Австралии мы вновь попробовали косяки на вкус, поэтому когда вернулись домой, у нас началась ломка. Кроме того, мы оба на подсознательном уровне чувствовали, что после двухгодичного тура вполне их заслуживаем. Как бы там ни было, у Билла всегда было полно самых разных наркотиков, а сам он был очень щедрым человеком.
Когда ты становишься знаменитым, начинают происходить вещи, сопутствующие всеобщей известности: в Голливуде стоит только тебе зайти в бар, как все сразу же захотят выпить с тобой; ты можешь прийти в любой клуб, неважно, нравится он тебе или нет, и сразу же станешь частью круговорота ночной жизни. Когда подобное начало происходить с нами, всем было плевать на то, что у меня могут быть свои планы. В Голливуде было полно этого старого дерьма, и чем больше я это понимал, тем меньше мне это нравилось. Число «приятелей», которые хотели «побухать со мной», росло в геометрической прогрессии, поэтому я стал очень замкнутым. Даже раньше, когда я хотел где-нибудь погулять, то неожиданно для себя открыл, что Голливуд, который мы знали, умер: Cathouse закрыли, а больше в Л. А. меня ничего не интересовало.
Всем в группе требовалось время для отдыха, и для того чтобы оценить нашу жизнь; оно помогло мне осознать, что я позволил себе опуститься в этот соблазнительный героиновый комфортный омут. Он был частью успеха и славы и не был противен мне; на самом деле мне больше ничего не было нужно. Я не хотел ходить по стрип-клубам или искать горячих цыпочек или заниматься другими вещами, соответствующими моему новому статусу. Все, чего я хотел, это потусить у Билла и принять наркотики.
Единственной постоянной вещью, которой я наслаждался в течение своей жизни, были путешествия, этакий контраст, ничего не потерявший на мне. Мне было 23, но ни устойчивой жизни, ни постоянного дома у меня не было с 13 лет; своим домом я считал дома своих подружек или тур-автобус нашей группы. Я жил ради игры на гитаре и бесконечной дороги, все ясно и просто.
Как я уже сказал, Билл не был настоящим дилером, ему просто нравилось время от времени ловить кайф. Обычно он курил героин и полностью сохранял контроль над своими действиями. Я же был полной его противоположностью: я со злостью, одержимостью/навязчивостью относился к героину и страстно желал вновь и вновь вернуться к нему, получая его в как можно большем количестве. Это была первая ночь у Билла, а шприцов для внутривенного введения наркотиков у меня с собой не оказалось, поэтому мы оба просто выкурили его. Но я не мог ждать, поглощая наркотики маленькими дозами, поэтому на следующий день я отправился на поиски уличных торговцев. Вот так началась долгая и кошмарная одержимость героином, которая продолжалась с 1989 по 1991 годы.
Дом Билла находился на Франклин и Вестерн (Franklin and Western) в Восточном Голливуде (East Hollywood), вдалеке от больших дорог; он, его жена и их друзья были по-настоящему клевыми. Мы с Иззи каждый день тусили там, и приноровились к их порядкам. Билл не разрешал колоться в его доме, поэтому я немного курил там, кое-что убирал про запас и кололся в свободное время, когда вырывался, чтобы исполнить поручения или сходить на деловую встречу.
Одной из таких встреч была фотосессия с Иззи для Guitar World, которую проводил Глен Ла Ферман (Glen La Ferman) (Глен Ла Ферман – легендарный американский рок-фотограф, создал немало обложек рок-альбомов, в т.ч. Psycho circus у Kiss и др. Слэш рассказывает о той самой фотосессии со «Столичной» - прим. Nusha). Мы оба были под кайфом, потому что конец недели мы провели у Билла. Помню, мы пришли туда с нашими гитарами, потом упали на пол…ну и все, пожалуй. Так получилось случайно; не уверен, что мы хотя бы сознавали, что мы это сделали. Помню только, что после фотосессии мы вернулись к Биллу.
Хочу заметить, что та фотосессия содержит мою знаменитую фотографию в Rainbow, где я валялся на полу рядом с цилиндром, бутылкой «Столичной», гитарой и другими вещами. Если у вас хорошее зрение и вы внимательно посмотрите на нас с Иззи на тех кадрах, вы с легкостью увидите, каким я там получился. Я был опьянен успехом тура, и вместе с Иззи мы искали такого удовольствия, какое нельзя найти в Голливуде, изображая рок-звезду. Я искал где-то в темноте.
