Альтернативная история. Другая жизнь и судьба Наполеона Бонапарта.
Билл Фосетт
Последний крестоносец
Усевшись на приготовленное для него место, Бертье отодвинул предложенный ему стаканчик бренди. Ему было ясно, что все остальные господа, находящиеся в этом зале, выпили куда больше еще до его прихода. Бертье и самому хотелось бы выпить куда больше. Прогулка по лагерю разбитых армий, прусской и австрийской, произвела на него тяжелое впечатление. Такого количества раненых, такого упадка духа он не наблюдал с самого поражения от Сульта и Даву в 1805 году. Неделю назад эти солдаты выгнали Великую Армию из Пруссии в Бельгию. Но революционеры прекратили отступление и как следует потрепали наступавших.
Тот факт, что представитель самого знаменитого церковника Монаршего Союза был французом, казался странным, но после десяти лет службы никто не сомневался в его преданности. Этот неказистый на вид человек невысокого роста казался почти незаметным среди сиятельных дворян и высших офицеров, окруживших его массивный стул. Его простые, темные одежды казались почти монашескими на фоне сверкающих мундиров.
Слегка польщенный привлеченным к себе вниманием, Бертье улыбнулся с той скромностью, которая, как он надеялся, приличествовала личному секретарю величайшего человека своего времени. Человека, которого Европа называла Последним Крестоносцем. Двое из присутствующих господ были возможными наследниками российского трона, еще один — менее вероятным претендентом на трон Англии и Ганновера. Также присутствовало с полдюжины менее значительных королей. Не обошлось и без представителся Османской империи в блестящем халате — он сидел в углу, тихо любуясь суетой вокруг помощника великого человека. В одном из углов гостиницы расположилась группа русских офицеров. Они успели выдвинуть к месту сражения лишь только один корпус, в основном кавалерию, так что их поддержка была скорее моральной. Но ни одна из стран не хотела упустить возможность хоть как?то поучаствовать в окончательной, как ожидалось, кампании против революционеров. Среди русских был и князь Багратион, на которого можно было положиться без сомнения. Остальные офицеры прекратили свое бормотание над картами, охваченные любопытством — очень уж хотелось услышать побольше о том человеке, который сделал больше всех в Европе для защиты христианства и Божественной Власти. Это было интересно даже православным русским, хотя обьект их интереса был не только папистом, но, возможно, и следующим папой. Бертье тихо заговорил. Он нервничал, но старался этого не показывать. Его кардинал был амбициозен и нуждался в поддержке всех присутствующих. Бертье решил начать с истории, известной всем. Со знаменитого «запаха серы» в Тулоне.
Уже несколько месяцев безбожная Директория осаждала город Тулон. Поддерживаемый британским флотом, собственно осады город почти не ощущал. Горожане пригласили британцев в гавань, и заработанные на поставках флоту деньги вернули процветание в этот торговый центр, который понес немалый урон в войне Франции с ее соседями. Тот факт, что никто не взыскивал никаких налогов, весьма радовал людей, измученных многолетней нищетой, вызванной поборами в пользу войн Директории. До недавнего времени, благодаря тысячам расположенных в городе британских солдат и матросов, Париж был бессилен что?либо изменить. Однако прошло три года, и вот Даву, добившись патовой ситуации в боях с австрийцами в Пьемонте, рванулся через Альпы, как Ганнибал наоборот, чтобы осадить город двумя лучшими в армии корпусами.
