в тюрьму. Во-первых, это не те люди, которые могли добровольно сдаться. На них было слишком много грехов. А во-вторых, на этом склоне было просто невозможно держаться. Самая неудобная позиция в мире, какую только можно было придумать. Нужно карабкаться вверх под нашими гранатами и выстрелами, либо катиться вниз под пулеметным огнем из вертолетов. Я знал точно, что если нам удастся выманить банду, то они живыми не уйдут. Так все и получилось.
— Нужно было только собрать всех, чтобы нам поверил Нугзар, — добавил Мурад, — из-за одного или двух представителей нашей семьи, он бы не послал всю банду. Поэтому Салим собирал нас по городам, чтобы об этом обязательно узнали бандиты. Ведь тогда у Нугзара появлялся уникальный шанс одним махом покончить со всеми нами. И он попался на эту удочку. Невольно сам, спровоцировав собственный обман. Он решил, что после убийства Васифа мы будем стремиться ему отомстить. Нужно было только сделать так, чтобы он узнал об этом от человека, которому безусловно доверял. После убийства Кадыра-муэллима он доверял Этибару, и когда мы решили включить его в нашу группу, перестал сомневаться. Вот так они и попались в собственную ловушку.
— Нам все равно очень повезло, — вспомнил Сабир. — Карабин не выстрелил, наши гранаты разорвались там, где нужно. Во всяком случае, первые из них. Бандиты не успели выстрелить из своих гранатометов, повезло и в том, что пуля пробила Максуду плечо, а не попала в сердце. У меня вообще смешное ранение, хотя шрам останется на всю жизнь. А рука у Мурада заживет, как и ссадины у Салима. Если бы мы могли уберечь Васифа, все было бы прекрасно. Но в жизни так не бывает.
Все четверо улыбались друг другу. Ночью Максуд почувствовал сильную боль, но заставил себя не вставать с кровати. Утром Сабир сделал ему укол, пояснив, что антибиотики и уколы нужно продолжать. Они собрались на завтрак за большим столом.
— Я первый профессор в нашем институте, который появится там в таком ужасном виде, — признался Максуд. — А если узнают, что я собственноручно убил двух бандитов… В жизни не думал, что смогу выстрелить в живого человека. Даже не представлял. Я до сих пор стрелять не умею. А тут сразу двоих.
— Это война, — в который раз повторил Салим, — и здесь своя нравственность и своя справедливость. Я все время думаю об этих двоих предателях. Все-таки Аллах справедлив, даже когда мы в него не очень верим. Ведь участкового заставили покончить с собой или вообще его пристрелили — собственные коллеги. Представляю, как он боялся в последнюю секунду своей жизни. А Этибара убили те самые бандиты, на которых он работал. Причем стрелял именно тот, кому Этибар помог убить моего отца. Значит, есть какая-то высшая справедливость.
— У Борхеса есть такой неплохой этюд, — вспомнил Максуд. — Он считает, что все верящие в Бога должны сознавать, что именно Он есть высший Разум и высшая Воля, создававшая свет и мир.
— Правильно, — согласился Мурад, — каждый верующий принимает Аллаха в качестве создателя света и мира.
— Тогда получается, что Бог создал все, — продолжал Максуд, — в том числе и Дьявола. Ведь Дьявол не мог появиться из ниоткуда. Его тоже создал Бог, и если вы верующий человек, то просто обязаны в это поверить.
— И как Борхес решает эту дилемму? — заинтересованно спросил Сабир. — Для чего тогда Бог создал Дьявола?
— Он считает, что Дьявол был создан намеренно, — пояснил Максуд, — чтобы человек имел право выбора. Кого он больше принимает. Бога или Дьявола? Свет или тьму? Говорят, что каждый человек ежедневно лжет по нескольку раз. Значит, несколько раз в день он выступает на стороне тьмы. А хочет стремиться к свету. Вот вам и решение дилеммы. Бог дал вам право выбора, но выбирайте правильно, и тогда все будет нормально.
— Забавно, — согласился Салим, — ты сможешь приехать к нам на сорок дней своего брата?
— Это даже не обсуждается, — сказал Максуд, — приеду обязательно.
