мысль, что мы можем быть его целью, проскальзывает в одурманенном алкоголем мозгу и совсем не радует.
Поспешив отвернуться, я хватаю с блюда мандарин и, освободив его от кожуры, делюсь половиной с Полумной, которая сидит рядом со мной и кивает в такт словам Малфоя.
Если Снейп увидит нас, напившихся виски…
Вот это будет номер.
- Твоя фляга волшебным образом не пустеет. Подозреваю, что без заклятия магического расширения не обошлось, - подмечает Гермиона, когда в наших руках появляются неизвестно какие по счёту бокалы, и мои глаза против воли распахиваются шире. Малфой многозначительно усмехается, снимает пиджак и продолжает подливать горячительной жидкости в коктейли, превращая их из безобидных в сногсшибательные в прямом смысле слова. Когда мы опустошаем очередную порцию, Драко расправляет плечи и начинает пристукивать носком туфли в такт музыке, а я сразу вспоминаю, как возбуждающе алкоголь действует на него. Гермиона отставляет пустой бокал и прижимает ладонь ко рту, видимо, справляясь с обжигающим чувством в горле, потому что виски было явно больше, чем сока. Полумна заедает всё клубникой, потом кормит меня ею с рук до тех пор, пока Малфой не начинает спихивать меня с дивана.
- Нужно пойти потанцевать, - он смотрит в сторону веселящейся толпы, его взгляд загорается неуёмным огнём, и я понимаю, что сопротивляться бесполезно. Воодушевлённая Гермиона живо поднимается с дивана и утягивает Полумну, едва успевшую выкинуть черенки от клубники, под балдахин. Однако мне не суждено присоединиться к ним, потому что кто-то настойчиво вцепляется в мой локоть, не позволяя и шагу ступить.
Мерлиновы-пятки-и-всё-остальное!
- Добрый вечер, профессор, - медленно произношу, глядя на невозмутимого Снейпа, и стараюсь дышать немного в сторону.
- Вечер явно добрый, согласен, - он кивает в сторону друзей, которые махают мне в знак того, чтобы я потом присоединился к ним.
Против воли расплываюсь в довольной улыбке, не в силах контролировать мимику, и только сейчас понимаю, что количество выпитого спиртного весьма и весьма велико.
- Надеюсь, ничего не случилось?
Становится душно, и я, не контролируя собственные действия, оттягиваю ворот рубашки, стараясь не обращать внимания на оценивающий взгляд профессора.
- Ничего такого, что не смогло бы подождать до утра, - он отходит к столу и, подумав пару мгновений, отщипывает одну виноградинку от большой грозди. Я не отстаю ни на шаг и смотрю на него в ожидании продолжения. Впрочем, профессор молчит, без особого интереса рассматривая веселящихся студентов. В моей голове проскальзывает воспоминание о последнем эпизоде нашего общения, после которого вряд ли можно было надеяться на адекватное отношение к себе, и тут - прямо-таки противоположный эффект.
- Послушайте, - неуверенно начинаю я, и он поворачивает голову ко мне, - я хотел бы извиниться за свой опрометчивый поступок. Не стоило идти на встречу с Реддлом, не предупредив вас.
Снейп кривит уголок рта и качает головой, как если бы хотел сказать: «Я так и знал», а я запоздало понимаю, что он всё-таки почувствовал запах алкоголя от меня. Однако мне сейчас не до стыда, потому что его ответ гораздо важнее всего остального.
Наконец он усмехается одному ему известным мыслям.
- Почему же, ты предупредил меня через Добби.
- Это - не совсем та форма предупреждения, которая должна была быть, - неохотно отвечаю, ощущая разливающуюся по телу слабость: то ли от алкоголя, то ли ещё от чего-то.
- Согласен, но, как выяснилось, Реддл действительно не собирался тебя убивать, - выдаёт профессор будничным тоном, а я забываю захлопнуть рот, - он вообще не собирается тебя трогать. Пока что.
Оценив вид сырных квадратиков, о которых так увлечённо беседовали Драко с Полумной, Снейп пробует один из них и явно не собирается продолжать, я же чувствую себя, как на иголках. Возможно, алкоголь действительно стирает границы, раз я делаю шаг вперёд и тяну Снейпа за рукав, с надеждой заглядывая ему в глаза:
- Почему он не собирается убивать меня?
