руки. Пока это ему плохо удавалось.
Не помня себя от ярости, я подскочил к постели и отшвырнул Мадзини. Неловко взмахнув руками, он упал на пол. Ужом вывернувшийся паж оказался на ногах и шмыгнул за дверь.
Пытавшегося подняться мессира я с размаха ударил кулаком в челюсть. Он крякнул и мешком свалился обратно на пол.
Я сел на постель. Костяшки пальцев саднило. Злость медленно отхлынула.
Не убил ли я своего инженера?
Присев рядом, я убедился, что он без сознания.
Противоестественная тяга мужчины к мужчине всегда вызывала в моей душе чувство брезгливости, так, словно поднимаясь по лестнице, я коснулся перил, и мои руки вляпались в чей?то плевок. Омерзительно до дрожи по спине…
Мадзини мне необходим. Его ум, талант, просто бесценны, но его тяга к мальчикам не приведет ни к чему хорошему. Я сам вынужден буду приказать его повесить, или его разорвут на части родители очередного его любовника. В чем причина этой противоестественной тяги — состояние ума или болезнь?
Если болезнь — я смогу ее излечить!
Склонившись над мессиром, я приложил ладони к его вискам. Сосредоточился. Покалывание в кончиках пальцев, и больше ничего…
Я подождал несколько мгновений. С лечением явно не заладилось.
Мадзини забормотал что?то и, обдав меня волной перегара, повернулся на бок и засопел.
Я оставил его на полу и зашагал к своей комнате.
Дверь была слегка приоткрыта. Я слегка поскребся в нее.
— Грегори?!
Я вошел, меня здесь ждали.
Адель, укрывшись до подбородка перинкой, лежала на спине. Я знал уже, что если она так тщательно укрылась — значит, она совершенно обнажена.
— Грегори, невежливо заставлять даму так долго ждать!
Закрыв дверь на щеколду, я на ходу начал расстегивать камзол и рассказывать о том, что только что произошло в комнате Мадзини.
Адель, с распахнутыми глазами, села, придерживая на груди перинку.
— О, господи! Что ты с ними сделаешь?
— Ничего.
— Ничего?!
— Мальчишка не пострадал. Завтра мы уедем. Мадзини отправится обратно в Корнхолл.
Адель от возмущения потеряла на мгновение дар речи.
— Ты должен наказать этого грязного развратника! Немедленно!
— Он сейчас пьян и спит, а завтра я подумаю, как его наказать.
— Грегори, в Конфландии за содомию жгут на кострах!
— Мы не в Конфландии и потом, если завтра поджарить мессира, кто же закончит наш свадебный портрет?
Адель прикусила губу. Портрет она желала получить.
Нагнувшись, я поцеловал ее в губы. В спорах с Адель этот аргумент был самым неотразимым.
Я ласкал ее тело и думал, как можно мужчине заменить божественную сладость женского тела на грубое мужское?!
Поистине женщина — самое прекрасное творение богов! Нежная шелковистость кожи. Дурманящий сознание сладкий запах женского тела. Округлость грудей, что просто создана для мужских ладоней. Прелестная ямка пупка….И наконец тайна, спрятанная между атласных бедер, пусть известная тайна, но каждый раз открываемая заново!
На утро мы выехали дальше на юг. Бернадетта не пожелала остаться в замке отца.
К моему удивлению, Адель поддержала сестру и пожелала, чтобы она ехала на турнир вместе с нами. Мадзини, так и не показался из своей комнаты, сказавшись больным. С Дуганом я побеседовал и посоветовал держать язык за зубами, добавив к совету горсть серебра.
Хагерти мы объехали по другой дороге.
Палаточная жизнь начинала надоедать. Необустроенность дорог королевства была просто удручающей. Пыльные дороги, грязные постоялые дворы. Из?за обоза наше путешествие удлинялось в два раза. Но без обоза мы были бы обречены ютиться в грязных коморках, именуемых апартаментами, и есть всякую тухлятину с риском для животов.
У неизвестной речушки, притока Шелл в лугах, мы остановились на ночлег.
Управитель местного барона явился тут же, возмущенный потравой покосов. Но, получив мешочек с серебром, рассыпаясь в изъявлениях благодарности, так же быстро уехал.
— Хочешь увидеть речную деву?
— О, боги, Грегори, у тебя в месте каждой ночевки есть знакомая дева?!
— Эта дева совсем другая… Так ты идешь со мною?
Конечно, она пошла, какая молодая жена согласится отпустить мужа одного в ночь для встречи с другой особой женского пола?
Мы спустились к реке там, где песчаный плес уходил чуть ли ни до середины речушки. Но всегда рядом с плесом таится омут. Придерживая Адель под руку, я спустился к самой воде. Ни ветерка. Гладь воды неподвижна и слегка светится как зеркало, отражая край еще восточного голубоватого небосклона.
Еще немного, и темень закроет все вокруг, и яркие звезды рассыплются по небу.
Опустив ладони в воду, я произнес мысленно приветствие и вызов.
Вода пахла травой и жирными лещами.
Голубоватая тень скользнула под поверхностью. Речная дева медленно поднялась из воды, обнажив тело только по грудь.
Бледное лицо, бело–голубые волосы, почти белые большие глаза.
Ахнув, Адель спряталась за моей спиной. Холодные губы коснулись моей руки.
«Приветствую повелителя земли, вод и неба,'
«Приветствую речную деву!»
«Что угодно повелителю?»
«Мне угодно сделать подарок» Из принесенной корзинки я вынул кусок ткани и, развернув его, извлек жемчужное ожерелье.
Удивление на лице речной нежити меня позабавило. Я опустил мерцающее ожерелье прямо на ее голову. Ожерелье упало на белые плечи и провисло к низу до самых тугих грудей.
«Повелитель выбрал меня?»
«Это маленькая благодарность за помощь.»
Речная дева улыбнулась и, зажав в горсть жемчужинки, ушла под воду.
«Я буду рядом, повелитель…»
Прижавшаяся ко мне Адель дрожала.
Я поцеловал ее в губы.
— Уйдем отсюда!
— Мой паж испугался речной девы?
— Я прошу тебя, Грегори, уйдем!
Я поднял корзинку — она стала тяжелой. Толстые жирные лещи сонно шевелили хвостами. Ответный подарок речной девы?
Мы вернулись в лагерь. Корзину с лещами я передал пажу — чтобы повар запек нам рыбу на углях к завтраку.
Адель пришлось отпаивать горячим отваром, только тогда она пришла в себя.
Впервые за много дней я увидел в ее глазах страх.
— Я не слышала ваш разговор…
— Для того, чтобы говорить с духами вод, мне не нужен язык.