— Когда Святой Отец узнал о том, что значительная часть Революционной армии отступила, — Бертье дошел наконец до собственно истории, — он не сомневался в том, что целью этого маневра был именно Тулон. Но сделать он не мог практически ничего. Армия папских владений была совершенно не способна к наступлению, а у британцев, завязших в кровопролитной войне с испанскими партизанами после вторжения в Испанию из Португалии, не было ни одного лишнего солдата. Все, на что он был способен — это послать священников вместо тех, которых вырезали революционеры. А во главу этой делегации папа поставил монсеньера Буонапарте, назначив его епископом Тулона. Возможно, для того, чтобы удалить его от ватиканских интриг. — И чтобы заглушить его протесты, мысленно договорил Бертье. Терять папе было нечего. Если город удержится, то будет считаться, что церковь сему поспособствовала. А если падет, то маловероятно, что несносному молодому корсиканцу удастся вернуться к своим бесконечным махинациям, сотрясавшим иерархию Ватикана. Так главой делегации стал Наполеон Буонапарте, хотя тогда он еще называл себя «Бонапарте» — на корсиканский манер.
Эмигрант замолчал и посмотрел на своих слушателей. Со стороны русских раздавался шум разговоров, с других сторон — звон наполняемых стаканов. Внимание присутствующих ускользало. А ведь поднятие их настроения после вчерашнего разгрома было делом жизненно важным — это ему подробно обьяснил Буонапарте. Неверные решения, принятые сегодня вечером, могли привести к поражению христианских сил в войне. Многие из собравшихся были почти пьяными, и все без исключения — слишком нервными, чтобы дослушать длинную историю до конца.
— Позвольте мне перейти к тому моменту, который привел к победе в битве. — Теперь его снова слушали внимательно. — Епископ Буонапарте был рядом с пристанью, когда французы начали атаку. Артиллерийский обстрел был ужасным, снаряды разрушали дома и убивали людей целыми семьями. Началась паника, и улицы заполнились толпами людей, заботящихся только о собственной безопасности. Что оставалось делать британцам? Хотя их полки и отбрасывали назад колонны Даву, адмиралы заторопились на свои корабли. Отдельные ядра, летящие по направлению к кораблям, попадали в тех, кто пытался взойти на борт. Приближаясь к пристани, каждый из адмиралов был вынужден пробиваться через толпу паникующих горожан, требующих для себя мест на кораблях. За каждым из адмиралов тянулись слуги и телеги с добром. Было ясно, что они собирались покидать город.
— Буонапарте попытался их остановить, но они указали ему на толпу. Они обьяснили, что паникующую топлу защитить невозможно, и что через час они отзовут свои полки. Каждый раз, когда епископ пытался возражать, они бросали жест в сторону толпы, которая к тому времени уже начала грабить портовые склады. Должен признаться, что в этой толпе был и я. Будучи в услужении у городского начальства, я боялся за свою жизнь в случае падения города. Гильотина, может, и милосердна, но не очень?то привлекательна.
— И вот в этот решающий момент на пристани появилась батарея Королевской Конной Артиллерии, которую отвели туда для зарядки пушек. Благодаря Божественному провидению, командовал батареей не англичанин, а набожный католик из Ирландии. Низкорослый епископ подбежал к этому офицеру и завел с ним разговор, который продолжался несколько минут. Судя по жестам, было ясно, что сначала артиллерийский офицер отказывал Буонапарте в его требованиях. Однако потом он, как и многие другие, отступил перед настойчивостью молодого корсиканца. В конце концов он отдал приказ, и его люди расчехлили свои пушки рядом с пристанью. Жаль, что этот смелый человек погиб в тот же день, выгоняя французов с холмов, возвышающихся над гаванью.
— К пушкам направился полковник в красном мундире. Его выражение лица явно указывало на несогласие с действиями артиллеристов. Молодой епископ помчался по пристани, буквально пробиваясь через всех на своем пути. Он перехватил полковника, и через какое?то время тот удалился, так и не сказав артиллеристам ни слова.
— Залп всех шести пушек был ошеломляющим, даже на фоне французских ядер, падающих на флот. Последовала очень короткая вспышка еще большей паники, но она тут же сменилась удивленным молчанием, ибо толпа поняла, что никто не получил даже царапины.
Бертье поднял руки, как это сделал тогда на его глазах стоящий на пристани Наполеон Буонапарте. Как
