раскрытыми глазами.
Вынув из ножен на его поясе кинжал я вложил его в руку Хэрри и, придерживая его кисть своей, полоснул старого барона по горлу, от уха до уха.
Черная кровь хлынула потоком. Я отбежал к двери и выкрикнул слова заклятия наоборот. Барон хрипел на кресле как прирезанный кабан. Эльсинер в ужасе смотрел на него и на кинжал в своей окровавленной руке.
Я крикнул:
— Гризелл остановите его!
Гризелл поднялся из?за стола, ошеломленный картиной убийства.
— Стража!
Распахнулись двери за моей спиной. Гвардейцы побоялись меня толкнуть и шумно пыхтели позади.
— Капитан Гризелл, я приказываю вам арестовать барона Эльсинера за убийство барона Корки!
Я отошел от двери, давая дорогу людям Гризелла. В коридоре толпились любопытные слуги.
Гризелл подошел к Эльсинеру и вынул из его руки орудие убийства.
— Барон Эльсинер, вы арестованы, следуйте за мной!
Барон Корки был мертв. У ног его лужа крови и весь его костюм стал красным.
С гримасой гнева на лице я вышел вон.
«Не надо давать им шанс» — голос Сью звучал в моей голове.
Вернувшись в лагерь, я собрал офицеров и сообщил о случившемся в замке Биррок.
— Князь Фрусберг, я назначаю вас председателем суда. Коннетабль Жасс и барон Гринвуд — члены суда. Я как друг барона Эльсинера не вправе его судить.
Заслушайте свидетелей и вынесите справедливый приговор.
Я покинул пораженных прямо в сердце офицеров и вернулся в свою палатку.
Там я нашел зареванную с распухшими глазами Грету.
Сюда мои люди принесли протоколы допросов ведьм из подвалов святого трибунала. Тевтонка со скуки взялась их читать, и вот результат.
Она бросилась ко мне на грудь.
— Они звери, Грегори… они исчадья ада… Мне страшно!
— Ты прочитала протоколы? Но они же на латынике!
— Я училась читать и на этом языке, Грегори…
«Она мне об этом не сказала раньше!»
— Не бойся, малышка, весь святой трибунал по моему приказу сожгли вчера вечером на площади Саггертона.
— Как?
— Они признались в сношениях с дьяволом, что я мог поделать?
— Это правда?
— Ты не веришь королю, малышка?
Она отодвинулась от меня и, со страхом вытирая слезы, смотрела мне прямо в глаза.
— Я тебя напугал? Монах-писец обозвал меня отродьем сатаны. Кто-то называет меня отродьем дракона или даже ублюдком дракона. Ты же знаешь — родителей не выбирают. Мой отец дракон — что я могу с этим сделать? Ничего. Для меня он был добрым и нежным отцом и о нем у меня только светлые воспоминания.
Я лег на постель на спину и заложил руки под голову. Закрыв глаза я думал о том, что сделал все правильно. Корки и Эльсинер мои враги, и оставлять их за своей спиной глупо. Без Корки бароны юга потеряют вожака, и им не останется другого пути как встать под мои знамена.
Аура Греты колыхнулась и приблизилась. Мягко подалась постель. Она села рядом.
Робкая ладошка коснулась моей щеки. Не открывая глаз, я поймал девушку в объятия и жадно поцеловал в припухшие солоноватые губы…
— Прости… когда ты говорил про трибунал… у тебя были страшные глаза… словно у зверя…
Грета шептала мне в ухо и ладошкой перебирала волосы на моей груди.
Суд заседал всего один день. Под тяжестью улик Эльсинер признался в убийстве барона Корки, но объяснить причин не смог. Меня суд, конечно, не опрашивал. Показаний капитана Гризелла было более чем достаточно.
Хэрри приговорили к смерти путем обезглавливания.
Ночью я пришел к нему в камеру.
— Грегори, я не знаю как это произошло! Я держал в руках кинжал, но я не хотел его смерти!
— Успокойся, друг мой, завтра я помилую тебя, но придется отправиться в изгнание. Совсем простить тебя я не могу. Люди и вассалы барона Корки этого не поймут и не примут.
— Я понимаю…
— Спи спокойно, все будет хорошо. Я тебе немного завидую — завтра ты будешь свободен как птица и волен отправиться куда угодно. В следующем году ты возвратишься, и все будет забыто.
— Благодарю вас, государь…
На следующий день на холме возле замка Биррок выстроены мои войска. Вокруг толпы любопытных. В центре помост, сбитый из досок за одну ночь.
На нем стоит как скала, пузатый и рослый палач города Саггертон. Он откинул красный колпак назад и опирается на гарду двуручного меча, острием вонзившегося в доски помоста. Сегодня жарко — солнце греет совсем по-летнему. Я потому и не надел доспехов. Мой конь Малыш под седлом спокоен, только иногда поворачивает морду и косит на меня лиловым большим глазом.
Жасс наклонился в седле:
— Грегори, вы собираетесь его помиловать?
— А вы выносили приговор, ожидая моей милости?
— Мы имели это в виду, ведь он спас вам жизнь, государь.
Я смотрел на помост. Грудь сдавило. Помощники палача принесли гроб и оставили его открытым. В сопровождении конвоя к помосту шел Эльсинер. Бриджи и сапоги составляли его одежду. Руки не были связаны. На голой груди висит крестик. Он шел легко и даже улыбался. Он нашел глазами меня и поклонился.
У ступеней помоста отец Гульд дал ему последнее отпущение грехов и протянул крест для поцелуя. Герольд зачитал приговор суда. Медленно скатал свиток в рулон. Множество взглядов скрестились на мне.
Но я молчал, и палач начал делать свое дело. Эльсинеру связали руки за спиной, потом поставили на колени. Я видел теперь его затылок, слава богам! Палач поднял меч. Посмотрел в мою сторону. Я быстро поднял руку и махнул перчаткой.
Блеск стали и чавкающий удар…
Обезглавленное тело повалилось на помост, заливая желтые свежие доски струей алой крови. Голова откатилась в сторону, гулко ударившись, словно кочан капусты, упавший у торговки с лотка.
— Государь!
Рука Жасса на моей. Вокруг пятна изумленных лиц.
— Я не мог помиловать убийцу, Жасс.
Ласково сказал я в лицо своего коннетабля. И подумал с печалью: А какие мысли у тебя в голове мой друг?
Оба сына барона Корки дали мне вассальную клятву. В их глазах я из врага превратился в справедливого государя, покаравшего убийцу их отца.
Вассалы баронов Корки получили свободу без всякого выкупа.
На следующий день, получив от города 100000 талеров, мы свернули лагерь и выступили дальше вдоль побережья в сторону графства Честшир.
Князь Фрусберг отплыл в Тевтонию за наемниками. Его полк возглавил подполковник Бойнебург. Капитана Макнилла с его ротой я оставил в городе.
Перед выходом из лагеря я произвел в рыцари Сэмюеля Фостера и Кайла Макнилла, последнего
