Худой паренек на ресепшене вскинулся от экрана портативного коммуникатора, на котором пересматривал запись вечернего матча по файтболу. Приветливо, насколько позволяли покрывавшие лицо язвы, улыбнулся в искренней надежде на очередного клиента. Но произошедшее далее резко испортило его настроение, заставив пискнуть и рвануть в глубь подсобных помещений.
Не дожидаясь приказа госпожи, один из агентов нырнул в плексигласовую кабинку, легким движением вырвав не только дверной замок, но и саму створку. Догнал консьержа на пороге кухонной зоны, переоборудованной в склад и спальню. Цепко прихватил за болезненно-пятнистую шею, приставляя к затылку крохотный шокер. Нажал на спуск. Заряд не только лишил ночного смотрителя сознания, но и на всякий случай сжег его персональный чип.
Брезгливо обтерев перчатки о форменную куртку с блеклой надписью «Holliday Luxxxe», боец вернулся в холл. Приставил выломанную дверь на место, чтобы не бросалось в глаза. Проверил запасной выход, чей замок был предварительно вскрыт. И бесшумными прыжками рванул к лестнице, по которой уже поднимались остальные.
На лестничных площадках и в коридорах свет почти не горел, хозяева крысиной норы экономили на всем, что только подвергалось экономии. Газовые рожки на стенах – привет из XIX века – работали через один, да и то столь тускло и робко, что не помогали ориентироваться во тьме, а наполняли полумрак пугающими тенями и еще сильнее сбивали с толку.
Перед выходом на шестой этаж Риоко подняла руки к лицу, прикасаясь к нижним векам. Скользящим нажатием пальцев заменила один комплект нанолинз на другой, выполнявший роли прибора ночного видения, тепловизора и даже простенького сканера.
Остальные агенты, дождавшись жеста госпожи, тоже активировали разработки оборонного отдела «GA». Не вынимая «дыроделов» из кобуры, сняли оружие с предохранителей.
Один из мужчин сунулся вперед, чтобы проверить этаж, но Лава остановила его мягким властным жестом. Расстегнула длинный плащ с розовым узором на подоле и спине, первой вошла в скрипучую дверь.
Большинство номеров пустовали, опутанные могильной тишиной, в которой не было слышно даже крыс и насекомых. Прожившие в ночлежке хотя бы неделю, предпочитали чуть переплатить, но жить не выше третьего. В низкоэтажной «элитной зоне» несколько раз в день чудом включались водоносные насосы, и даже периодически менялось постельное белье. Однако и наверху за несколькими дверьми жизнь кипела – это развлекались скупцы, ставившие дешевизну и уединение выше комфорта и гигиены.
Риоко прислушалась, почти приложив ухо к одной из таких дверей. Обшарпанных, с облезлой краской и следами сигаретных ожогов. Разобрала сопение наркомана, недавно словившего кайф и ушедшего в богатый внутренний мир виртуальных порнографических симуляторов. За второй створкой – стоны сразу четырех человек, пьяный смех, скрип кровати, охи и жесткие шлепки. За еще одной – бормотание. Не разобрать: то ли молитва, то ли бесконечный монолог сумасшедшего, запертого в грязной каморке посреди грязного мира без надежды на очищающий ливень…
Возле номера с приоткрытой дверью Хамасаки остановилась, кивнув остальным.
Агент, находившийся ближе всех к лестнице, поворотом задвижки газовых кранов свел и без того призрачный свет коридора на абсолютный ноль. В наступившей темноте Риоко Хамасаки первой переступила порог, держа пальцы на рукояти пистолета, заткнутого за оби.
Двое оруженосцев последовали за госпожой, и лишь здоровяк с шокером остался в коридоре поджидать неудачливого свидетеля их неофициального визита в «Luxxxe Inn».
Выйдя на середину комнаты, Риоко задумчиво остановилась. Мужчина, с которым один из объектов наблюдения прибыла в гостиницу, действительно не покидал крысиной норы. Более того, не смог бы, даже захотев – он был обнажен и умело распят на скомканной постели. Привязан за запястья и лодыжки, а его рот украшала широкая липкая лента. Сканер сообщал, что затылочное гнездо связанного пустует.
