— Про твой нож, — пояснила Беата, разобравшая несколько слов.
— У меня не было ножа, — жалобно произнесла Галина.
— Это был ваш гребень, — пояснил по-русски Дронго, доставая гребень с камнями и обращаясь к Тугутову. — Вы ошиблись, господин Тугутов, это был не нож, а гребень с камнями. Такой красивый гребень, который вы приняли за нож.
— Возможно, — кивнул Тугутов, — не буду настаивать.
— Вам нужно носить линзы, — напомнил Дронго. — Госпожа Данилова, услышав, как кто-то выходит из номера Алана Гуцуева, испугалась еще больше. Ведь она видела Алана внизу, когда поднималась наверх, его не могло быть в номере. Я несколько раз смотрел пленки с записями. И убедился, что на этаже должны были быть сама Ирина Малаева и ее продюсер. Он в это время собирался побриться и обнаружил, что у него закончился крем. Вот этот крем и сыграл свою роковую роль.
— Вы считаете, что я убил Ирину? — растерянно спросил Левон Арташесович.
— Подождите немного, — попросил Дронго, — а теперь я хочу рассказать о том, что было предыдущей ночью. Когда мы поднимались с графиней в ее апартаменты, я увидел горничную, которая прислушивалась к нашему разговору. И как-то странно на нас посмотрела. Мне было несложно уточнить, что именно она работала все эти дни на третьем этаже. Вчера вечером именно она поднялась по запасной лестнице и принесла крем для бритья Аракеляну. Именно в этот момент из своего номера вышел Алан Гуцуев, который зашел в номер графини, чтобы убедиться, все ли в порядке. Увидев графиню, он подошел к ней и поцеловал ее.
— Подождите, — вмешался граф Шарлеруа, — я не совсем понимаю, что вы здесь рассказываете. Вы делаете из моей супруги какую-то шлюху. Почему ночью она поднималась с вами в свои апартаменты, потом в полночь встречалась с этим господином Тугутовым и целовалась со своим телохранителем. Мне кажется, что вы позволяете себе слишком много, господин эксперт. Не нужно выдумывать и увлекаться, — строго потребовал он, не замечая сдержанных улыбок людей, находившихся в зале.
— Да, — согласился Дронго, — похоже, я немного увлекся. Приношу свои извинения, господин граф. Я не хотел оскорбить память покойной. Конечно, мы поднялись с графиней, чтобы обсудить в ее номере современное искусство, а с Тугутовым она разговаривала только по телефону. И телохранитель лишь дружески поцеловал ее в щеку.
Граф удовлетворенно кивнул головой. Его честь была восстановлена.
— И эта горничная увидела Алана рядом с Ириной, — продолжал Дронго, — она спустилась вниз, взяла нож для резки бумаг, который оставил какой-то гость, и вернулась обратно. Когда Ирина вышла в коридор, горничная нанесла ей три удара в шею. И затем прошла в номер Гуцуева, чтобы спрятать там нож. Такая своеобразная месть телохранителю.
— Откуда вы узнали, что нож спрятан в его номере? — не понял Аракелян.
— Очень просто. Убийца допустила ошибку. Я проверил оба ключа, которые были у Гуцуева. Это были его карточки-ключи, которые выдают при вселении. Значит, у неизвестного убийцы была своя карточка. А у кого может быть своя карточка, кроме дежурившей на этаже горничной? Войдя в номер к Гуцуеву, эта горничная невольно себя выдала. Именно она открыла дверь, чтобы выйти в коридор, после того как спрятала нож. Первая ошибка — войти в номер, ведь ключ мог быть только у служащего отеля. Вторая ошибка — попытка выйти из номера, когда в коридоре уже были люди. Только горничная, которую не подозревают ни в чем, может позволить себе выходить в коридор, где находятся другие свидетели.
— Вы придумали какую-то невероятную и фантастическую историю, — снова вмешался граф, — зачем французской горничной убивать мою жену?
— Возможно, вы опять правы. Французская горничная не смогла бы понять, о чем говорит графиня с окружающими ее людьми. Но горничная из Украины все понимала. Произошло роковое свидание. Когда две женщины из одной бывшей страны неожиданно встретились именно здесь, в Париже. Две разные судьбы. И обе трагические. Обе могли бы стать такими шекспировскими персонажами, когда злодейство, предательство и измена идут рядом.
