Трудно сказать, зачем понадобилось тогда захватывать Маньчжурию: то ли хотели опередить в этом японцев, то ли намеревались обеспечить бесперебойное функционирование КВЖД вне зависимости от разборок китайских генералов. Во всяком случае, «блицкриг» не состоялся. Возможно, в Москве просто с ужасом поглядели на списки всего, что затребовало командование ОКДВА. В частности, нужного ему количества авиабусов просто не существовало.
И вообще с 1934 г. отношение к авиабусам стало меняться. Энтузиазм уступил место скептицизму. Постоянные неудачи на испытаниях подрывали доверие к их надежности. Кроме того, против авиабусов говорили их расчетные характеристики. Авиабус получался гораздо тяжелее парашютной подвески для такого же груза и существенно дороже. Парашютная техника в те годы прогрессировала быстро. Под руководством того же Гроховского создали системы для сброса артиллерийских орудий, мотоциклов, автомобилей и танкетки Т-27, которые приняли на вооружение.
Сброс авиабуса с малой высоты казался опасным для самолета- носителя. На высоте 8-10 м по нему можно стрелять даже из пистолета, а мишенью Р-5 и, особенно, ТБ-1 являлся немалой. Поэтому работы по авиабусам стали сворачивать. На показе членам правительства 8 августа 1934 г. выставлялся только Г-68. В плане Экспериментального института на 1935 г. авиабусы вообще не значатся.
Но идею беспарашютного сброса с малой высоты Гроховский не отбросил. В 1935 г. он работал по целому ряду таких проектов. Так, под шифром Г-49 проходил сброс «людской клети» — по сути, того же авиабуса, но без колес. Клеть стояла на амортизированных полозьях. Сброс хотели вести на скорости 100– 150 км/ч. Неизвестно, была ли клеть Г-49 построена.
Под индексом Г-50 проходил специальный десантный грузовик. Под него собирались переделывать трехосный грузовой «Форд» (ААА или «Тимкен»), Усиливалась подвеска, увеличивался запас горючего, устанавливался металлический кузов, обшитый противопульной броней. Десять десантников должны были вести огонь из винтовок и ручных пулеметов через прямоугольные бойницы.
Сверху над всей машиной проходил могучий швеллер, который должен был обеспечить машине необходимую жесткость при ударе о землю. За него же крепили грузовик Г-50 к самолету. Об амортизации для экипажа в описании ни слова не сказано. Похоже, что никаких реальных просчетов этой конструкции не делали. При столкновении с совсем не идеальной поверхностью земли на скорости 150 км/ч автомобиль могло изгибать, крутить и так далее.
Но идея красивая… Самолеты пронеслись и исчезли, а в тыл противника уже на полной скорости прет бронированная колонна. Вот только кто этот «бронефорд» поднимет и как потащит на наружной подвеске? Дело в том, что даже трехтонку ЗиС-5 четырехмоторному ТБ-3 везти было уже трудновато: и вес велик, и сопротивление резко увеличивается. Даже легкие танки перевозили с меньшими проблемами.
И, наконец, в проекте Г-48 собирались сбрасывать с бреющего полета танк Т-26. Здесь уж точно расчет был на какой-то другой самолет-носитель: ТБ-3 его поднять не мог. Возможно, делали ставку на шестимоторный ТБ-4 или военный вариант «Максима Горького», а, может, на К-7 или какой-то другой многомоторный летающий монстр.
С 1936 г. в Советском Союзе работы по подобным темам полностью прекратили. Но эстафету подхватили немцы. В годы Второй мировой войны в Германии создали десантный контейнер «Доббас» — чистой воды авиабус, но без колес. В профиль он имел форму толстой капли и плоские борта. «Доббас» подвешивался на балках наружных бомбодержателей бомбардировщиков Не 111Н и Ju 88А и сбрасывался без парашюта с бреющего полета. Предназначался контейнер для доставки военной техники — противотанковых и небольших полевых пушек, мотоциклов с колясками. Стволы пушек при этом выступали через окно в передней части контейнера. Немцы «Доббас» испытывали, но на фронте не применяли.
Гроховский оказался провидцем: в наше время сброс грузов и боевой техники с бреющего полета выполняют. Просто в его время для этого не хватало технических возможностей, а сам он из-за отсутствия образования не мог предвидеть всех появляющихся «подводных камней». Не было самолетов с подходящей грузоподъемностью, высокопрочных материалов, современных методов расчета. Сейчас нередко при этом пользуются методом срыва (и его первым предложил Гроховский) — вытяжной парашют, раскрываясь, выдергивает поддон с грузом из фюзеляжа. Такие эксперименты проводили еще в 60-х годах, а в 70-х таким манером американцы снабжали окруженную в Южном Вьетнаме базу Кхесань.
Так что не исключено, что авиабусы вернутся к нам в каком-то новом обличье, как вернулась картечница Гатлинга в виде многоствольной ротативной пушки.
Начальник КБ особого назначения
Геннадий Черненко
Павел Гроховский был истинным самородком. Происхождения — самого простого. Родился в Вязьме в 1899 году, то есть незадолго до появления авиации, с которой потом будет связана вся его жизнь. Образование его ограничилось четырьмя классами церковно-приходской школы и лекциями в летном училище.
Молодость Гроховского пришлась на годы Гражданской войны. В 1917 году он оказался в Ревельском отряде революционных матросов, воевал на море и на суше. В одном из боев был тяжело ранен. Вылечился и решил поступить в авиационную школу. Он закончил ее в 1923 году. Летчиком Гроховский был решительным, смелым до безрассудства. Рассказывали, что фигуры высшего пилотажа он крутил чуть ли не у самой земли.
Изобретательский дар зрел в нем, наверное, с самого детства. Опять же, по воспоминаниям современников, Гроховский в любой машине мгновенно замечал недостатки конструкции. В самолетах, к примеру, ненавидел угловатые, не обтекаемые формы еще в те времена, когда авиаконструкторы об этом почти не задумывались.
Первые свои изобретения, о которых достоверно известно, Гроховский сделал в 1928 году в Новочеркасске, где служил в 44-й эскадрилье. Для тренировки в бомбометании тогда использовались цементные бомбы. Их нехватало, к тому же стоили они дорого. Гроховский предложил делать дешевые учебные бомбы в местной гончарной мастерской из глины. А кроме того — наполнять их цветным порошком из мела: розовым, голубым, зеленым, синим. Для каждого пилота — своим. При ударе о землю, меловое облако имитировало взрыв, и сразу было видно, чья бомба попала в цель.
