 8 — 16,4).
Не менее неправильностей и логических несообразностей находит Ириней и в учении гностиков о низших в сравнении с первой восьмерицей зонах. Эти несообразности обнаруживаются уже во взглядах на происхождение членов тридесятицы. Должно быть принято одно из двух: или зоны появились вместе с их Первоотцом, или же постепенно истекали из Него, по подобию рождения людей и животных. В первом случае необходимо признать бытие какой-то самостоятельной субстанции, из которой образовались все зоны, кроме Первоотца. Но допускать существование внутри плеромы инородной сущности нелепо. Остается второе предположение. Но если зоны произошли постепенно от Отца, по подобию человеческого рождения, тогда они должны все иметь одну сущность с Ним, как похожие друг на друга люди, или огоньки, зажженные от одного света. Однако гностики не выдерживают этой идеи о равенстве. Одни зоны у них причастны страданиям, другие — непричастны, одни называются младшими, другие — старшими. Отец всеведущ, но остальные, начиная со Слова, уже страдают неведением, и чем ниже стоит зон по градационной лестнице, тем меньше познает он своего Первоотца (Гл. 17).
Много несообразностей у еретиков и в более частных пунктах их воззрений на низших эонов. Премудрость у них была в неведении, падении и страдании. Однако всем известно, что где нет предусмотрительности и знания, там нет премудрости. Нельзя приписывать Премудрости и страданий, так как она духовной природы (ГЛ: 18, 1). [1509]
Как могло также Помышление получить отдельное бытие, когда оно предполагается только в ком- либо, само же по себе никогда не может существовать? Не могло Помышление испытывать и страданий. Нелепо также учение о том, что из ее аффектов произошли части видимого мира. Это уже материализация духовного. Кроме того, искание Помышлением совершенного Отца, желание быть с Ним и понять Его величие — не могло повлечь за собой неведение и страдание (как учат еретики), а скорее, наоборот, должно было бы привести ее к совершенству, бесстрастию и истине, ибо она желала познать совершенное существо, а не обычную тварь (Гл. 18, 2-7).
Нелепо также представление валентиниан о духовном семени, ставшем основой мирового бытия, и Демиурге. Согласно их взглядам, Матерь зачала семя по образу явившихся ей ангелов (окружавших
