поняли, что всю дорогу домой будем мучаться, но у нас не было времени ждать, когда из нас сделают полных идиотов.
Забавно было на следующее утро, когда мы оказались на шоссе. Радовало только то, что дома есть заначка. Все было хорошо, мы отлично проводили время...до тех пор, пока у нас не кончился бензин. Мы битый час искали заправку. Как только мы продолжили свой путь, прибавив скорости, наверстывая упущенное, и подгоняемые своим желанием, у нашей машины спустило колесо. Замена колес никогда не была приятной работой, а когда твои внутренние часы отсчитывают секунды до смерти, это нечто невероятное.
Благодаря тому, что мы были крутыми ребятами и все складывалось хорошо, мы наконец-то добрались домой. Доза была неким объединяющим началом, которое возникает между наркоманами, которые ловят кайф вместе, а мы с Иззи остались дома одни, мы были лучшими друзьями, у нас сложились крепкие отношения, мы держали друг друга за руки и смеялись над всем, что случилось в тот день. Войдя в свою комнату, я открыл тайник...и обнаружил, что он пуст.
Я тут же позвонил Дэнни.
- Привет, - сказал я. - У меня ведь была заначка?
- Да, - невинным голосом ответил он.
- Она пропала.
- Этого не может быть!
- Я не могу найти ее.
- Плохо.
- Так приезжай и помоги мне!
Мы с Иззи и Дэнни сначала обыскали спальню, а потом и весь остальной дом. Я знал, что спрятал заначку в ящике, а также то, что Дэнни был единственным, кто видел, как я это делал, но я верил ему на слово.
«Знаешь что, чувак?» - сказал Дэнни, после того, как мы с изнеможением искали любую возможность наткнуться на заначку. Он почесал свою голову. «Я перепрятал ее. Я сделал это, когда был под кайфом. Сейчас я пытаюсь вспомнить, куда положил ее...дайте мне немного подумать». После долгих мучительных раздумий Дэнни придумал несколько потайных уголков, непроверенных нами, несколько сумасбродных идей. Потом он снова ушел из дома, оставив нас с Иззи наедине с попытками дозвониться до Сэмми (Sammy), нашего дилера, который торговал персидским героином – нашему единственному дилеру в то время. Все было плохо: мы звонили Сэмми каждые десять минут, но он ни разу не перезвонил.
Утром пришла Дейзи (Dezi), подруга Иззи, и оценила весь ужас сложившейся ситуации: вернувшись из Сан-Франциско, мы не спали всю ночь, целый день безуспешно пытались добраться до дилеров, а через несколько часов должны открывать концерт Теда Ньюджента. Мы с Иззи были в отключке, нам никто не звонил и мы просто разваливались. Нам было тяжело даже хотеть наркотиков, мы были похожи на вампиров из «Дракулы», катались по полу и бегали в ванную каждые пять минут, потому что нас тошнило.
Наш концерт с Тедом Ньюджентом был назначен на пол восьмого вечера в Санта Монике. Сэмми так и не перезвонил, поэтому мы не знали, что еще предпринять для того, чтобы стать людьми и хорошо отыграть концерт. Мы были не в состоянии выступать, мы даже не могли доехать до места проведения концерта. От безысходности Дейзи позвонила своей подруге Мелиссе (Melissa), которая жила в Голливуде, в старой квартире Иззи. Сэмми пригласил ее, поэтому скоро она должна была встретиться с ним.
Это немного оживило нас: мы кое-как доехали до клуба и тусовались возле него, ожидая Мелиссу с нашими дозами. Все выглядело так, будто бы нас волновала только одна проблема, однако, было уже пять часов вечера, а через час нам нужно было выходить на сцену. Наконец, она вернулась, мы получили свои наркотики, полностью вкололи их...Господи, какое же наступило облегчение! Черт! Мы снова могли нормально работать. Мы еле успели присоединиться к нашей группе, которая уже ждала нас, потому что мы должны были выступать на нашей первой большой площадке, битком набитой тремя тысячами зрителей.
Мы еле успели. У нас не было гримеров или хотя бы зарезервированного места на стоянке, поэтому после той ночи мы выглядели как уличные изгои. Мы оставили Дейзи парковать машину, а сами, за неимением лучшего плана, перелезли через забор. По ходу дела я зацепился за какую-то цепь и оторвал пуговицу от джинсов, поэтому остаток ночи мне пришлось проверять, не разошлась ли молния, ибо я никогда не одеваю нижнего белья.