По лицу профессора стремительно пробегает тень эмоции, подозрительно смахивающей на сомнение, стоит ли говорить со мной на серьёзные темы, пока я слегка не адекватен, но вот он встряхивает волосами и сухо заключает:
- Он знает, что внутри тебя живёт часть его сущности, но полагает, что нам это знание неизвестно. Он не может убить тебя, потому что боится задеть часть своей души, и так будет продолжаться до тех пор, пока он не найдёт способ, как вызволить её из тебя. Как бы жутко это ни звучало, но это - твоё спасение, хоть и временное.
Его тон совершенно не вяжется в один узел со смыслом только что сказанных слов, и от этого сознание зависает на добрые полминуты. Я буквально ощущаю, что упускаю какую-то важную деталь, но мне очень сложно думать в столь шумном помещении. Плюс ко всему, Снейп вновь делает вид, что меня нет и в помине: он берёт со стола бокал с прозрачным напитком и покачивает его из стороны в сторону, наблюдая за игрой света на стеклянных боках.
Не глядя на друзей, которые наверняка заждались меня, я направляюсь в сторону выхода на нетвёрдых ногах, расстёгивая верхние пуговицы на рубашке, потому что внезапно становится нечем дышать. Тяжёлая дверь глухо закрывается за мной, резко приглушая звуки музыки и голосов, мои быстрые шаги эхом отражаются от каменных стен, пока я чуть ли не бегу в сторону уборной.
Здесь гораздо холоднее, что только играет мне на руку - в голове разъяснится в разы быстрее. Открыв кран и сняв очки, я склоняюсь над раковиной, обдаю лицо и шею ледяной водой, совершенно не заботясь о том, что намочил волосы и рубашку. Выдохнув, опираюсь на края раковины, смотрю на своё отражение и зажмуриваюсь, стою так долго-долго, до тех пор, пока к шуму воды, которую я не потрудился закрыть, не примешивается звук чужих шагов.
Снейп прижимается спиной к каменной стене, наши взгляды встречаются в отражении, и я понимаю, что он даёт мне возможность самостоятельно додуматься до всего, не нервничая и не торопя.
Вскоре думать становится действительно проще, хотя меня до сих пор немного качает, но мыслительный процесс явно работает с новой силой.
- Не зря Дамблдор просил вас отдать свои воспоминания, мотивируя это тем, что вы были с Реддлом в Албании и изучили ту самую книгу. Вы знаете, как можно уничтожить крестраж, заключённый в неодушевлённом предмете, но я подозреваю, что это знание - не единственное, так ведь?
Обернувшись, я присаживаюсь на край раковины, встречаясь уже с настоящим взглядом Снейпа. Мокрые манжеты и воротник неприятно липнут к телу, но сейчас это не так важно, как то, что профессор кивает. Есть в этом, казалось бы, обыкновенном жесте что-то такое, от чего мне вновь становится не по себе.
- Вы знаете, как можно уничтожить крестраж, заключённый в живом человеке? - горло сжимается на последних словах, отчего я выдаю их хриплым голосом, со смесью страха и надежды глядя на хмурого профессора, боясь услышать правду и одновременно надеясь на лучшее.
Он резко отклоняется от стены, пересекает пространство уборной и тяжело опирается на бортики соседней раковины. Беззвучно выдохнув, он низко склоняет голову, отчего упавшие пряди волос закрывают его лицо, а под тонкой тканью рубашки вырисовываются острые позвонки.
- Прятать часть своей души в теле другого человека - занятие ненадёжное, потому что люди не бессмертны. Часть души, заключённая в неодушевлённом предмете, напротив, может жить вечно. Именно поэтому Реддл не уделил должного внимания первому способу, потому что не собирался делать ничего подобного. Я видел ту книгу своими глазами, досконально изучил каждый пункт, прежде чем осознать опасность, которую таят в себе крестражи. Это негуманно и бесчеловечно, а их уничтожение - зеркальное отражение процесса создания.
- Значит, всё-таки убийство, - глухо откликаюсь я, Снейп медленно кивает, выпрямляясь, и смотрит в зеркало.
- Я не знаю, существует ли иной способ, позволяющий уничтожить инородную часть души, не затронув
