будет размазан по стене тонким слоем. Очень тонким слоем. Надо сказать, довести меня до такого бешенства до сих пор удалось только Гарри Поттеру, и то всего один раз. Ну, так это же у нас все-таки практически супергерой.
- Что ж. Если почувствуете себя хуже, обращайтесь.
- Хуже чем обычно? Вряд ли вам будет польза с моего трупа. Смерть не лечится.
Смотри-ка, и колдомедика можно, оказывается, вывести.
- Вы сами себе противоречите, мистер Снейп!
- Нет, мистер Крукшанк. Просто мне всегда паршиво. И раньше и теперь. Это мое нормальное состояние, оно не лечится. Я привык к тому, что мне хочется убить кого-нибудь или сдохнуть самому. Это настолько привычное состояние, что оно даже опасности для общества не представляет, потому что я давно научился это контролировать и с этим жить. Как вы научились мгновенно принимать дежурное сочувственное выражение лица при виде очередного встревоженного родственника. И демонстрировать фальшивую доброжелательную жизнерадостность осточертевшим пациентам вроде меня. Даже тем, о которых вы знаете, что они откинут копыта через час, вы внушаете ложную надежду непонятно на что, вместо того, чтоб сказать правду и дать им время на подготовку. Прощайте.
Глава 22. Animus tenebrae, примитивная любовь и путь к солнцу
Папа не меняется. При одном только моем появлении скрипит зубами. Письмо от Мелани порвал не читая. А его внешний вид стал еще хуже чем раньше. Он совсем осунулся и похудел до угрожающего состояния. Я наново сварил зелье невидимости и теперь по ночам хожу в Запретную секцию. Самое паршивое, что изучать эту темную магию надо с азов, а то большинство книг и в руки-то просто так не возьмешь. Укусят, причем ядовитыми зубами. Или заорут, тоже не лучше. Пару раз меня чуть было Филч не поймал. Вот уж кто являет собой одно целое со своим именем. Аргус, он Аргус и есть. И кошка эта его облезлая. Иногда всякие христианские чувства к ней исчезают. Так бы и пнул. Прицельно, так чтоб вылетела точно в окно желательно этажа с шестого. Зараза.
Теперь все время спать хочется. Устроил себе койку в лаборатории и сплю там после уроков. Ночью приходится торчать в библиотеке. Ничего. Я это сделаю. Мне некому помочь, темную магию знает только папа, но я и сам справлюсь. Я им всем покажу. Отец даже в Мунго больше не ходит, они от него отступились. Как они могли! Наверняка он говорил им, что с ним все в порядке, но они же доктора! Неужели не видят, что ничего не в порядке?! Все плохо, он не такой, как на самом деле.
* * *
Я нашел её! « Malus Animus Concecraticon». Проклятья, налагаемые на душу. Оказывается, можно проклясть так, что человек убьет собственных детей в убеждении, что они замышляли против него дурное. Можно сделать так, что твой недруг будет казаться всем окружающим невменяемым безумцем, оставаясь совершенно нормальным. Это способно свести с ума. Многое можно, если, конечно, не думать о собственной душе, которая с каждым таким проклятьем будет ссыхаться, как старое яблоко забытое в углу хорошего погреба. Гниль не тронет его, но капля за каплей будут уходить сок и запах, пока не останется лишь горстка праха. Я нашел то, в чем нуждался. Проклятье Animus tenebrae, заставляющее душу слепнуть и видеть вокруг лишь ненависть, презрение, безобразие. Солнце не светит тому, кто проклят им. Люди ему не улыбаются, а если улыбаются, то ему улыбки кажутся презрительными или злобными ухмылками. Такой человек не видит ничего яркого или светлого, не чувствует тепла, ибо душа его слепа. И сердце его ожесточается или разбивается, смотря по человеку. Я уверен, что это оно, потому что когда я подлетал к папе, чтоб заслонить его от следующего удара, я слышал нечто похожее. Тогда не придал значения, да и слышал плохо, но теперь убежден - это оно. У отца не совсем классические симптомы, ему, к примеру, кажется, что к нему стали лучше относиться студенты с Гриффиндора. Я-то вижу, что это не так. У нас с ними по-прежнему спаренные занятия, так что все прозрачно, но он выходит из себя. Он, как мне кажется, видит обращенные к нему эмоции наоборот. И чем сильнее эмоции, тем больше разброс.
Самое сложное - это способ снять проклятье. В книге говорится, что тот, кого прокляли заклятьем слепой души, может быть исцелен лишь примитивной любовью. Ну, это я так понял, не так уж легко продираться сквозь латынь, даже после приема стоязыкого зелья.
