этом тяжелом ящике.
— Что это такое? — удивленно спросил он.
— Ничего, Максуд Касумович, — ответил Мурад, — там разные приборы, чтобы найти чужих людей по присутствию металла.
Когда они снова двинулись по направлению к Чиркею, Максуд, снова, проснувшись, вспомнил, что именно он хотел вчера спросить.
— А куда мы посадим наших пленников? — спросил он у Салима.
В ответ сзади раздался дружный смех.
— Мы никуда их не повезем, — пояснил Мурад, — как только узнаем, где они находятся, так сразу и передадим сообщение в ФСБ. А сами будем ждать, когда они появятся.
— Понятно. И второй вопрос. А если бандиты не захотят с нами разговаривать?
На этот раз все молчали. Он повернул голову — у всех были строгие суровые лица. Даже у Сабира.
— Если они нам ничего не расскажут, — продолжал настаивать Максуд. Салим смотрел вперед, управляя машиной и ничего не отвечая.
— Скажут, — за всех ответил Мурад, — они нам обязательно все скажут.
— Надеюсь, вы не собираетесь применять какие-то дикие средневековые пытки? — не унимался Максуд.
— Нет, — на этот раз ответил Салим, — никаких пыток. Мы их просто пристрелим, если они будут молчать. Расстреляем как врагов, захваченных на нашей территории с оружием в руках.
— Вы сошли с ума, — упавшим голосом произнес Максуд. — Я так и думал, что здесь будет какой-то неприятный подвох. Нет, так действовать нельзя. Нужно будет объяснить бандитам, что у них нет других возможностей. И рассказать сотрудникам ФСБ о том, кто именно нам помог.
Снова долгое молчание.
— Так и сделаем, — согласился Салим.
В Чиркее они были, когда часы показывали почти восемь утра. На краю города, рядом с небольшим сараем, находился дом сына Сеида, того самого врача, который извлек пули из тела Васифа. Они оставили свой внедорожник у него во дворе и вышли на дорогу, выстроившись цепочкой. Впереди шел Мурад, как самый опытный проводник. За ним Этибар, Сабир и Максуд. Салим шел последним, внимательно изучая окрестности, чтобы не попасть в засаду. Солнце уже поднималось над горами, становилось все теплее и теплее. Этибара освободили от всякого груза, выдав ему тяжелый ящик, и он, задыхаясь от напряжения, тащил этот груз.
— Далеко идти до вашей сторожки? — спросил через полчаса Максуд. Ему никогда не приходилось так далеко ходить.
— Не очень, — ответил Салим, идущий следом за ним, — я думаю, что мы будем даже раньше, чем предполагали.
— А если бандиты устроят засаду и перебьют нас, пока мы будем идти по этому склону? — спросил Максуд.
— Нет, — ответил Салим, — не получится. Мы идем в обход по дороге, которую знает только Мурад. Даже я не знаю этой дороги. Значит, если впереди будет засада, то только в том случае, когда нас предаст Мурад, муж моей сестры. А я думаю, что он нас не предаст.
— Нет, — согласился Максуд, — никогда не предаст. Он слишком любит твою сестру и своих детей.
Они продолжали движение. Салим передал свои вещи Этибару, забирая у него ящик. Солнце поднималось все выше. Идти становилось все труднее. Еще через час Мурад разрешил им немного передохнуть. Салим передал ящик Сабиру, забирая его вещи. Сабир приподнял ящик и покачал головой.
— С таким грузом невозможно ходить, — недовольно сказал он, — но попытаюсь. Если буду отставать, не обижайтесь, ящик слишком тяжелый.
— Ничего, — ответил Мурад, — у нас есть время.
Они расположились в тени небольшого горного склона. Жадно пили воду. Есть никому не хотелось.
— Сколько еще идти? — спросил Максуд.
— Не больше часа, — пояснил Мурад, — мы могли бы выйти быстрее и по более удобной дороге. Но там легко напороться на засаду. Один человек мог бы расстрелять нас всех пятерых. Поэтому я повел вас такой дальней дорогой. Зато этот путь никому, кроме меня, неизвестен.
