Время, пусть я исчезну.
Тогда то, что мы разделяем своим присутствием может соединиться.
Реза ждала на кладбище, пока не занялась заря, но Мо не вернулся.
Горе Роксаны — теперь ее горе. Только у нее не осталось даже мертвого тела, чтобы его оплакать. Мо исчез, словно его никогда не было. История проглотила его, а виновата во всем она, Реза.
Мегги плакала. Силач держал ее в объятиях, а у самого тоже текли слезы по широкому лицу, — Это вы виноваты! — Мегги выкрикивала эту фразу снова и снова, отталкивая Резу и Фарида. Но и Черному Принцу она не дала себя успокоить. — Это вы его уговорили! Зачем я спасала его тогда, раз они все же забрали его себе?
'Очень сожалею! Я правда страшно сожалею!' — Реза не могла стряхнуть ядовито-сладкий голос Орфея, словно он налип ей на кожу. Когда исчезли Белые Женщины, он стоял и словно ждал чего-то, с трудом пряча улыбку, мелькавшую на губах. Но Реза ее заметила. И Фарид тоже.
— Что ты сделал? — Он схватил Орфея за роскошную одежду и замолотил кулаками по его груди.
Телохранитель хотел отшвырнуть Фарида, но вмешался Силач.
— Грязный обманщик! — со слезами кричал Фарид. — Змея двуязычная! Почему ты их ни о чем не спросил? Ты и не собирался их спрашивать, да? Ты хотел только чтобы они забрали Волшебного Языка. Спросите его! Спросите его, что он там еще написал! Я видел! Он написал не только те слова, что обещал Волшебному Языку. Там был еще второй листок! Он думает, я не понимаю что он делает, потому что не умею читать, но считать-то я умею! Там было два листка, а его стеклянный человечек говорит, что сегодня ночью он читал вслух!
'Он прав! — шепнул Резе внутренний голос. — О Господи, Фарид прав!'
Орфей постарался разыграть возмущение.
— Что за глупости! — воскликнул он. — Неужели вы думаете, что я и сам не разочарован? Я не виноват в том, что они его забрали. Свою часть уговора я выполнил! Я написал именно то, что просил Мортимер! Но разве получил я за это возможность спросить о Сажеруке? Нет! Но я не требую свой листок обратно. Я только надеюсь, что всем присутствующим ясно, — он посмотрел на Черного Принца, все еще сжимавшего меч, — проигравший в этой сделке — я!
Листок со словами Орфея торчал у Резы за поясом. Она хотела швырнуть его вслед предателю, когда он сел на коня и поскакал прочь, но передумала и сунула пергамент обратно. Слова, которые могли перенести ее домой… она их даже не прочла. Они достались слишком дорогой ценой. Мо больше не было, а Мегги никогда ей этого не простит. Она снова потеряла обоих.
Реза прислонилась лбом к надгробию, у которого стояла. Здесь был похоронен ребенок, на могиле лежала крошечная рубашонка. 'Я правда страшно сожалею'. Снова и снова раздавался в ее ушах тягучий, приторный голос Орфея, смешиваясь с рыданиями ее дочери. Да, Фарид прав. Орфей лжет. Он написал именно то, что произошло, и голосом превратил это в реальность — он убрал Мо с дороги, из зависти, как давно предупреждала Мегги, а она, Реза, помогла ему в этом.
Дрожащими пальцами она развернула листок. Он был влажным от росы. Над строчками красовался герб Орфея. Фарид рассказывал, что Орфей заказал себе в Омбре герб с короной в знак своего якобы королевского происхождения — пальмой, означающей дальнюю страну, откуда он родом, и единорогом с чернильно-черным острием крученого рога.
Эмблемой Мо тоже был единорог. У Резы снова подступили к глазам слезы. Слова на листке расплывались. Дом Элинор был описан безжизненно и сухо, но для тоски Резы по дому и для ее страха за мужа, которого эта история превращает в другого человека, Орфей нашел нужные слова…. Откуда он так хорошо знал, что творится в ее сердце? 'От тебя самой, Реза, — с горечью подумала она. — Все свое отчаяние ты отнесла к нему'. Она стала читать дальше — и вдруг запнулась:
Нет. Этого не может быть. Мо хотел пойти с ними. Или…
'Ответа ты никогда не узнаешь, Реза', — подумала она и скорчилась над маленькой могилой от боли, пронзившей ее сердце. Ей казалось, что ребенок у нее внутри тоже плачет.
— Пойдем, Реза! — рядом с ней стоял Черный Принц. Он протянул ей руку. В его взгляде не было упрека, хотя лицо было бесконечно печальным. Он не спросил о словах, которые написал Орфей.
Может быть, он думал, что Перепел был все-таки на самом деле волшебник. Черный Принц и Перепел, две руки справедливости — черная и белая. А теперь Принц снова один.
Реза ухватилась за его протянутую руку и с трудом поднялась на ноги. 'Пойдем? Куда? — хотелось ей спросить. — Обратно в лагерь, где меня ждет пустая палатка и враждебные взгляды твоих людей?'
Дориа подвел ей коня. Силач все еще стоял с Мегги. Он отвел глаза, когда Реза на него посмотрела. Его грубое лицо было залито слезами, как и у ее дочери. Значит, и он винит Резу в том, что произошло.
Куда же ей возвращаться?
Реза все еще держала в руках листок со словами Орфея. Дом Элинор. Каково будет вернуться туда без Мо? Если, конечно, Мегги захочет читать эти слова. '
— Пойдем, Мегги! — Принц подозвал ее и хотел посадить на лошадь к Резе, но Мегги отшатнулась.
— Нет, я поеду с Дориа, — сказала она.
Дориа подъехал к ней. Фарид зло посмотрел на юношу, когда тот подсаживал Мегги на своего коня.
— А ты что тут делаешь? — крикнула ему Мегги. — Все надеешься увидать Сажерука? Он не вернется, как и мой отец, зато Орфей, конечно, с удовольствием тебя примет после всего, что ты для него сделал.
Фарид сжимался при каждом слове, словно побитая собака. Потом молча повернулся и пошел к своему ослу. Он позвал куницу, но Пролаза не появился, и Фарид уехал без него.
Мегги не глядела ему вслед. Она обернулась к Резе.
— Не думай, что я вернусь с тобой к Элинор! — резко сказала она матери. — Если тебе нужен чтец для твоих драгоценных слов, иди к Орфею. Ты ведь к нему уже ходила!
И снова Черный Принц не спросил, о чем она говорит, хотя Реза видела недоумение на его усталом лице. Всю долгую дорогу он ехал рядом с Резой. Солнце освещало холмы один за другим, но Реза знала, что для нее ночь не кончится никогда. Отныне она поселилась в ее сердце. Одна бесконечная ночь. Черная и в то же время белая, как Белые Женщины, забравшие Мо.
Начало и конец
* * * ВОТ МАЛЕНЬКИЙ ФАКТ * * *
Когда-нибудь вы умрете.
Они вернули прошлое: память о боли и страхе, о лихорадочном жаре и холодном прикосновении их
