— Люди не все таковы, Габриель! И потом — в эту дверь, туда, ушли драконы, и навряд ли им понравится наше появление! Не ждут ли за этой дверью жадные, злобные и похотливые драконы?
— Грегори, зажги все факелы! Ну, пожалуйста!
Она смотрела так умоляюще кротко… Вдруг черты лица ее смазались. Я отшатнулся…
Сью улыбнулась мне. Сочные алые губы раздвинулись, даря улыбку. Золотистые глаза сверкали любовью.
— Я люблю тебя милый…
— Габриель… это жестоко…
Лицо моей сестры, словно камыш на ветру, колыхнулось… Опять Габриель была передо мной.
— Прости, Грегори… Ты и вправду ее очень любишь….
Ком в горле мешал мне говорить. Слезы туманили мой взор. Я молча кивнул и, отвернувшись, пошел вдоль стены, зажигая факелы.
С каждым днем магические силы Габриель росли… Теперь она может менять свой облик… Какие еще таланты откроются в ней… Не взращиваю ли я опасного врага рядом?
Когда я вернулся к двери, Габриель стояла, приложив к Двери ухо .
— Что здесь можно услышать? Не морочь себе голову.
— Я слышу веселый женский смех…. Я хочу туда, Грегори…
Я поднял голову. Наверху на дверной притолоке теперь мне померещилась вязь слов драконьего языка. Пятясь, я отошел до самого коридора. Теперь надпись была хорошо видна.
«Дверь Дархэрда откроет только кровь Дархэрда».
Так значит не сокровища искал в нашем замке магистр Брокен… Не из?за сокровищ умер мой отец… Оборотням–волкалакам и магистру потребовалась кровь моего отца… Они знали о Двери в соседний мир?
— Почему дверь стоит именно здесь, Грегори? Здесь нет источника силы. В чем причина?
— Источник силы здесь откроет только истинный дракон.
И я перевел Габриель надпись над дверью в иной, более светлый и счастливый мир.
— Дархэрд?
— Так звали отца…
— В тебе тоже его кровь, Грегори, а значит, и ты сможешь открыть дверь в другой мир!
— Не думаю, что этого достаточно… Я не ощущаю здесь потоков силы, и я просто не знаю, что мне делать с этими воротами…
Мы рассматривали ворота в иной мир еще долго.
— Как полагаешь, Грегори, драконы приходили сюда в образе людей? По тому коридору, что прошли мы?
— Насколько я их узнал, соплеменники моего отца слишком гордились своей мощью и внушающим ужас обликом, чтобы переходить в иной мир в человечьем обличьи. Да и размер этого зала и самой Двери говорит о том же.
— Тогда как они сюда попадали?
— Видимо, есть скрытый проход или туннель для драконов.
Габриель пошла вдоль стены, внимательно ее разглядывая и временами ощупывая торцы белых шершавых камней.
Я сел на пол, спиной прислонившись к стене.
Отгадка приносит новую загадку и так без конца…
Глава 18
Габриель не нашла других ходов, и мы вернулись в библиотеку донжона тем же путем.
Я проводил магичку до ее комнат и направился в свои комнаты. Горцы бодрствовали на постах. Тишина окутала замок. На часах было уже далеко за полночь.
Сонный Майк помог мне раздеться, и я отправился в постель, планируя понежиться наутро подольше под периной.
Но как говорится — человек полагает, а Господь — располагает.
На рассвете меня разбудил Майк. В дверях стоял Гвен.
— Что?то важное?
— Государь, из поселка прибежала девочка, дочь вашего ловчего Сандерса. Она говорит, что отец вернулся и умирает.
Сандерс был действительно плох. Исхудавшее, морщинистое обветренное лицо. Провалившиеся закрытые глаза. Полопавшиеся губы. Тяжелое сиплое дыхание…
Я сел у его постели. Положив руку на лоб ловчего, я убедился что у него жар.
Ани — жена Сандерса, стояла рядом, замерев в страхе. Слезы текли по щекам, но она не издала ни звука.
— Он ранен?
— Да, государь…
Откинув одеяло и приподняв длинную рубаху, я обнаружил причину — правую ногу Сандерса пожирал «Антонов огонь». Плоть гнила заживо, и все началось от раны на голени. Вонь гниющего мяса ударила мне в лицо. Сжав зубы, я размотал повязку и положил ладонь на черную плоть, горячую, сочащуюся гноем… Другая моя ладонь легла на лоб Сандерса.
Буквально распростертый на теле ловчего я дышал запахом смерти, и меня начало мутить. Но пальцы закололо привычными иголками. Мой дар проснулся и заработал. Я закрыл глаза и начал дышать ртом. Бледная аура Сандерса медленно наполнялась яркими цветами. Мои руки по запястья словно окунули в ледяную талую воду. Вместо боли и онемения я ощутил то знакомое каждому мальчишке чувство — нестерпимый зуд в пальцах и ладонях от игры в снежки, от долгого барахтанья в сугробе — ледяной поцелуй зимы.
Мне было десять лет, когда зимой на льду озера мы со Сью и детьми наших слуг заигрались до самых сумерек — съезжая с горки на деревянных санках. Мороз крепчал… Азарт не давал нам ощутить холод, забравшийся под кожу рук через теплые перчатки, но когда я вернулся в тепло — я взвыл — зуд в покрасневших кистях, словно раздувшихся от мороза, был нестерпим. Я начал чесать ладони, но зуд стал еще сильнее. Я заплакал навзрыд, зажав кисти рук под мышки и раскачиваясь на скамье у камина. Мне казалось, что я сейчас умру от этой боли и от этого зуда! Я был невыносимо одинок и беспомощен… Испуганная Сью унеслась наверх и привела отца. Он встал передо мной на колено и, взяв мои руки у запястий, запустил зудящие мои кисти в свою густую шевелюру. От его волос шел пряный густой мускусный запах. Прикосновение волос отца, ощущение их тепла и шелковистости успокоили зуд, сквозь пелену слез я смотрел в золотистые глаза отца и улыбался….
Сандерс заворочался. Открыв глаза, я обнаружил, что лечение закончилось. Нога ловчего пришла в полный порядок. Оставался лишь запах гниющего мяса.
— Ани, проветри комнату! Воды мне — для рук!
Сандерс теперь просто спал. Легкая испарина на лбу, но дыханье ровное.
— Он сам пришел?
— Его нашли у каменной реки ваши егери — Кайл и Ирвин, государь, и сразу принесли ко мне… Благодарю вас, господин!
Ани упала на колени и попыталась поцеловать мои ноги.
Но я поднял ее, обхватив за плечи.
— Пусть отдыхает, как придет в себя, пришлите за мной…
Зарядил противный мелкий дождь. Я ехал в замок верхом и терялся в догадках. Еще весной Сандерс с десятком горцев из долины отправился к Драконьему зубу, чтобы спустившись в провал пройти дальше на север в горную страну и попытаться найти там хоть какие?то следы Сью.
