и накануне, сел к столу с бутылкой рома.
На этот раз Тара так и не заснула. Она мучительно размышляла о том, почему не может сделать шаг ему навстречу. А между тем ей очень хотелось этого.
«Нет, – твердо сказала себе Тара, – в Тампе он отсутствовал всю ночь. После такого оскорбления я ни за что не подойду к нему первая! Никогда!»
Поздним утром Тару разбудили громкие голоса, и, она не сразу поняла, что члены команды перекликаются с людьми на берегу, – значит, корабль бросил якорь.
Соскочив с койки, она подбежала к двери каюты и распахнула ее.
Они стояли в бухте, а сбоку от нее на фоне густой зеленой травы виднелись две постройки – одна с окнами, другая с глухими стенами. Между ними возвышался большой красивый дом в колониальном стиле. Терраса с массивными белыми колоннами была обращена к реке. Вокруг дома пестрели цветы. «Неужели, – подумала Тара, – все это действительно находится в краю болот?»
– «Симаррон», – сказал Джаррет, бесшумно приблизившись к Таре.
– Что?
– Это место называется «Симаррон».
Произнеся про себя это слово, Тара вспомнила, что в переводе с испанского оно означает «беглец», «беженец»… «бродяга». Американцы чаще употребляют индейское слово «семинол».
«Какое отношение имеет это к Джаррету Маккензи, – размышляла Тара, – он-то ведь ниоткуда не убегал. Иное дело я – беглянка, против моей воли привезенная в этот рай, возникший на дикой земле. Кто знает, быть может, мне и суждено обрести здесь рай… И навсегда остаться в нем. Нет, скорее и здесь я буду все той же беглянкой… изгнанницей…»
Тара вздрогнула, услышав:
– Надеюсь, ты не ступишь на землю своего нового владения в ночной сорочке?
Она обернулась, желая дать отпор Джаррету, но тут увидела, что сам он одет, как на званый прием: белая сорочка, малиновый жилет, черная фрачная пара, тщательно причесанные волосы.
– Конечно, – вырвалось у Тары, – Лайза никогда бы так не поступила!
– Верно, – спокойно ответил Джаррет.
– Если вы любите ее до сих пор, зачем женились на мне? – Слова срывались с ее языка, словно повинуясь какой-то непреодолимой силе.
– Мы едва знакомы, моя милая, и потому дело вовсе не в любви, а только в соблюдении приличий.
– Но если вы так любили ее…
– О Господи! Конечно, любил. Но Лайзы больше нет. И все обитатели моего дома ждут новую хозяйку.
– Что ж, мистер Маккензи, обещаю вам неукоснительно соблюдать приличия.
Тара поспешила в каюту, опасаясь, как бы разъяренный Джаррет не последовал за ней. Однако он остался на палубе, и, к своему удивлению, Тара услышала его смех.
Тара быстро надела золотистое платье, белые перчатки и светлые туфли.
Джаррет уже стоял на причале, беседуя с высоким, стройным, светловолосым и голубоглазым мужчиной. Третьим собеседником был чернокожий с истинно королевской осанкой.
– Джентльмены, моя жена! – сказал Джаррет, помогая Таре спуститься по сходням. – Тара, познакомься, это Дживс. – Он подвел ее к негру. – Дживс – домоправитель, а Рутгер, – Джаррет указал на блондина, – занимается всеми прочими делами.
– Как поживаете, джентльмены? – Тара слегка склонила голову, заметив при этом, что мужчины смотрят на нее с интересом и одобрением.
– Дживс проведет тебя в дом, покажет тебе твою комнату и распорядится, чтобы Молли подала кофе или чай. А я должен потолковать с Рутгером.
Дживс ослепительно улыбнулся и повел Тару к дому по вымощенной камнем тропинке.
Тара во все глаза смотрела на великолепный особняк.
– Лучший дом во Флориде! – Дживс произнес это с такой гордостью, словно дом принадлежал ему.
– Не сомневаюсь.
– Мистер Маккензи занимался строительством не меньше десяти лет, мэм, никуда не отлучаясь. – Дживс говорил так правильно, будто учился в лучшем учебном заведении. – В доме двадцать три комнаты, миссис Маккензи, – добавил он. – С ним немало хлопот, и я рад, что мистер Маккензи привез новую хозяйку.
– Спасибо.
– Ну вот мы и пришли, мэм.
Дживс раскрыл перед ней тяжелые двойные двери, и они вступили в просторный холл. Отсюда, пояснил домоправитель, можно пройти в большую гостиную, и главную столовую, в комнату для завтраков, библиотеку, кабинет и гостиную для дам. Кухня находилась в примыкавшем, к дому флигеле; на втором этаже помещались хозяйские спальни, еще одна гостиная, три детские и три гостевые комнаты. Прислуга жила выше.
Дживс провел Тару в комнату для завтраков, куда Молли, девушка-ирландка, вскоре принесла кофе и сандвичи.
От волнения у Тары пропал аппетит. Она внезапно поняла, что прежняя ее жизнь кончилась и наступил новый этап.
В этой приятной, светлой, веселой комнате, окно которой выходило на широкую зеленую лужайку, залитую солнцем, Тара провела больше часа, злясь, что Джаррет забыл о ней.
Когда прошел еще один час, Тара выбежала в холл. Куда бы пойти? Ей не хотелось осматривать дом одной, и она решила прогуляться по саду. Заметив постройки, напоминавшие конюшни, она направилась к ним, а открыв дверь, Тара услышала смущенный голос:
– Мэм… кто вы?
К ней приблизился мальчик лет пятнадцати, и Тара, распознав в нем индейца, похолодела от страха.