Он оглядел присутствующих. И продолжил рассказывать:
— И самое важное — есть доказательства ее вины. В этот день ей позвонил ее молодой друг, который объявил, что уезжает на юг со своей молодой подругой. И после этого отключил телефон. Я специально проверил. Наша горничная сделала одиннадцать звонков на его мобильный телефон. Но он не отвечал. Она была просто в бешенстве. Мне не стоило труда узнать, что она дважды разводилась и ее первый муж ушел к любовнице, а второй оказался игроком, который проиграл все семейные деньги. Дочь ушла жить к соседям…
— У нас нет на третьем этаже русских горничных, — сказал менеджер отеля, — там работают только две француженки и одна полька. Вы, наверное, перепутали. Это была полька.
— Нет. Не перепутал. На этаже работали француженка Мадлен Летурно, полька Элиза Гловацкая и прибывшая из Донецка и Кишинева бывшая украинская гражданка Клавдия Пастушенко, или Клэр Бональд — по фамилии ее второго мужа. Вот она, господа, — и он показал на стоявшую рядом с ним женщину, которая поставила чайник на столик перед ним.
Все изумленно смотрели на молодую женщину, которая замерла, словно окаменевшая, после слов и жеста эксперта.
— Этого не может быть! — закричал менеджер отеля, вскакивая со своего кресла, — мы проверяем каждого сотрудника, прежде чем взять его на работу. Откуда вы все узнали?
— Он сказал правду, — подал реплику со своего места комиссар Брюлей, — это я помог ему все узнать. Клавдия Пастушенко, она же Клэр Бональд. Родилась в семьдесят пятом в Донецке. Первый муж был молдованин, с которым она переехала в Бухарест. Муж довольно быстро нашел себе молодую подругу и развелся с Клавдией, оставив ее с дочерью без содержания. Через несколько лет она вышла замуж за француза Эжена Бональда и приехала жить в Нанте. Потом переехала в Гавр, когда получила французский паспорт с новым именем и фамилией. А затем переехала сюда. Все, что сказал господин Дронго, — правда. Ее бросил первый муж, она бросила своего второго мужа, дочь ушла из дома в семнадцать лет… И именно вчера ее бросил молодой друг, который нашел себе более молодую подружку. Она звонила перед убийством ровно одиннадцать раз своему другу. А затем взяла нож и пошла по лестнице наверх. Она, очевидно, посчитала, что это такие женщины, как Ирина Малаева, виноваты в ее несчастьях. Иногда подобное происходит.
Горничная стояла, не шевелясь, словно опасаясь, что ее сил не хватит. Она просто стояла, окаменев.
— Вы хотите сказать, что наша горничная решила выместить свою обиду и злость на нашей гостье? — не поверил менеджер. — Но так просто не бывает, мсье комиссар. Неужели вы этого не понимаете?
— Бывает, — Брюлей махнул рукой, — еще как бывает. У меня лично был случай, который я расследовал. Когда Бриджит Бардо появилась в одном из самых известных отелей, горничная попыталась ее заколоть. Просто так. Из ненависти к ее красоте. Она взяла ножницы и ударила французскую актрису с криком: «Чтоб ты сдохла! Ты слишком красива!»
— И вы считаете, что это похожий случай? — не унимался менеджер.
— Нет, — ответил Брюлей, — я так не считаю. Так считает мой коллега. Это он блестяще провел расследование.
И он показал на Дронго.
— Внизу нашли платье вашей горничной, — пояснил Дронго, — она успела его постирать. Но на обуви остались капли крови. Уверен, что экспертиза легко определит, чья именно эта кровь.
— Совпадает, — неожиданно произнесла по-русски горничная, — еще как совпадает. Будь прокляты эти шлюхи, которые уводят у нас мужчин. Будь они все прокляты! — закричала она изо всех сил.
Все сидевшие в зале молчали. Говорить было не о чем. Все стало ясно.
Интерлюдия.
Клавдия родилась в Донецке в семьдесят пятом году. Отца своего она плохо помнила. Он погиб, когда ей было только шесть лет, оставив ее мать с тремя девочками, самой младшей из которых была Клава. На похоронах отца все вспоминали, каким хорошим человеком он был, и обещали не забывать семью. Выступали председатель профсоюзного комитета, секретарь райкома партии, руководители исполкома.
Все в один голос вспоминали Николая Пастушенко, рассказывая, каким хорошим товарищем он был,
