— Не знаю. Пока он не приедет. Говорила с его помощником, он пока задерживается. Ты извини, я действительно не думала, что ты сегодня можешь ко мне приехать.
— Не страшно. Подожду, пока ты вернешься, — сказал Максуд. — Только не очень задерживайся. Иначе я начну ревновать.
— Он маленький, толстый и лысый, — рассмеялась Майя, — и старше меня лет на тридцать.
— Я тоже старше тебя намного и уже начал лысеть, — заметил Намазов, — хорошо еще, что я не толстый и не маленький.
— Его показывают по телевизору, — весело ответила Майя, — он их вице-премьер. По всем новостям показывают. Можешь посмотреть и убедиться, что он явно не в моем вкусе.
— Не буду смотреть, чтобы не расстраиваться. Ладно, я немного подожду.
— Куда ты пойдешь?
— Не знаю. Наверное, к Альтману. Когда вернешься, позвони, может, я перестану ревновать и вернусь к тебе.
— Договорились.
Он спустился вниз, вышел во двор. Чудесная солнечная погода. Он присел на скамейку. Конечно, ему нужно полететь вместе с Салимом и отметить семь дней смерти своего дяди. А с другой стороны, его только назначили заместителем директора. И он не может все бросить и уехать. Нужно будет завтра поговорить, попытаться объяснить. Может, разрешат хотя бы уехать на два дня. Конечно, наивные планы Салима он совсем не разделяет. Составить группу мстителей из близких родственников и начать поиски банды убийц, которая численностью превосходит их в несколько раз. Так хорошо действовать на Диком Западе, где ковбои упражнялись в быстрой стрельбе. Но никак не на Кавказе, где существуют свои понятия чести. Выследить незаметно врага, прокрасться поближе к его дому, устранить его незаметно для других, остаться незамеченным и невидимым — здесь нет ничего противного традициям чести. Главная задача — устранение кровника любым способом. Ковбойская стрельба на улице, когда враги сходятся друг с другом, чтобы лично пристрелить своего соперника, невозможна в восточном ауле, обязательно появятся родственники и друзья одного из стреляющих, которые также будут считать делом своей чести защищать своего близкого. И тогда получится не дуэль, а небольшая бойня в центре любого горного селения или южного города.
Намазов размышлял о родственниках, о сложившейся ситуации… Васиф, его младший брат, хотя бы служил в армии. Он был пограничником в горах. С Салимом тоже все понятно. Он бывший спецназовец и, конечно, считает, что может найти и уничтожить банду Нугзара. Но остальные явно не годятся на эту роль. Или годятся? Ведь Мурад по профессии егерь и стреляет очень неплохо. Хорошо ориентируется в горах, может пригодиться. А Сабир человек сугубо гражданской профессии. Он вообще не стрелок и не мститель, а врач. Хотя… Возможно, именно такой отряд и должен быть для поиска в горах и лесах. Егерь, который хорошо знает леса, бывший спецназовец, бывший пограничник и врач. Такая работающая четверка. Максуд вздохнул. Четверка, которая может справиться и без его участия. Он слишком стар, слишком долго жил в Москве, никогда не служил в армии, не держал в руках оружия, ничего не умеет делать, ничего не смыслит в подобных делах. Даже стыдно, что у него такие родственники, а он сам ни на что не годен.
«Хотя Талат тоже не особенно годен для подобного поиска. У него совсем слабое зрение. А я мог бы хоть немного поддерживать свою форму, — раздраженно думал Намазов. — Как только стал получать деньги, совсем позволил себе распуститься. Хожу в дорогие рестораны, ем жирную и острую пищу. Поправился на шесть килограммов. Раньше, в суровые девяностые, такого себе не позволял. Про дорогие рестораны даже не думал, часто довольствовался обычными бутербродами или обедами в столовой, Лариса так и не научилась нормально готовить».
Он сидел на скамейке, пытаясь найти верное решение. Кто мог подумать, что в наше время возродится страшная традиция, вспомнится то, что уже травой забвения поросло… Разве он мог предположить, что его прадед был убит представителями семьи Асланхановых, а его дед, фронтовик и дважды секретарь райкома, был мстителем за своего отца и брата.
