В поисках христианской свободы

Непринужденная атмосфера раннехристианских собраний давала людям возможность проявлять себя, быть самими собой, делиться своими мыслями и чувствами, а не просто повторять предоставленный кем– нибудь материал на строго контролируемой встрече, проводимой в форме вопросов и ответов, с заранее подготовленной четкой программой. У людей была возможность близко познакомиться друг с другом, узнать подлинные размышления и переживания своих соверующих, не выслушивая при этом повторения чужих взглядов.

Почему же в отсутствие жесткого контроля со стороны структуры власти встречи не превращались в бесконечные споры о тех или иных разделяющих учениях? Даже во времена апостолов, которые были наделены Богом особой властью, мы не видим, чтобы они или кто–нибудь еще, поодиночке или совместно, контролировали встречи и обсуждения христиан. Пожалуй, самым подробным и едва ли не единственным описанием собраний является повествование из четырнадцатой главы первого послания коринфянам. Но и там мы находим лишь общий призыв сохранять порядок, уважать собравшихся и стремиться к взаимопониманию.

Конечно же, в других местах Писания встречаются указания против ведения споров, пререканий, бессмысленных запутанных толкований и других подобных негативных явлений[1020]. Эти призывы даются не в форме властных приказов, а в форме убеждения, подчеркивающего и поощряющего важность положительных качеств.

Таким образом, свобода не только предоставляла верующим новые возможности, но и являлась для них испытанием. Собравшиеся должны были показать, что пришли на встречу действительно для того, чтобы ободрить друг друга и поощрить собравшихся к любви и добрым делам, а не просто чтобы продемонстрировать свои знания или поспорить о частных теориях. Ради всеобщего блага им следовало проявлять учтивость друг к другу, выдержку, скромность, уступчивость, терпение, понимание, сочувствие и сострадание, а тем, кто руководит, — искреннее стремление делать это так, как это делал Сын Бога[1021]. Именно таким способом можно было избегать раздоров и хаоса, обретая мир и гармонию. Святой Дух Бога, благодаря которому верующие могли проявлять эти качества, также поддерживал в собрании порядок, здоровую и благотворную атмосферу[1022]. Когда встречающиеся проявляли дух глубокого уважения к главенству Христа, понимая, что Он находился «среди них», то даже если их было всего двое или трое, ситуация никогда не выходила бы из под контроля и не превращалась бы в бессмысленные, бесполезные прения и дебаты[1023]. То же самое верно и в наши дни.

Разделения возникают тогда, когда люди догматично и непреклонно настаивают на своей интерпретации тех мест Писания, которые изложены неопределенно и допускают несколько толкований. Они появляются в том случае, когда сравнительно незначительным аспектам (если держать в уме всю картину) придается огромная значимость, а также когда советы и высказывания общего характера превращаются в жесткие правила. Разделения могут возникать также и тогда, когда кто–то забывает, что личные отношения с Богом и Христом есть не только у него (у неё), но и у всех остальных братьев и сестер. Никто из нас не является для остальных особо привилегированным «каналом связи» с Богом и Христом: знания и руководство, доступные нам, доступны и другим членам тела. Если мы отдаем себе отчет в этом факте, то не станем думать, что нам присущи особо доверительные отношения с Богом или некая особая мудрость, превращающая нас в исключительных проводников Божьей вести.

Когда Павел призывал Коринфян быть «едиными в мыслях и убеждениях», то, как показывает контекст, он настаивал не на единообразном понимании всех и каждого мест Писания, а на преодолении человеческих недостатков, вносящих раздоры и разделения. Он хотел, чтобы верующие были сплочены одним «умонастроением» (ПЕК), единой «целью» (Кузнецова) [1024].

Не единообразием в понимании каждого отдельного вопроса достигается подлинное единство. Почти все без исключения письма Павла, направленные во многие города, показывают, что некоторые из его адресатов понимали ряд вопросов иначе, чем остальные. На самом деле христианское единство только тогда и является настоящим, когда различия в понимании существуют, но люди не позволяют им стать поводом для розни. Единство существует благодаря тому, что люди понимают: несмотря на различия во взглядах, они остаются членами одной духовной семьи, исповедуют одну веру, основывающуюся на фундаментальных учениях благой вести. Не единообразие, и уж определенно не вынужденное единомыслие, а любовь является «Римлянам 14:1–6, 13– 22.совершенными узами единства»[1025].

Такая атмосфера благоприятно сказывается на развитии и углублении познания и понимания. Различия во взглядах не обязательно должны разделять людей. Напротив, они могут поспособствовать тому, что человек лучше усвоит ту или иную позицию, приложит больше усилий, чтобы разобраться в данном вопросе, постарается лучше понять своего оппонента, глубже исследует и обдумает возникшую проблему, чтобы найти для нее решение — в духе любви. Тем самым можно увидеть, насколько подлинно христианскими являются убеждения обеих сторон, как на это указывает апостол в 1 Коринфянам 11:19.

Итак, христианская свобода бросает вызов нашим взаимоотношениям друг с другом, ибо она требует от нас показать, что мы на самом деле «имеем ум Христа»[1026]. Если мы по настоящему понимаем, что нашим главой является Христос, то всегда будем вести себя подобно «членам» одного тела, «принадлежащим друг другу»[1027].

НУЖНА ЛИ СТРУКТУРА ВЛАСТИ?

Как появились христианские общины в первом веке? Ничто не указывает на то, что они были основаны «организацией». Как же образовывались собрания? Они появлялись просто благодаря тому, что люди, объединенные общей верой и взаимным желанием укреплять друг друга, собирались на совместных встречах. Что же тогда можно сказать о таких встречающихся в христианских Писаниях понятиях, как «старейшина», «надзиратель», «пастырь», «диакон» («помощник», СоП), «учитель», «пастырь»?

Необходимо учитывать, что хотя обстоятельства из первого века могут служить для нас примером, этот пример невозможно перенять полностью, поскольку не все обстоятельства сохранились неизменными до наших дней.

Мы читаем, что дом (или семья) Бога «возведён на основании из апостолов и пророков, краеугольный камень которого сам Христос Иисус». Действительно, хотя Христос более не находится на земле, он остается с нами, и «на Нем крепится все здание»[1028]. Однако об апостолах этого сказать нельзя: они умерли. Более того, поскольку они названы «основанием» для позднее воздвигнутого здания, их служение имело первостепенное значение именно в эпоху зарождения христианства. Под «пророками», скорее всего, подразумевались пророки христианской эпохи, а не ветхозаветные провозвестники[1029]. В таком случае факт упоминания пророков в одном контексте с апостолами также указывал бы на то, что их роль была наиболее важна на начальном этапе развития христианства и, подобно роли апостолов, близилась к завершению[1030].

Наряду со многими другими религиями Свидетели Иеговы признают, что после первого века у апостолов не было преемников. Несмотря на это мы видели: хотя руководители некоторых религий напрямую и не называют себя апостолами и не утверждают, что им было доверено занять апостольское место, они все же претендуют на апостольские полномочия и власть. Это, помимо других организаций, можно сказать и о Руководящем совете Свидетелей Иеговы (который иногда приписывает себе такую власть, какой не были наделены даже апостолы[1031]). Сегодня у нас осталось лишь учение апостолов, которого мы должны придерживаться. Помимо Иисуса Христа,