— Так ты поешь песни, Молли?
— Пою, государь, а также играю на арфе, лютне и свирели….
— Что за песня, оскорбляющая короля, привела тебя на эшафот? И кто те четверо мужчин?
— Эти люди, государь, музыканты, менестрели. Они пришли в Гартунг и уговорили меня ездить с ними по королевству и зарабатывать пением. Они сказали, что у меня чистый и звучный голос. В Гартунге я играла на свирели для миледи и ваших людей.
— Много ли ты заработала своим голосом, Молли?
Она потупилась.
— Откровенно говоря, государь, хватало только на хлеб и эль…
— Твои родители живы?
— Я сирота, государь.
— Садись рядом, Молли, сейчас принесут обед. Ты проголодалась, я полагаю?
— Последние два дня, после оглашения приговора нас совсем не кормили, государь.
— Так ты не споешь мне песенку про короля?
Голубые глаза сверкнули исподлобья.
— Это не песня, государь, а так… короткий куплет…
— Прошу!
Молли откашлялась в кулак, прочищая горло и вполголоса напела:
Я усмехнулся.
— Твоя шутка, Молли опоздала на целый месяц! Король Руперт уже не безумен, к сожалению, и я этому причина…
— А чем же ты оскорбила церковь?
— Государь, вы не будите сердиться на меня?
— Спой, девочка, не бойся, я не аббат и не епископ!
Молли улыбнулась и также вполголоса пропела:
— Жирный епископ, имеет толстый лоб,
И обширное жирное пузо!
Не увидит член он свой
Коль нет зеркала под рукой!
— И за это вас осудили?
— Не только, государь… Еще я пела песни о море и драконах…
— О драконах?
— Я осмелилась петь песни миледи Сью…
Дверь отворилась. Вошли мои пажи с блюдами. Жареная курица в окружении ломтей жареного бекона. Ломти хлеба. Копченый окорок нарезан тонкими ломтиками. В кувшине что?то плескалось весьма зазывно.
— Дуган, принеси прибор для нашей гостьи!
Молли сидела, сжав руки между колен обтянутых юбкой, и смотрела на еду не отрываясь.
Непосредственная и не трусливая певичка мне понравилась.
В кувшине оказалось белое монастырское вино.
Я отпустил пажей, и сам налил вино для девушки.
Она покраснела и робко взяла кубок в руку.
— За твое спасение, Молли!
— За ваше здоровье, государь и ваше доброе сердце!
А после вина мы набросились на еду. Голодная Молли уже не стеснялась. И пару раз мы одновременно брались с двух сторон за один и тот же кусок мяса.
Я смотрел на мою гостью и думал о том, почему церковь так жестока к женщинам. Почему для церкви женщина — человек второго сорта и при этом очень опасное создание, готовое броситься в бездну порока и объятия сатаны? Почему так свирепо преследуют ведуний, и почему королевские маги всегда были мужчинами?
Насытившись, Молли отодвинулась от стола, аккуратно облизнув замаслившиеся пальцы. К ножу и вилке она не коснулась и ела руками — видимо, не имела опыта работы с такими «инструментами».
— Я предлагаю тебе и твоим менестрелям остаться в моем лагере. Благодарных слушателей вы здесь найдете много. Свое покровительство я вам обеспечу. Потом поедем в Корнхолл. Там на севере мало хороших музыкантов, и мне при дворе пора бы завести своих менестрелей.
— Мы счастливы вам повиноваться, государь… Вот только инструменты у нас отняли…
— Я найду вам новые. Иди отдыхай, Молли.
— Вы спасли меня от ужасной участи, государь, и я никогда этого не забуду!
Постучав, ко мне вошел барон Гринвуд и остановился у двери, скрестив руки на груди.
— Ваше величество, я услышал о происшедшем в Давингтоне…
— Что тебя встревожило?
— Вы совершили ошибку, государь, прилюдно убив аббата и барона!
— Майлз, я — король, и я решаю кому и когда умереть!
— Государь, недостойно убивать безоружного и не обнажившего оружие…
— Они оскорбили меня прилюдно, Майлз, и за это умерли!
— Я ваш вассал, государь и любое бесчестие ложится также и на меня…
Подойдя к своему вассалу, я заглянул в его глаза. Его взгляд был тверд.
— Недостойно рыцаря обманывать своего господина и лгать о болезни отца, из?за которой он не в состоянии принести вассальную клятву… Ваш отец по–прежнему вассал герцогини Бронкасл, Майлз! Я не хотел этого говорить, но ваши упреки меня рассердили!
Я не только ваш господин, но я ваш друг, Майлз. И никогда не покрою ваше имя позором!
Поверьте — я поступил в Давингтоне правильно, и нет бесчестия в том, чтобы раздавить ядовитую гадину, готовую укусить тебя в следующий миг… Довольно об этом!
Даю час на сборы, и выходим в направлении Хагерти. Там присоединимся к нашим основным силам и начнем большую настоящую войну. Король Руперт нам в этом поможет!
Глава 10
Хагерти не открыл мне ворота. Другого, собственно, и не ждали.
Я приказал разбить лагерь недалеко от дороги, ведущей к городским воротам.
Арбалетчики засучили рукава и вырыли вокруг лагеря ров. Землю набросали внутрь, и получился вал. Несколько обезопасив себя от внезапного нападения, я выслал дозоры на юг в сторону Давингтона.
На следующий день подошли основные силы — горская пехота под командой Крейга и Жасса.
Я приказал также и для пехоты создать укрепленный лагерь с валом и рвом. Теперь по обе стороны дороги имелись укрепленные лагеря. Засиживаться долго в осаде я не планировал, и на следующий день обе бомбарды были установлены прямо напротив ворот вне досягаемости вражеских арбалетчиков.
Под белым флагом в город отправился барона Гринвуда, но коннетабль Хагерти — граф Синклер, не