В конце концов Билла арестовали и приговорили к тридцати годам лишения свободы за трехкратное задержание с партиями незаконных наркотиков в особо крупных размерах, которые, по мнению полиции, предназначались «для сбыта». В конечном счёте Билл отсидел одиннадцать лет и вышел на свободу. Перед тем, как его арестовать, за ним установили тотальную слежку, начиная от прослушивания телефонов и заканчивая наблюдением за домом; отслеживалось каждое передвижение. Разумеется, двумя людьми, постоянно приходившими к Биллу, были мы с Иззи; позже Билл рассказывал мне, что копы очень нами интересовались. Возможно, они вынуждали его заложить нас, потому что в то время мы были довольно известными личностями в тех кругах. Но Билл не сделал этого. Да благословит его Господь!
В свете оглушительного успеха группы я решил снять для себя квартиру. Квартира на Ларраби (Larrabee) была первой, которую я приобрел только для себя, под своим собственным именем, и я очень ею гордился. Она была однокомнатной, полностью обставленной мебелью, прекрасной студией, расположенной прямо как гостиничный номер – и мне это очень нравилось. К сожалению, как часто случалось с другими квартирами, в которых я жил раньше, из этой меня очень быстро выселили.
Я снимал ее на длительное время; также, как и Ронни Сталнейкер (Ronnie Stalnaker). Одной из его обязанностей было держать наркотики и проблемы подальше от меня и меня подальше от них. Он регулярно приходил и прибирался в квартире, возможно это был только предлог, чтобы посмотреть, как я отреагирую. Я никогда не обращал на него внимания, это была слишком забавная головоломка о том, чтобы понять, каким образом мои друзья-наркоманы украдкой приходили в квартиру, оставаясь незамеченными Ронни. Как правило, это был подвиг с их стороны, потому что Ронни жил за соседней дверью.
Ничем хорошим работа Ронни закончиться не могла – он слишком мало заботился о своей работе и захаживал в Single White Stalker – то есть, он ничего не делал, безумно гордился собой, полагая, что он очень верный телохранитель, несмотря на все мои попытки расстаться с ним. Вот например, однажды ночью, когда мы были в туре, я решил закончить вечер броском бутылки Джека в телевизор, стоявший в моем номере, а потом я отключился. Само собой, она разбилась и зашел Ронни. Мы начали выдумывать какие-то небылицы, а Ронни решил, что мы не хотим платить за телевизор. Он высунулся в окно, перелез через наружный карниз и попал в соседний номер, где украл телевизор и заменил им тот, который я разбил. Вот это была преданность.
В другой раз, когда мы находились в Далласе, нас с Даффом поселили в соседние номера, соединенные дверью, и мы пригласили очень много друзей с пакетиками кокаина. Вечеринка продолжалась всю ночь и закончилась лишь после обеда следующего дня. Конечно, все валилось из рук, огромный стеклянный кофейный столик был разбит, а я ходил по всему этому босиком и очень сильно порезался. К тому же кто-то снял разделяющую дверь с петель, перевернул кровати и разбил все лампочки. По мнению Ронни мы слишком плохо себя вели, поэтому он пришел с твердым намерением вывести нас из гостиницы, не дожидаясь указаний управляющих. Он кое-как затолкнул нас в грузовой лифт и незаметно вывел на лестничную клетку, а потом – в автобус. Работники гостиницы следили за любым шумом и, разумеется, они были в курсе, что у нас началась вечеринка, но Ронни сумел отвлечь охрану примерно на час. Мы думали, что находимся достаточно далеко, пока полиция не догнала нас через несколько миль в комфортном магазине, где, если мне не изменяет память, я только что стащил горсть сладостей.
Нас выстроили в ряд на противоположной стороне автобуса и предъявили обвинение в погроме гостиничных номеров. Это стоило нам больших денег, и могу сказать, что это был последний раз, когда я по-настоящему разгромил номер. Уверен, позже я разбил еще пару телевизоров и творил всякие разные идиотские вещи, но тогда был последний раз, когда я участвовал в полном уничтожении, потому что я получил официальное предупреждение.
Ронни был очень преданным, но исполнял свои обязанности не считаясь ни с чем, однако, это не помогло сохранить мою первую квартиру в порядке. Началось все с того, что мой младший брат, Альбион, или «Эш» (Albion, “Ash”), жил там пока я был в туре. Эш великолепно рисует граффити, поэтому когда я вернулся, то увидел, что все стены покрыты потрясающей «настенной живописью», которую я бы не хотел видеть дома. Меня она просто взбесила, но я только лишь сказал ему, что то, что он сделал, было «необдуманным». В конце концов, ему тогда было всего шестнадцать лет. После этого случая Эш присоединился к Conart, одной из самых современных компаний, производящих футболки; дизайн вещей основан на его картинах.