— Лучше рискнуть и пойти нормальной дорогой, — пошутил Сабир, — хотя ты прав, Мурад, так надежнее.
Еще через двадцать минут они снова поднялись. Максуд чувствовал, как ботинки натирают ему ноги. Он уже с трудом передвигался, постоянно отставая от группы. Только сейчас он вспомнил, что носил сорок четвертый номер обуви, тогда как у Васифа всегда был сорок третий. И эта разница больно сказывалась на его ногах.
«Нужно было попросить другие ботинки, — с раздражением думал Максуд. — Хорошо еще, что куртка и брюки почти по размеру». И на голову он надел панаму, которую нашел в доме. Последний час оказался самым сложным. Он почти не мог двигаться, когда они начали подходить к этой сторожке. Мурад сделал знак, чтобы все оставались на своих местах, и пошел проверять полуразвалившийся дом. Он осторожно подобрался к нему, оглядываясь вокруг. Так же осторожно вошел в дом, осмотрелся, поднялся на чердак. Все внимательно осмотрел и, спустившись вниз, сделал знак остальным, чтобы поднимались в дом. Когда они добрались до сторожки, Максуд рухнул на какой-то стул без сил, проклиная тесные ботинки.
Сабир тоже был утомлен. Последние несколько сот метров он вообще не мог идти, и Салим снова забрал у него ящик. Этибар выглядел усталым, но пытался бодриться. Даже улыбаться. Только Мурад выглядел так, словно не совершал этого долгого перехода. Но он не нес ящика, находясь впереди всех, и поэтому мог позволить себе внимательно наблюдать по сторонам. Он запер двери, проверил окна, поднялся на чердак, словно все время опасаясь, что их могут застать врасплох. Затем обратился к Максуду:
— Идите наверх и внимательно наблюдайте за левым склоном. Оттуда могут появиться гости. Правый слишком крутой, там людям не удержаться.
— Ты считаешь, что из меня выйдет хороший наблюдатель? — устало спросил Максуд. — Пошлите лучше кого-нибудь помоложе, Этибара или Сабира.
— Нет, — вмешался Салим, — они будут нужны нам для других дел. Поднимайся и наблюдай. Не забывай, что у нас важное дело и ты должен меня слушаться. Даже несмотря на то, что ты мой старший брат. Здесь я командую…
— Ты говорил, что мы дойдем сюда к двум часам дня, — напомнил Сабир, обращаясь к Мураду, — или ты так ошибся?
— Нет. Мы пошли совсем другой дорогой, — пояснил Мурад, не вдаваясь в подробности.
— Но не более короткой, а даже более длинной, — настаивал Сабир, — тогда почему мы так быстро пришли?
— У нашего Мурада свои секреты, — снова вмешался Салим, — не беспокойся. Все нормально. Мы шли, как задумывали, и пришли туда, куда нужно. И вовремя. Поэтому не беспокойся.
Максуд заставил себя подняться, чтобы пройти к лестнице. Она была такой старой, что он испугался, как бы она не обрушилась у него под ногами. Еще не хватало травмы в этой дурацкой сторожке… Хотелось объяснить Салиму, что он ведет себя абсолютно недопустимо. В конце концов, Максуд намного старше всех присутствующих. И тем более Этибара, который годится ему в сыновья. А его посылают дежурить на этом чердаке, как будто нет более молодых людей. Нет, так нельзя. Ему здесь совсем некомфортно. Какой-то гнилой запах, очевидно, где-то преет материя. Он поморщился. Подошел к окну, глядя на левый склон. Конечно, там никого нет. Он снова посмотрел на этот безлюдный склон. Дурацкая затея с этой экспедицией. Но не идти было невозможно. Он дал слово покойному брату. И должен был сюда прийти и ради него, и ради самого себя. Если бы сегодня он остался дома, он бы перестал себя уважать. Нет, он сделал абсолютно правильно, что согласился выйти в этот невозможный поход. Но как у него болят ноги! Он сел прямо на пол и начал развязывать ботинки. Они так жмут, что он больше не выдержит. Нужно их снять. Он наклонился,
