неудачу на подряде на какое-то строительство, не помню точно. Во всяком случае, когда он добрался до дома, то был пьян. Не знаю, из-за чего возникла ссора. Знаю лишь, что Энн в тот вечер позвонила мне часов в одиннадцать. Она так испугалась его, что заперлась в спальне. Звонила она оттуда, и мне было слышно, как он колотит в дверь и орет на нее. Она сказала, что, когда на него такое найдет, никакие уговоры не действуют. Она была очень расстроена, плакала. Мне кажется, она до самого утра не осмеливалась отпереть дверь.
– Она боялась, что он может применить к ней силу?
– Да.
Тед, насупясь, со скрипом двинул свой стул назад.
– Мисс Ледер, можете ли вы сообщить суду, насколько вам известно, почему ваша сестра начала дело о разводе с Тедом Уорингом?
– Потому что она наконец образумилась.
В зале раздалось хихиканье, и судье Карразерс, которая сама недавно развелась, пришлось стукнуть молотком громче, чем обычно, словно для того, чтобы успокоить и публику, и себя.
– Она решила, что их брак больше не имеет смысла, – произнесла Сэнди профессиональным тоном, как во время интервью, ровным и холодным.
– Почему же?
– Их ссоры перешли допустимую грань, влияли на их жизнь и на жизнь их детей.
– Что чувствовала ваша сестра после разъезда?
– Возражаю, – не вставая с места, заявил Фиск. – Прокурор требует, чтобы свидетельница передавала мысли другого человека.
– Напротив, – возразил Риэрдон. – Мы уже установили, что сестры делились друг с другом и что Сэнди Ледер прекрасно знала о чувствах своей сестры.
– Возражение отклоняется, – сухо произнесла судья Карразерс.
Сэнди продолжала:
– Энн вернулась на работу. Она устраивала свою жизнь. Казалось, она первый раз в жизни почувствовала себя свободной.
– Мисс Ледер, известно ли вам, пытался ли Тед Уоринг помириться с Энн?
– Да, пытался.
– А знаете ли вы, допускала ли такую возможность ваша сестра?
– Нет. Ни в коем случае. Она не могла дождаться документов о разводе.
– Действительно ли она в те выходные ходила на свидание с доктором Нилом Фредриксоном?
– Да. И собиралась снова встретиться с ним.
– Мисс Ледер, как вам кажется, как бы отнесся к этому известию мистер Уоринг?
– Возражение, – воскликнул Фиск. – Вопрос ведет к домыслам.
– Ладно, мисс Ледер, – терпеливо продолжал Риэрдон, формулируя вопрос по-другому, – могли бы вы сказать, присуще мистеру Уорингу чувство собственности или нет?
– У мистера Уоринга огромный инстинкт собственника. Я не сомневаюсь, что это сильно разозлило бы его.
– Насколько я понимаю, Джулия и Эйли Уоринг в настоящее время живут у вас?
– Да.
– Насколько вам известно, говорила ли Джулия Уоринг когда-нибудь неправду своей матери?
– Нет. Она всегда была правдивым ребенком.
– Есть ли у вас какие-либо причины считать, что теперь она стала менее правдивой?
– Нет.
– Еще один, последний, вопрос, мисс Ледер. Давно ли вы знакомы с обвиняемым, Тедом Уорингом?
– Шестнадцать лет.
– Учитывая то, что вам известно о Теде Уоринге, способен ли он был застрелить Энн Уоринг?
Сэнди сделала глубокий вдох.
– Да. – Это слово глухо отдалось у нее в ушах, и она подумала: неужели у нее такое же потрясенное, озадаченное выражение лица, как у тех людей, с которыми она разговаривала после трагических происшествий?
Риэрдон кивнул.
– У меня больше нет вопросов, – тихо произнес он.
Фиск долго разглядывал Сэнди, прежде чем приступить к допросу.
– Мисс Ледер, вы ведь никогда не были замужем?
– Вопрос не имеет отношения к делу, – запротестовал Риэрдон.
– Возражение принято.
– Хорошо, – продолжал Фиск. – Вы показали, что Энн и Тед Уоринг часто ссорились.
– Да.
– Разве не возможно, чтобы таков был характер их супружества, их способ общения друг с другом?
– Я бы не называла это способом общения.