И сегодня, когда на Кавказе происходят такие потрясения, снова появились бывшие кровные враги, которые нашли и убили его родного дядю, отца Салима. Намазов долго сидел на скамейке, размышляя об этом. Затем тяжело поднялся и поехал к Леониду Альтману. Конечно, Лариса его уже разыскивала. Когда она позвонила в очередной раз на городской телефон Альтмана, тот передал трубку Максуду.
— Может, ты перестанешь меня позорить и вернешься домой? — прошипела Лариса.
— Мы работаем, — сдержанно пояснил Намазов, — и я думаю, что сегодня останусь у Лени.
— Хватит надо мной издеваться, — вспылила Лариса, — мне все это надоело. Если хочешь, можешь вообще не приходить. Только учти, что мы все равно освободим квартиру, чтобы начать ремонт. Можешь приехать и забрать свои вещи. Мой отец пообещал выделить тебе одну комнату для работы и твоих личных вещей. Будешь жить в доме академиков. Может, ты им понравишься, и они наконец сделают тебя хотя бы членом-корреспондентом.
— Не понравлюсь, — ответил Максуд, — я совсем не похож на твоего отца.
Лариса бросила трубку.
— Опять поругались? — добродушно спросил Альтман.
Намазов кивнул. Майя вернулась домой только в двенадцатом часу. Польский вице-премьер появился в отеле слишком поздно, и запланированное интервью пришлось отменить. По ее голосу он понял, как она устала. Максуд не поехал к ней, пожелав спокойной ночи. И остался ночевать на диване у Альтмана. На следующее утро он вызвал служебную машину к дому Леонида, и они вместе поехали на работу. Он позвонил Салиму и сообщил ему, что готов вылететь вместе с ним. Кажется, Салим даже не удивился.
Глава 8
Ему предстоял неприятный разговор с Реутовым, назначенным исполняющим обязанности директора института. После ухода Кондратенко директором стал его заместитель по науке, что было логично и предсказуемо. Однако именно в этой логичности и предсказуемости были некоторые проблемы. Илье Денисовичу Реутову было шестьдесят восемь лет. Его единственным и неоспоримым преимуществом был опыт работы в институте на протяжении последних тридцати лет. Он переехал сюда еще в начале восьмидесятых из Новосибирска. Реутов не был выдающимся ученым или способным физиком. Но просидев почти двадцати лет на своем месте, он в возрасте пятидесяти семи лет наконец стал заместителем директора по науке. Ему отчасти повезло, так как Намазов и Альтман на тот момент считались неприлично молодыми учеными, еще не достигшими сорока лет, а других явных претендентов на эту должность не было. Так произошло назначение исполняющим обязанности руководителя института. После давно планируемого ухода Кондратенко на пост директора снова могли претендовать только несколько человек, среди которых был первый претендент на эту должность — Илья Денисович Реутов. Он был доктором наук, хотя понятно, что ему уже никогда не стать ни членом-корреспондентом, ни академиком. Но по выслуге лет он был основным кандидатом. Остальные явно не проходили, хотя Реутов прекрасно знал, что бывший директор явно благоволит к Намазову. Он также понимал, что Намазов и Альтман, еще не достигшие пятидесятилетнего рубежа, не просто самые талантливые специалисты в их институте, но и реальные претенденты на членство в Академии наук, а он в своем возрасте мог быть лишь временным директором и должен будет уступить свое место одному из них. Именно поэтому он с таким неприятием воспринял назначение Максуда Намазова своим заместителем по науке, понимая, что этот специалист претендент на его место. А ушедший Кондратенко, обладая большими связями и используя свою репутацию, наверняка попытается провести именно этого молодого кавказца в директора института.
Реутова возмущал тот факт, что претендентами являются еврей Альтман и кавказец Намазов, как будто другие ученые с более нормальной родословной из славянских народов не могли быть руководителями их учреждения.
Реутов работал все эти годы над различными темами, ничего выдающегося не сделал, несколько работ его аспирантов и сотрудников были записаны как их коллективный труд, в котором он был руководителем. И постепенно он выдвинулся сначала в заместителеи директора, а затем стал и директором института. Однако ходили слухи, что на ближайших выборах в академию ученых Альтмана и Намазова