Втянув воздух носом, Хамасаки невольно поморщилась, уловив отголоски сигаретного дыма и еще не выветрившейся химии, часто используемой трансерами и элитными проститутками.
Мужчина, лежащий на постели, встрепенулся.
Он понимал, что в темной комнате кто-то есть, но рассмотреть не мог, как ни напрягал зрение. Замычал, рванувшись в путах, заскрипел раскачиваемой кроватью.
Свита Лавы тем временем спешно осмотрела номер. Передала госпоже найденный на одеяле коммуникатор, убедилась в надежности заколоченной двери в ванную, изучила единственное окно с решеткой снаружи – жалюзи были плотно сомкнуты, но форточка приоткрыта на проветривание. И отступила ко входу, предвкушая представление, лицезреть которое воочию удавалось даже не всем приближенным к начальнице оперативникам…
Подтянув стул, словно специально для этих целей стоявший возле кровати, Риоко плавным движением избавилась от плаща, вешая его на спинку. Осталась в серой блузе, под которой виднелась кевлайкровая жилетка, в обтягивающих штанах и старинном самурайском поясе. За которым спереди привычно притаился пистолет, а со спины, облаченный в деревянные ножны – короткий прямой клинок с крохотной бронзовой цубой.
Мужчина, привязанный к раме во фривольной позе, замычал еще громче.
Рванулся, оставляя на запястьях синяки. Он отлично слышал, чувствовал, буквально кожей ощущал, что в номере кроме него кто-то есть. Но был совершенно беззащитен, с каждой минутой грозя скатиться в пропасть истерики и отчаянья.
Тьма наполняла комнату. Тьма, в которой едва виднелись три силуэта, способные оказаться как людьми, так и демонами, порождениями ночи, пришедшими за его беспомощным телом и червивой душой…
Опустившись на стул в ногах пленника, Хамасаки сделала снимок. Через слабую, но имеющуюся сеть сбросила фотографию оставшемуся в «Бизоне» агенту с приказом немедля вычислить неизвестного по любым возможным базам данных. Сама же, не обращая внимания на нараставший ужас связанного, неспешно осмотрела обнаруженный коммуникатор, пытаясь понять, что же за человека допрашивали люди молодого господина Гамбы…
– Думаешь, в этой дыре стоны привлекут хоть чье-то внимание? – через несколько минут негромко спросила Риоко по-американски, заставив лежащего перед ней мужчину оцепенеть.
Она наконец-то изучала краткое досье, накопанное машинистами корпорации по приказу ее агента. И до сих пор не могла взять в толк, какого черта наемникам Витторио понадобился голый капитан Национальной Гвардии, старательно топивший карьеру в стакане с виски…
Привязанный к кровати все еще боялся пошевелиться, будто ночное насекомое, на которое упал случайный свет фонаря. Наконец обмяк, что-то промычав, и Риоко протянула руку.
– Сейчас я сниму скотч. Услышу хоть один призыв о помощи – отрежу язык. – Она не спрашивала, просто предупреждала. И рванула клейкую полосу еще до того, как капитан успел отреагировать на угрозу. – Ты Кеннет Газарра?
– Не надо препарат, я же поклялся молчать… Зачем вы издеваетесь? Вы же обещали… О, милосердный и справедливый Иисус Лоа…
– Замолчи, Кеннет! – отрывисто и с придыханием, как это умела одна во всей огромной корпорации, негромко выдохнула японка.
И тот замолчал.
Сразу, моментально, словно в рот вбили резиновый мяч. Замолчал, вспомнив все свои недавние страхи и кошмары. Потому что догадался – проникшие в незапертый номер явно не входили в персонал дешевой ночлежки, выбранной Кеннетом для любовных услад.
Вероятнее всего, это были наркоманы. Или торговцы органами. Или просто подростки, решившие насладиться беспомощностью голого мужика. А это означало, что сегодня он все же будет страдать, причем невыносимо. И, возможно, уже никогда не вернется к своей глупенькой женушке…
Риоко, внимательно наблюдая сквозь тьму за лицом пленника, сумела прочитать мысли капитана. И почтительно отдала должное железной выдержке американца, с которой тот готовился принять муки. Потому что их Лава собиралась связанному обеспечить, пусть и по совершенно иным причинам, нежели предположенные Газаррой.
