Фанатик

деятельности. Слава Богу. И Кевин Ушер стал главой полицейских. Ха!

Он едва не пустился танцевать джигу.

— Имейте в виду, это всё равно, что ставить курицу командовать лисами. Кевин Ушер — коп, подумать только! Но он очень, очень, очень крутой кочет. — Юрий улыбнулся майору Лафитту. — Соболезную бедным лисам. Не могу представить себе человека настолько сумасшедшего, чтобы ввязаться в потасовку с ним.

Пока он предавался удовольствию лицезрения имени Кевина, Шарон продолжала читать список. Внезапно она разразилась бурным смехом. Почти истерическим, на самом-то деле.

— Что там такого смешного? — спросил Юрий.

Шарон, сама нетвёрдо стоя на ногах, взяла его за плечи и более-менее силой усадила.

— Тебе лучше читать дальше сидя, — хохотнула она. — Особенно когда доберёшься до имён временных губернаторов секторов.

Её палец уткнулся в строчку.

— Взгляни. Вот Ла Мартин.

Юрий прочёл имя нового временного губернатора.

— Вот уж на самом деле принц в изгнании! — закатилась смехом Шарон.

Радамакэр прошипел команду.

— Приведите Каша. Приведите его сюда. Немедленно.

* * *

Когда на мостик вошёл Каша, Юрий размашисто шагнул ему навстречу и швырнул список на ближайшую консоль.

— Взгляните сюда! — осуждающим тоном приказал он. — Прочитайте это!

Озадаченный Каша пробежал глазами по списку. В первый раз быстро, бегло просматривая. Затем, когда он начал с начала и медленнее, Юрий осознал истину. Осознал без тени сомнения.

К концу чтения несгибаемый юный фанатик исчез. Перед комиссаром остался всего лишь юноша двадцати четырёх лет отроду, выглядевший даже моложе своих лет. Слегка смущённый; весьма неуверенный.

Его тёмные глаза — карие глаза — даже заблестели от слёз.

— Свинья, — прошипел Юрий. — Подлая скотина. Ты лгал мне. Ты лгал всем нам. Лучший чёртов лжец из всех, что я встречал в своей жизни. Ты всех нас держал за идиотов!

Он обвиняюще ткнул пальцем в список.

— Признай это! — рявкнул Юрий. — Всё это было Богом проклятым притворством!

12

— Притворством? — мягко переспросил Каша, как будто задавая вопрос самому себе, и покачал головой. — Нет, Юрий, я так не думаю. Я вам говорил уже, — и это не моя вина, что вы никак не хотите мне поверить, — что присягал Республике. Я следовал той присяге. Следовал здесь, в Ла Мартине.

Его голос стал более твердым, более уверенным.

— Республика, в частности, доверила мне отыскивать и наказывать предателей. Среди таковых двумя величайшими в течение многих лет были Оскар Сен-Жюст и Роб Пьер. Они предали нашу революцию и использовали её в своих целях.

В последней фразе вовсе не было неуверенности:

— Пусть оба они сгинут в аду!

— Как долго? — просипел Юрий.

Каша понял, что тот имел в виду.

— К оппозиции я примкнул на Земле. Почти в самом начале своей карьеры. Кевин Ушер был командующим подразделения морпехов, размещённого в нашем тамошнем посольстве и он… ну, скажем так — он наставил меня на путь истинный и показал мне выход. После того, как я увидел достаточно, чтобы не мочь больше мириться с этим.

Внезапно лицо Каша расцвело улыбкой. Настоящей, кристально чистой улыбкой, не похожей на ту острую ухмылку, что Юрий видел несколько раз до этого.

— Хотя не раньше, чем отправил меня в госпиталь.

Каша полупримирительно кивнул Шарон.

— Если это хоть чуть вас утешит, комиссар Джастис, то могу заверить, что Кевин Ушер побил меня куда сильнее, чем пострадали по моему приказу вы.

Оглянувшись на Юрия, он пожал плечами.

— Хотя, признаю, и не так сильно, как вас. К моему сожалению, Юрий, даже прежде, чем я добрался сюда, я счел вас ключом к ситуации, и должен был защитить вас в максимально возможной степени. Поэтому я использовал, в большем масштабе, ту же самую простую тактику, которую Кевин однажды использовал в отношении меня. Избил вас, Шарон и многих других, чтобы ваша невиновность стала непреложным фактом.

— Почему вы не сказали нам? — вполголоса спросила майор Гражданка, — Я имею в виду… когда умер Сен-Жюст и всё кончилось? Все эти недели…

— Что всё? Я имею в виду «кончилось», — взгляд Каша был очень суров. — Я никак не мог знать, какой установится режим. Исходя из того, что я знал, вполне могло получиться, что мне придётся продолжить оппозиционную деятельность. Но поскольку я сделал всё возможное, чтобы подготовить Ла Мартин к любому развитию событий — включая и возможность восстановления старого режима — я должен был поддерживать своё прикрытие. Это попросту было моей обязанностью.

Все офицеры на мостике теперь уставились на него. Немногие из находившихся на своих постах нижних чинов сделали хоть попытку скрыть, что также прислушиваются.

Каша нахмурился.

— Почему вы все выглядите настолько озадаченными? Вы знаете, с какой тщательностью я отношусь к расследованиям. К тому времени, когда я добрался до Ла Мартина — а это было долгое путешествие — я был вполне уверен, что понял происшедшее здесь. И что от меня требуется сделать. Понадобилось немного времени, чтобы подтвердить это на месте.

Из всех находившихся на мостике Майор Лафитт был единственным, чьи глаза не были широко раскрыты. На самом деле, они сузились от подавляемого гнева.

— Какого черта вы приказали нам сделать вашу кровавую работу? — резко спросил он. И добавил, взглянув на Шарон. — Особенно с нашим собственным комиссаром. Лучшим, черт подери, комиссаром корабля из тех, с которыми кому бы то ни было из нас когда-либо приходилось служить.

— Не глупите, майор Лафитт! — резко оборвал его Каша. Показалось, что Фанатик вернулся. — Первое же, что я должен был сделать…

Он резко прервался, повернулся и вперил твердый взгляд в одну из рядовых-связисток:

— Запись ведётся?

Рядовая торопливо — даже и не подумав взглянуть на капитана корабля — нажала кнопку на пульте.

— Уже нет, сэр.

Каша кивнул и повернулся обратно.

— Если не возражаете, капитан Райт, я бы предпочёл не оставлять официальных записей происходящего.

И продолжил, не дожидаясь одобряющего кивка капитана СД:

— Как я говорил, майор, не глупите. Безумие правления Джамки — его результаты, правильнее будет сказать — дали мне возможность уничтожить худшие проявления измены Сен-Жюста здесь, в Ла Мартине.