важный фактор – изменение обменных курсов валют.
Обычно бедные страны обладают «дешевой» валютой. К вящему восторгу американских туристов, доллар станет и дальше широко использоваться в развивающихся странах. Возьмем, к примеру, Индию. В середине 2011 г. обменный курс 1 доллара составлял примерно 44 рупии. Однако на 44 рупии в Индии можно купить столько продуктов и услуг, сколько в США стоили бы 3 доллара.
Это связано с тем, что в этих странах местные продукты и услуги, такие как общественное питание или услуги парикмахера, более дешевые, чем в других частях света. По мере того как страны становятся богаче, разрыв сокращается. Более того, порой начинается обратная тенденция. Американцы, посещавшие Европу или Японию в 1960-е гг., могли наслаждаться сравнительной дешевизной товаров. Теперь эти времена миновали.
В рамках модели Goldman Sachs, если выработка на одного работника в развивающейся стране растет на 1 % быстрее, чем в США, реальный обменный курс валюты этой страны относительно доллара повышается на 0,5 %. Этот рост может иметь множество форм – и повышение курса самой валюты, и увеличение внутренних цен относительно цен в США, или и то и другое понемногу. Подобные изменения оказывают большое влияние на показатели ВВП в долларах для всех стран БРИК, за исключением Бразилии. Рис. 11.5 показывает, насколько рост стран БРИК зависит от роста их реального ВВП и от изменений в реальном обменном курсе их валют.
При отсутствии изменений в обменном курсе будущие показатели ВВП стран БРИК выглядят куда менее впечатляющими. Означает ли это, что мечта о развитии стран БРИК представляет собой всего лишь иллюзию финансистов? На самом деле более низкий показатель ВВП в ряде случаев оказывается стране на руку. Он показывает тенденции роста физических объемов товаров и услуг в каждой экономике. Совокупный показатель дает возможность увидеть, насколько изменится стоимость этих объемов. По сути дела, он позволяет понять соотношение цен на товары и услуги стран БРИК и цен на аналогичные товары и услуги в США. Если вы хотите знать, сколько в 2050 г. в Китае сделают стрижек и подадут блюд в ресторане, используйте первый показатель. Если же вы хотите знать, сколько раз сможет постричься или поесть в Америке обычный китаец, то ориентируйтесь на второй.
Мир услуг
По мере роста объемов национальных экономик изменяется и их форма, проходя через то, что экономисты называют «структурной трансформацией». Сельское хозяйство утрачивает свою значимость в отличие от промышленного производства, а затем наступает очередь сферы услуг. Экономическая деятельность перемещается с полей в фабричные цехи, а затем в офисы и супермаркеты.
Рис. 11.5. Туристы, будьте осторожны!
В целом бедные страны являются в основной своей массе сельскохозяйственными. Страны со средним уровнем дохода – промышленными, а экономика самых богатых стран ориентирована на услуги. Однако к 2050 г. гораздо больше стран станут богаче своего нынешнего уровня и все меньше стран считаться бедными или находиться на промежуточном этапе. Означает ли это, что в ближайшие четыре десятилетия мир ждет своего рода деиндустриализация?
Если отвечать односложно, то да, ожидает. Доля промышленности (и сельского хозяйства) в ВВП будет сокращаться. Но это не означает снижения абсолютных объемов сельскохозяйственного производства. Населению Земли, которое к 2050 г. составит 9,3 млрд человек, потребуется больше продуктов питания и промышленных товаров, чем 7 млрд, живущим на планете сейчас. К примеру, по данным Goldman Sachs, количество автомобилей на дорогах Индии вырастет к 2050 г. на 3880 %.
Доля сельскохозяйственного и промышленного производства в общем объеме ВВП будет снижаться, точно так же как это происходило в последние четыре десятилетия. Чем богаче становятся люди, тем меньше денег они тратят на продукты питания и вещи и больше – на услуги. Отчасти это связано с тем, что промышленные товары становятся все дешевле по сравнению с услугами (а это, в свою очередь, объясняется тем, что роста производительности труда на производстве добиться проще, чем в сфере услуг).
Однако даже если цены остаются на прежнем уровне, потребительские расходы по мере накопления богатства все равно смещаются в сторону услуг. Эта регулярно наблюдаемая тенденция достаточно близка к естественному закону, корни которого, возможно, кроются в «иерархии потребностей», выявленной психологом Абрахамом Маслоу в 1943 г. Как только у нас появляются пища, вода и убежище, мы переключаемся на удовлетворение нужд более высокого порядка, таких как отдых и культура (см. рис. 11.6). Множество этих нужд можно удовлетворить с помощью материальных объектов. Но со временем у нас становится достаточно вещей, и мы принимаемся искать другие способы развлечения, самореализации и обучения чему-то новому. Так как у людей имеется неограниченное количество возможностей помочь друг другу, а у человечества в целом нет лимита на накопление знаний, это означает, что пределов нет и у роста. И по мере того как экономики становятся богаче и сложнее, они посвящают все больше сил производству услуг, а не материальных объектов.
Рис. 11.6. Больше денег – шире выбор
Развитые рынки
Индустриализация рынков развивающихся стран шла нога в ногу с глобализацией. Их промышленные товары захватывали заморские рынки, их доля в мировой торговле стабильно расширялась. Так как их экономика продолжит расти и развиваться в грядущие десятилетия, хочется предположить, что и их доля в мировом экспорте предпримет дальнейший рост.
Однако страны торгуют друг с другом только из-за того, что их экономики не похожи. Классический пример – Португалия, обменивавшая свое вино на британское сукно, – стал возможным лишь из-за разницы в климатических условиях двух стран. Китай покупает высокотехнологичные компоненты и продает кропотливо собранные устройства, так как обладает множеством работников с ловкими пальцами, а также достаточными запасами капитала и ноу-хау.
По мере того как развивающиеся экономики попытаются догнать экономику США, Европы и Японии, они переймут у них некоторые внутренние черты. Это ослабит мотивацию к торговле. Если трудовые ресурсы в Китае станут такими же дефицитными, как в США, то для Америки не будет никакого смысла покупать в Китае трудоемкие товары.
Но если торговля товарами и будет замедляться, то торговля финансовыми активами, напротив, имеет значительный потенциал к расширению. Через 30 лет после того, как Ван Агтмаэль приступил к формированию фонда акций третьих стран, совокупная ценность фондовых рынков развивающихся стран составила около 14 трлн долларов (то есть 31 % объема всех фондовых рынков мира). К 2030 г., по данным Goldman Sachs, этот показатель может вырасти до 80 трлн долларов (то есть до 55 % общей капитализации глобального рынка).