Может, это просто надо как-то проявить приязнь более прямолинейно? Надо попробовать. Отосплюсь только, хоть чуть-чуть.
* * *
Что-то надо делать. Здесь невыносимо. Смотреть на него изо дня в день и беситься от смеси любви и ненависти. Я с ума сойду! Невозможно терпеть! Хочется выть и лезть на стену. И больнее всего то, что все всегда было враньем. Но воспоминания все равно приносят некоторое облегчение. Уж очень они достоверны. Так и хочется поверить. Стоит только закрыть глаза…
- Папочка, я тебя очень-очень люблю.
Детские руки вокруг моей шеи. Мягкие русые волосы касаются щеки. За окном зима. Тихо. Слышно даже как какой-то маггл идет мимо Бредли-хауз. Снег скрипит под его ногами.
- Папа. А ты меня любишь?
Стоп. Этого не было в сценарии. И шептали мне это в правое ухо, а не в левое. Дик?
Стоит передо мной за спинкой кресла. И губы расползаются в мерзкой идиотской ухмылке. Это для тебя шуточки?! Маленькая дрянь! Поттер хоть просто ненавидел, а ты… Да я не знаю имени тому, что ты сейчас сделал! Этому просто нет названия. Воистину, яблоко от яблони недалеко падает, только дитя упивающихся способно на такое изуверство. Правда, честно сказать, у Сергиуса на такое не хватило бы воображения. А вот злобы - да. Злобы хватило бы. Ничего, я тоже был «упивающимся» и злобы во мне еще достаточно, гнусное маленькое чудовище.
- Это тебе весело? Весело, да? Ты думаешь, заставил меня страдать по твоей сыновней любви, выродок? Даже не надейся! Твои якобы чувства всегда мне были до лампочки, а что хотел, я с тебя получил. Ты на славу постарался! Предоставил мне укрытие на то время, что я в нем нуждался, где бы я еще нашел такое место? Только и надо было изобразить симпатию к одному расчетливому щенку и дело в шляпе! Да и удовольствие я с тебя поимел. Приятно по вечерам вспоминать твое ложное воспоминание. С удовольствием проделал бы все это на практике, да вот, работа меня устраивает, место терять неохота! Но ничего, ты здорово поработал. Мне есть что себе представить! Опять же, для самолюбия приятно, наяву у меня фигура пожалуй похуже! Так что Мелори сделал свое дело, Мелори может убираться к чертовой бабушке! И если ты, подонок, еще хоть раз подойдешь ко мне, а тем паче попробуешь войти в мой кабинет без позволения, как ты сделал это сейчас, я клянусь, что ты будешь отчислен без права восстановления!!!! Вон!!!! Вон, отродье тупых гомика и шлюхи! Вон!!!!
Вот и все. Надеюсь, больше он не попытается лгать мне. Его равнодушие или ненависть я как-нибудь вытерплю, не впервой. Только не эту фальшивую, гнилую насквозь, безумно воняющую падалью приязнь. Только не это. К ненависти я привык, справлюсь.
* * *
Мерлин всевеликий, интересно, я хоть когда-нибудь раньше так ревел? По-моему нет. Деми даже пришлось принести мне успокоительного из больничного крыла, я ревел три часа без передыху. В тринадцать-то лет! Кошмар какой-то. Ну, ничего, сейчас уже все в порядке, можно думать. Попытка провалилась. Что-то пошло не так. Что-то было сделано неправильно. Было сущим кошмаром выслушивать от папы все эти жуткие вещи. Но обиды нет. Это все-таки проклятье. Он за себя не отвечает. Вот сниму с него проклятье, тогда и поглядим, что он скажет. Если повторит, то можно будет обидеться. А сейчас… больно - да. Но не обидно. К тому же, был бы смысл обижаться на то, что все равно заведомая неправда. И я с его чувствами не играю, и для него это «воспоминание» не больше чем тактическое оружие. Но вот что делать? Перечитаю-ка я еще раз выписку из Концекратикона. Нет, ни черта не понять. Тупик. Тупик? «… Когда ты перестанешь понимать, что тебе делать дальше, совсем перестанешь, когда тебе будет казаться, что перед тобой беспросветный тупик, посоветуйся с женщиной». Вот что мне вспомнилось. Да, я посоветуюсь с Мелани. Я ей конечно еще до того как сел писать дневник отправил отчет о провале операции. Нам надо поговорить. Именно поговорить Причем о том, чтобы свалить из школы и речи быть не может. В том состоянии, в каком отец сейчас пребывает, он меня отчислит так, что даже если сам потом пожалеет, восстановить будет нельзя. Я его знаю, он под горячую руку такого наворотит… Так. К Дибби Гроу налево кругом бегом марш.
* * *
