Магия была в моей крови, в крови моих детей. Габриель была магичкой высшей пробы! Но эти несчастные сломленные создания с обритыми головами не владели ничем. Их оговорили и выпытывали признание в сношениях с дьяволом. Для чего?
Я владею малой толикой магии, но есть ли дьявол я не знаю. Этот господин мне не знаком.
Но люди вроде этих судей и палачей, по–моему, хуже всякого дьявола или сатаны, если вам угодно. Почему в обычных людях открываются адские бездны?
Я подошел к палачам и судьям. Они обильно потели от страха в окружении горцев.
— Кто из вас специалист по снятию кожи?
— Ноги допрашиваемой поместили в кожаные сапоги не по размеру… потом залили кипятка….кожа слезла сама…
— Кайл, возьми этого специалиста с собой обратно в подвал, и сьеров судей тоже. Я хочу через два часа иметь их письменные признания о том, что они имели сношения с дьяволом, продали ему душу! Идите!
— Стойте! Вы не имеете права! Мы судьи, а не подозреваемые!
Аббат Сеттон вырывался из рук горцев. Лицо побагровело, глаза вытаращены.
— Здесь я на все имею право…
Глава 4
Утром приехал гонец от Габриель — молодой гвардеец на сером жеребце.
Письмо мне принесли сразу, как только я проснулся. Закутав спящую Грету одеялом, я взломал печать на свитке.
Габриель писала о том, что увидела в магическом шаре:
Король Руперт вернулся в Гвинденхолли и собирает новую армию.
Бастард Финней и граф Моран находятся в одном дневном переходе от Гвинденхолла, но идти вперед не торопятся.
Люди Крейга Макконохи перешли через Шелл. Мост в его руках.
Последнее известие меня потревожило. Почему Крейг нарушил план и перешел через Шелл?
Я разрывался на части. Мне нужно быть здесь на юге, но мне нужно быть и там на севере, у берегов Шелл.
— Плохие новости?
Грета выглядывала из-од одеяла одним глазом. Растрепанные длинные волосы на подушке и внимательный голубой глаз — больше ничего не видно.
Я улыбнулся и поцеловал ее в висок.
— Все хорошо…
Вчера я приказал похоронить Фриду на лужайке аббатства и развести освобожденных женщин по домам.
Вечером после захода солнца на рыночной площади Саггертона взвилось пламя. Заживо горели члены церковного суда, признавшиеся в сношениях с дьяволом. Обомлевшие горожане наблюдали за казнью молча. Я приказал зачитать громко на площади признания приговоренных, перед тем как палач зажег хворост.
Туда же в огонь бросили весь палаческий инвентарь. Судьям было тепло напоследок!
Палачей трибунала я приказал прирезать и бросить в городской ров. Среди дохлых собак им самое место!
Вчера я навестил городскую тюрьму и выпустил всех томящихся там должников.
Убийцы и насильники в тюрьме долго не засиживались — их сразу вешали.
Сегодня мне нужно решиться и закончить дело с мятежными аристократами южного Лонгшира. Только тогда я смогу продолжить наступление дальше вдоль побережья.
Ворота замка Биррок распахнулись, как только мой отряд заметили со стен.
Я взял с собой в замок только Хэрри Эльсинера, с сегодняшнего дня коннетабля Саггертона. Капитан Гризелл встретил нас у ворот. На нем из брони только кираса поверх синего камзола. Прочую броню он, видимо, не считал нужным надевать.
— Как настроение наших пленников?
— Настроение у побежденных не может быть хорошим, государь.
Я объехал с Гризеллом весь замок по периметру. По сути это крепость или небольшой городок. В центре круглая башня донжона, вокруг стены примерно по двадцать футов высотой. От этих стен отстоят примерно на сто шагов внешние стены с квадратными башнями. Это пространство густо застроено. Кузни, конюшни, амбары, склады, и, конечно, небольшие домишки для челяди и прочих обитателей. Вдоль внешней стены с внутренней стороны маленькие домики из камня стояли тесно как солдаты в строю. Маленькие окошки, маленькие дверцы, словно сделано для детей.
Дымят трубы очагов, сушится белье, бегают чумазые оборванные дети.
Простолюдины при виде нас вставали на колени прямо на землю.
— Здесь живет много людей?
— Никто не считал, государь. Но здесь есть люди всех профессий, все, что угодно было барону Корки — изготавливали его люди — оружие, одежду, седла, бочки и даже чучела из убитых на охоте зверей. В замке в охотничьем зале богатая коллекция.
— У барона большая семья?
Мне ответил Эльсинер.
— Здесь в замке двое сыновей от первой жены — они взяты в плен вместе с отцом. Дочь и сын от второй жены в Гвинденхолле. Дочь в монастыре, сын — паж у короля Руперта. Третьей женой барон еще не обзавелся. Ходили слухи, что королева Анна обещала барону титул графа Саггертонского.
— Что пообещал ему король Руперт?
Хэрри пожал плечами.
— Фостер здесь?
— Да, государь, он разбирает бумаги барона .
Через сухой ров по подъемному мосту вы вьехали в замок. Ров конечно без воды, но острые колья на дне густо торчат и стены рва круты.
Штурмуя этот замок пришлось бы положить много людей.
Спешились во дворе. Здесь все вымощено серым камнем.
— Где содержится барон?
— В его покоях под стражей, государь.
— Навестим вначале его.
На втором этаже донжона у дверей стояли лонгширские гвардейцы с обнаженными мечами. Мне отсалютовали. Гризелл постучал в дверь и распахнул передо мной.
Барон Корки, кутаясь в плащ, сидел у разоженного камина. На столе на подносе остатки трапезы. При нашем появлении он встал.
— Приветствую вас, барон!
— Не могу ответить тем же, король Грегори! Я вас здесь не приветствую!
— Ого, как я вижу, южно–лонгширское гостеприимство — всего лишь сплетни!
— Вы вторглись на мои земли, убили моих людей, держите меня взаперти в собственном доме и ждете моего гостеприимства?!
— Вы обиделись за то представление с палачом?
Я сел в кресло напротив злобного барона.
— Садитесь, барон, и вы, сьеры, тоже, у нас будет тайный разговор .
Я сидел у камина, Эльсинер и Гризелл за спиной у барона Корки.
Окинув сумрачным взглядом всех нас, барон сел в свое кресло.