Он увидел взгляд отца, который кивнул ему, ничего больше не спросив. Их поход в горы уже оброс различными небылицами и мифами. Теперь многие соседи рассказывали, как они вчетвером перебили всю банду Нугзара, в которой было то ли сто, то ли двести бандитов. Причем вертолеты, гранаты и пушки были у бандитов. А великолепная пятерка сражалась только со своими ружьями. Подробности смерти Этибара никто так и не узнал, а Намазовы не стали выдавать этой тайны. В конце концов, молодой человек так нелепо и трагически погиб, что его следовало даже пожалеть. А вся его жизнь была одной сплошной неудачей.
Начальника полиции Ибрагима Юсупджанова сняли с работы и уволили ровно через три месяца. Говорят, что он очень сильно переживал и даже начал выпивать, что привело к циррозу печени и его преждевременной смерти через четыре года.
Его заместитель Мустафа Магомедов был переведен на работу в колонию-поселение рядом с Дербентом, откуда тоже вскоре был уволен. Однако он сумел найти себя в мирной жизни… Магомедов стал организатором различных культурных мероприятий, организовывая приезд артистов на свадьбы и праздничные мероприятия. Говорили даже, что он разбогател и второй раз женился.
Салима вскоре избрали судьей в Махачкале. Про него говорили, что он самый принципиальный и честный судья в республике. Возможно, что это было преувеличением. Он женился на внучке врача Сеида и в течение восьми лет они произвели на свет четверых мальчиков.
Мурад остался егерем. Он привез обратно свою семью из Баку и построил большой новый дом рядом со старым домом семьи Намазовых, куда вернулся Талат со своей семьей, старшей сестрой Салима.
Сабир стал главным врачом в городской больнице Волгограда. Защитил диссертацию и стал кандидатом медицинских наук. Шрам на ноге у него остался на всю жизнь, хотя он не любил никому его показывать.
Фазиль, сын Васифа, после окончания школы, которую он окончил с золотой медалью, поехал в Москву, где выбрал профессию физика, как и его знаменитый дядя. Говорили, что Максуд Касумович гордится успехами своего молодого племянника, которому он фактически заменил отца. Халида так никогда и не вышла замуж, оставшись в семье Намазовых и вместе со своей свекровью и свекром воспитывая троих детей.
Но самой интересной была история Максуда Намазова, который вернулся в Москву через три дня после происшедших событий. Вернулся совсем другим человеком. Впрочем, это отдельная история.
Эпилог
Максуд вышел из аэропорта, посмотрев на небо. Несмотря на летнюю теплую погоду, накрапывал дождик. Водитель, забрав чемодан, положил его в багажник. Его несколько смущал вид заместителя директора, который приехал с перевязанной левой рукой и левым плечом. Максуд попросил отвезти его домой. Уже когда машина тронулась, он позвонил Ларисе.
— Добрый вечер, — сказал он супруге, — я уже прилетел.
— Слава богу, — ядовито произнесла она, — уже похоронил наконец своего дядю. Надеюсь, что там все было в порядке.
— Не совсем, — сказал он, — не совсем. Ты не звонила, а я не хотел тебе звонить принципиально. Они ждали, что ты хотя бы позвонишь и выразишь им свои соболезнования.
— Я их сто лет не видела, — огрызнулась Лариса. — Ты совсем сошел с ума, Намазов, что это с тобой, почему я должна была им звонить?
— Помолчи и послушай меня, — жестко произнес Максуд. — Я тебе уже миллион раз говорил, чтобы ты не называла меня по фамилии. Это первое. Во-вторых, я подаю на развод. И квартиру мы будем не ремонтировать, а делить на том основании, что я в ней жил уже больше двадцати лет. И наконец, в- третьих. Когда я был в Дагестане — убили моего младшего брата. Если бы тебе было интересно, ты хотя бы один раз позвонила узнать, как я себя чувствую. И наконец, в четвертых — меня тяжело ранили, но я живой и завтра выйду на работу. До свидания.
Она собиралась что-то сказать, но он уже отключил телефон. И приказал водителю повернуть машину