Мы с Иззи кое-как, украдкой, пробрались в переполненное людьми помещение за сценой, а когда нашли коридор, ведущий к сцене, я встретил Джина Симмонса (Gene Simmons). Он стоял среди прочих и окинул нас взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, а ведь это получалось у него едва ли не лучше всего. Не знаю, почему он был там, но это добавило острых ощущений за последние 24 часа. Мы с Иззи забежали в раздевалку, но у нас не было даже десяти минут, чтобы привести себя в порядок. Возможно, ребятам все это надоело и они уже ушли оттуда. Опасность миновала...мы взглянули в зеркало и вышли на сцену.
Тогда мы впервые исполнили “Sweet Child o’Mine” вживую. Я не полностью выучил ключ рифа, который позволил бы мне играть ее так, как хочу, но все же я вытянул ее, и в целом группа сыграла песню на высоком уровне. В общем, концерт прошел хорошо, к тому же нас поддерживали наши друзья: Ивонна (Yvonne), Марк Кантер (Marc Canter) и еще несколько человек из круга моих «нормальных» друзей. Более того, после нашего ухода со сцены Иззи опять встретился с Сэмми, который собирался навестить нас в доме Стифела. Ивонна и ее друзья сидели тогда в нашей раздевалке, в то время мы вновь были вместе, все ссоры и разногласия ушли в прошлое. Она еще точно не знала, где я подсел на наркотики – а я не считал нужным рассказывать ей об этом.
Там она была всего лишь девушкой, подбадривавшей своего друга, выступавшего на своей первой большой площадке. Все было продумано, она позволила мне заниматься любимым делом. Разумеется, она хотела продолжить отмечать это событие, но тут возникла проблема. Я уже не мог ждать, мне нужно было приехать домой, чтобы принять наркотики, но я не хотел, чтобы она об этом знала, поэтому пытался договориться с ней о том, что позвоню и мы обязательно встретимся после того, как приведем в порядок свои гитары, но она не слушала – она с друзьями собралась приехать к нам домой.
Иззи, Дэнни и я не придумали ничего лучшего, чтобы отметить наше выступление очередной дозой, поэтому мы поехали в Парк Гриффит (Griffith Park), чтобы принять ее. Было слишком рано, еще даже не стемнело, поэтому мы отправились в FairFax и остановились на светофоре на Fountain, что позволило нам увидеть машину нашего дилера Сэмми в потоке машин после нас. Весь день у нас было приподнятое настроение. Однако, я чувствовал, что у нас есть шанс словить кайф у нас дома до того, как туда приедет Ивонна.
Мы закупились у Сэмми, примчались домой, и забежали туда как лунатики: Иззи ввалился в нашу комнату и захлопнул дверь, а я заперся в ванной Стивена, освещенной красными электрическими лампочками, которые он там установил. Я пытался приготовить дозу, но от нервов и неестественного красного света все тряслось, выводило меня из себя и дымилось, когда вдруг раздался стук в дверь.
- Эй, малыш, - сказала Ивонна. – Ты там?
- Да, конечно... - ответил я. – Разумеется, я здесь. Но я моюсь. Я очень вспотел на концерте, - потом я пустил воду.
- Пусти меня, малыш, - говорила она.
- Я моюсь, - повторил я. - Я сейчас выйду.
Я закончил то, что должен был закончить, вылил на себя немного воды, а потом вышел. Я был уверен, что она знала об этом. Ивонна больше не хотела оставаться в нашем доме – не могу представить, почему – поэтому я согласился вернуться с нею в ее квартиру. В ту ночь я решил завязать. Я кололся ранним вечером, поэтому устал уже к часу ночи, а следующие дни я провел в кровати Ивонны без наркотиков, у меня была ломка. Это был не последний раз перед началом записи Appetite, но я ни разу не сказал Ивонне, что происходит на самом деле. Все выглядело так, будто бы я болел гриппом и играл так ужасно, как себя чувствовал. Ивонна была очень занята: она училась в школе, поэтому большую часть дня я лежал один в нашей кровати, как в аду. Правда была в том, что она была счастлива только от того, что я все время лежал в кровати, даже если при этом я больше походил на тень, чем на человека.
