порядке'.
— Ну вот! Я же говорил Сажеруку! — ворчал Фарид. — Зачем он послал меня к ней? Я ей не нужен! Она прогнала бы меня совсем, если бы могла!
Дориа протянул Сланцу свою ложку.
— Не давай ему больше, — сказала Мегги. — Ему вредно. Спроси его самого!
Она любила Сланца. Он был куда приветливее Розенкварца, который обожал браниться и ссориться с Фенолио.
— Она права, — смущенно признался Сланец.
Ноздри у него дрожали, жадно втягивая пар, словно стеклянное тельце хотело напитаться хотя бы запретным запахом. Дети, сидевшие вокруг Мегги, засмеялись. Все они любили стеклянного человечка. Дориа часто приходилось уносить его подальше от неосторожных детских ручонок. Куницу они тоже любили, но Пролаза щелкал зубами и шипел, когда детская любовь его чересчур донимала, а стеклянный человечек был беззащитен.
Суп пах действительно вкусно. Мегги зачерпнула ложку — и вздрогнула, когда на плечо ей вдруг порхнула сорока, прибившаяся к Гекко. К этой птице в пещере уже привыкли, как к медведю и Пролазе, но Реза ее не любила.
— Пошла вон! — крикнула она на сороку и согнала ее с плеча дочери.
Птица сердито застрекотала и клюнула Резу. Мегги так испугалась, что пролила горячий суп себе на руки.
— Извини! — Реза подолом платья обтерла ей пальцы. — Не выношу эту птицу. Наверное, потому, что она напоминает мне о Мортоле.
Сорока — конечно же. Мегги давно уже не вспоминала о матери Каприкорна, но ведь она, в отличие от Резы, не стояла рядом, когда та стреляла в Мо.
— Это просто птица, — сказала она и тут же унеслась мыслями вдаль, вслед за отцом.
В книге Фенолио Мегги нашла лишь несколько фраз об Озерном замке:
— Съешь хоть немного, пожалуйста! — Реза показала на миску.
Но Мегги обернулась к Роксане, которая торопливо шла к ним через толпу детей. Такой бледной Мегги ее не видела с тех пор, как Сажерук вернулся.
Реза испуганно поднялась ей навстречу.
— Что случилось? — Она взяла Роксану под локоть. — Есть новости? О Мо что-нибудь? Не скрывай от меня!
Но Роксана покачала головой.
— Принц… — Она явно была испугана. — Ему плохо, и я не понимаю, в чем дело. У него страшные судороги. у меня есть тут кое-какие коренья, может быть, они помогут…
Она хотела идти дальше, но Реза удержала ее.
— Судороги? Где он?
Вой медведя Мегги услышала издали. Силач казался перепуганным ребенком. Там стояли еще Баптиста, Деревяга, Эльфогон… Черный Принц лежал на земле. Рядом с ним стояла на коленях Минерва, пытаясь влить ему в рот какую-то жидкость, но он корчился от боли и задыхался. На лбу у него выступил пот.
— Замолчи, медведь! — с трудом выговорил Принц. Губы у него были искусаны до крови от боли. Но медведь продолжал выть и фыркать, как будто боролся за собственную жизнь.
— Пропустите меня! — Реза растолкала всех, отодвинула Минерву и взяла в ладони лицо Принца.
— Посмотри на меня! — сказала она. — Пожалуйста, посмотри на меня!
Она отерла ему пот со лба и заглянула в глаза.
Подошла Роксана с кореньями. Сорока вспорхнула на плечо Гекко.
Реза поглядела на нее.
— Силач! — сказала она так тихо, что слышала только Мегги. — Поймай эту птицу.
Сорока вертела головой, видя, как корчится Черный Принц в руках Минервы.
Силач сквозь слезы посмотрел на Резу — и кивнул. Но стоило ему сделать шаг в сторону Гекко, сорока вспорхнула и уселась на выступе под самым потолком пещеры.
Роксана опустилась на колени рядом с Резой.
— Он без сознания, — сказала Минерва — и дышит-то как неглубоко, смотрите!
— Я знаю такие судороги. — Голос у Резы дрожал — Их вызывают темно-красные ягоды размером с булавочную головку. Мортола часто ими пользовалась потому что их легко подмешать в еду, а смерть от них очень тяжелая. Чуть ниже нашей пещеры растут два дерева с этими ягодами. Я сразу предупредила детей чтоб не дотрагивались до них.
Она снова посмотрела на сороку.
— А противоядие есть? — Роксана поднялась.
Черный Принц лежал, как мертвый, а медведь уткнулся мордой ему в бок и стонал, как человек.
— Да. Растение с крошечными белыми цветами, пахнущими падалью. — Реза снова подняла глаза на сороку. — Его корень ослабляет действие ягод.
— Что с ним? — Между женщин протиснулся перепуганный Фенолио. С ним была Элинор. Они провели целое утро в углу пещеры, споря о том, что в повести Фенолио хорошо, а что плохо. Когда кто- нибудь подходил ближе, они сразу понижали голос, как заговорщики. Как будто кто-нибудь из детей и разбойников мог понять, о чем они говорят.
Элинор прижала руку ко рту, увидев неподвижно лежащего Принца. Вид у нее был недоумевающий, словно она обнаружила в книге страницу, которой там не должно быть.
— Его отравили.
Силач поднялся, сжимая кулаки. Лицо у него было красное, как после выпивки. Он схватил Гекко за тонкую шею и принялся трясти, как тряпичную куклу.
— Это ты сделал? — хрипел он. — Или Хват? Признавайся! Я выколочу из тебя ответ! Я раздроблю тебе все кости, чтоб ты корчился, как он!
— Отпусти его! — крикнула Роксана. — Принцу этим сейчас не поможешь!
Силач выпустил Гекко и разрыдался. Минерва обняла его. А Реза по-прежнему все смотрела на сороку.
— Цветок, о котором ты говоришь, это, похоже, мертвая голова, — произнесла Роксана, пока Гекко растирал шею, прокашливался и ругал Силача последними словами. — Он очень редкий. Но даже если бы он и рос в этих местах — сейчас зима… А другого ничего нет?
Черный Принц очнулся и попытался приподняться, но со стоном упал обратно. Баптиста опустился на колени рядом с ним и умоляюще посмотрел на Роксану. Силач тоже глядел на нее заплаканными глазами, как пес, выпрашивающий подачку.
— Не смотрите на меня так! — Мегги слышала отчаяние в ее голосе. — Я не могу ему помочь. Попробуй дать ему рвотного, — сказала она Минерве, — а я пойду поищу корень мертвой головы, хотя это почти безнадежно.
— От рвотного становится только хуже, — тусклым голосом сказала Реза. — Поверь мне, я не раз это наблюдала.
Черный Принц скорчился от боли и прижался лицом к коленям Баптисты. Потом его тело вдруг расслабилось, словно отказавшись от борьбы. Роксана поспешно склонилась к больному, приложила ухо к его груди и ладонь — к губам. Мегги почувствовала на языке вкус слез. Силач громко всхлипывал.
— Он жив, — сказала Роксана. — Но жизнь еле теплится.
Гекко тихонько скользнул прочь, наверное, чтобы рассказать о происходящем Хвату. Элинор шепнула что-то Фенолио. Он с раздражением отвернулся, но она взяла его под руку и продолжала уговаривать.
— Не ломайся! — услышала Мегги ее шепот. — Все ты можешь! Ты же не хочешь, чтобы он и вправду
