– В этом нет никаких сомнений, – с улыбкой сказал он.
– Значит, ты на моей стороне?
– Я всегда был на твоей стороне.
– Нет, Клэй, ты всегда поддерживал Фрэнсин.
– Не рассчитывай на то, что я откажусь поддерживать Фрэнсин и перейду на твою сторону, – нахмурился он. – Но она хочет помочь тебе, и здесь я целиком на твоей стороне.
– Ради нее? А я для тебя пустое место?
Клэй нервно передернулся.
– Чего ты добиваешься от меня, Сакура? – наконец сформулировал он вопрос, давно занимавший его мысли.
– Хочу знать, испытываешь ли ты те же чувства, что и я.
– Насчет чего? – спросил он, уже прекрасно зная ответ.
– Иногда твои глаза становятся янтарными, как у льва, – прошептала Сакура, глядя на него. – А когда я встречаюсь с тобой взглядом, мне порой кажется, что ты готов меня проглотить.
– Мне велено не спускать с тебя глаз, – уклончиво ответил он. – Тем более что я никогда не знаю, чего можно от тебя ожидать в следующую минуту.
– А разве это плохо? – Она кокетливо посмотрела на него снизу вверх.
Он с тоской подумал, что, если эта история закончится благополучно, Фрэнсин спрячет ее за непробиваемой стеной богатства и роскоши и он больше никогда ее не увидит.
– Тебе следует вернуться в комнату и лечь в постель.
– А ты не хочешь пойти со мной?
– Нам всем не мешало бы вздремнуть пару часиков. – Он смутился и, чтобы скрыть это, посмотрел на часы.
Сакура тихо засмеялась:
– Ты боишься меня, Клэй!
– С чего ты взяла? – удивился он.
– Да-да, я знаю. Ты боишься меня с того самого момента, когда увидел меня с ножом в руке. – Ее глаза заблестели от гордости. – Ты сразу понял, что я не шучу и могу запросто ударить тебя. Конечно, ты был уверен, что так или иначе справишься со мной, но ни минуты не сомневался, что я буду сражаться до конца и наделаю в тебе много дырок. Или я ошибаюсь?
Клэй улыбнулся:
– Нет, так все и было.
– А сейчас у меня нет ножа, но ты все равно боишься меня. Почему, Клэй?
– Потому что ты можешь навредить себе.
– Выпрыгнув с балкона?
– И другими способами тоже.
– Знаешь, я до сих пор помню, как покончил с собой Томодзуки, – тихо сказала она, продолжая наблюдать за ночной жизнью города. – Эта боль не отпускает меня ни на минуту, это мои черные слезы. С тех пор я часто думала о том, что пора свести счеты с жизнью, чтобы не видеть окружающую меня мерзость.
– Нет, Сакура, ты должна преодолеть все трудности и жить. – Он прижал ее к себе.
– Ты действительно так считаешь? – с надеждой спросила она, посмотрев ему в глаза. – Однажды в Сайгоне со мной случилось такое, что я чуть было не последовала примеру Томодзуки.
– Почему же ты этого не сделала?
– Я уже готова была это сделать, даже разговаривала с ним, когда оставалась одна, и уже попрощалась с ним, но потом что-то меня остановило. Думаю, это был самый банальный материнский инстинкт. Так что не волнуйся, Клэй, со мной ничего не случится. Сейчас мне нужно во что бы то ни стало спасти сына.
– Мы спасем его, – заверил ее Клэй. – И для этого тебе не понадобится жертвовать жизнью.
– Ты презираешь меня? – неожиданно спросила она.
– За что мне тебя презирать? – удивился он.
– Да, ты прав, – кивнула Сакура. – Мы с тобой очень похожи, Клэй.
– Правда?
– У тебя ведь тоже были крупные неприятности. Во Вьетнаме.
– Во Вьетнаме у всех были крупные неприятности, – уклончиво ответил он.
– Но мы сейчас говорим о тебе, Клэй. – Она прижалась к нему и положила руку на его широкую грудь.
Ее ладонь жгла его, как раскаленное железо.
– Вьетнам изменил твою жизнь, Клэй Манро, разве не так?
– Откуда ты знаешь?
– Я чувствую это. – Она нежно погладила его по груди. – Ты испытал там много зла от дурных людей и сам причинил немало зла невинным людям.
– Все верно, – проронил он внезапно дрогнувшим голосом. – На то она и война.
– И с тех пор ты никак не можешь – забыть об этом и будешь носить в себе эту боль до конца своих дней. Тебе нужно освободить себя от этой тяжести, Клэй.
