Через час она сидела в кухне за столом – перед ней стояла чашка с чаем и нетронутый остывший завтрак. Абигейл и Регина мыли тарелки и пытались развлечь ее своей болтовней.
– Джиггер Ваттсон приглашал меня на танец целых три раза, – хвасталась Регина, кокетливым движением поправив прядь блестящих кудряшек. – Только представь! Он еще никогда не приглашал на вечере одну и ту же девушку на танец больше одного раза – до меня.
– Большинство девушек и не захотели бы танцевать с ним больше одного раза, – отпарировала Абигейл, выливая остывший чай Мэгги в раковину и наливая ей новую чашку. Дождь непрерывно барабанил в окно, холод проник даже в их уютную кухню. Девочка поставила перед Мэгги дымящуюся чашку с чаем и подвинула поближе сдобные булочки. – Я еще никогда не видела более неуклюжего ковбоя. В последний раз, когда я танцевала с ним, он чуть не отдавил мне ноги.
– Но зато он такой привлекательный! – не унималась Регина. – Когда он смотрел мне в глаза, то я даже не заметила, что он лягнул меня в лодыжку, пока мы танцевали джигу, а сегодня утром она раздулась, как помидор!
Абигейл рассмеялась, Мэгги натянуто улыбнулась. Она с отсутствующим видом пила чай.
Приемные дочери обменялись тревожными взглядами.
– Я уверена, что папа и Джона скоро будут дома. – Эбби села на стул напротив Мэгги.
– Точно! Никогда в жизни они не откажутся от завтрака, что бы ни случилось! – Попытка Регги шуткой разрядить обстановку утонула в напряженном молчании.
Тишину прервал мягкий голос Абигейл:
– Может, ты хочешь, чтобы мы пошли и поискали их, когда стихнет дождь? Съездить к Граймсам или на ранчо Хайата?
– Нет. – Мэгги закусила губу. – Ваш папа взрослый человек и придет домой, когда захочет. Ему… нужно время, чтобы подумать, вот и все. Но я действительно волнуюсь за Джону. – Она решительно отодвинула стул и встала. – Поеду в город искать его!
– Но дождь еще не прекратился! – Эбби вскочила. – И ты плохо выглядишь, мама.
– Не волнуйтесь за меня. Я хочу, чтобы вы были здесь, на случай, если кто-нибудь из них придет домой.
Не обращая внимания на протесты девочек, Мэгги сняла желтый дождевик с крючка рядом с кухонной дверью и накинула его на себя, заправив волосы под капюшон, но когда она открыла дверь, чтобы пойти к конюшне, до ее слуха донесся топот копыт. Сначала она подумала, что Джона скачет на полной скорости к дому, но потом узнала мерина, принадлежавшего его лучшему другу Джеду Хайату.
Джед въехал во двор, с его плаща потоками стекала вода. Он соскочил с седла и подбежал к открытой кухонной двери, красный и запыхавшийся.
Когда он передал Мэгги сложенный лист бумаги, достав его из кармана макинтоша, она почувствовала, как учащенно забилось ее сердце.
– От Джоны?
Он кивнул и опустил глаза. На его веснушчатом лице блестели капельки дождя.
– Он появился на нашем ранчо посреди ночи, забрался по дереву к моему окну и стучал, пока я не проснулся. До рассвета он спал на полу, а потом сел и написал письмо. Он сказал, что его нельзя передавать вам до десяти часов. Надеюсь, что вы не сердитесь на меня, мэм.
– Нет, Джед, не сержусь.
Он не остался, чтобы выпить чашечку чая или хоть немножко обсушиться. Исчез в потоках воды, льющей с неба, почти так же быстро, как и появился, отправившись на свое ранчо, которое находилось за три мили отсюда. Эбби и Регина были необычно молчаливы, пока Мэгги разворачивала письмо.
– О нет, только не это! – воскликнула она, когда начала читать детские каракули.
Кровь застыла в ее жилах, когда она увидела, что там написано.
«Дорогая мама,
папа всегда говорил, что нельзя обманывать людей, особенно тех, которых любишь. Поэтому я не совсем понимаю, почему ты и папа лгали мне всю жизнь. Я все время думаю о том, как ты притворялась, что он мой настоящий отец, и он тоже, в то время как вы все это время знали, что это неправда. Неужели вы думаете, что у человека нет права знать правду о таком важном деле?
Я понимаю, ты стыдилась меня. Теперь, когда папа знает, что ты даже не была замужем за моим настоящим отцом, я думаю, он тоже стыдится. Поэтому я уезжаю в Нью-Йорк со своим настоящим отцом, если я ему нужен. Он единственный, кто попытался сказать мне правду. Я не хочу никогда в жизни больше видеть Тэнглвуд. Меня он больше совершенно не волнует. «Нью-Йорк» звучит гораздо лучше, чем «Техас». Поэтому вам с папой не стоит за меня волноваться. У меня все будет хорошо.
Передай привет Эбби и Регги.
Джона».
– Дилижанс отправился строго по расписанию – в шесть часов утра. Сейчас, наверное, он на полдороге к Оклахоме.
– Джона уехал на нем, Джил?
Начальник станции Бакай кивнул, бросив на нее понимающий взгляд из-под седых бровей.
– Так точно.
Ей хотелось закричать: «Почему вы его не остановили?» – но она уже знала ответ. Техасцы, независимые, гордые, никогда не вмешивались в дела других, даже если им было всего девять лет, если, конечно, не затрагивались их собственные интересы. Поэтому она спрятала свое отчаяние и начала задавать вопросы этому пожилому мужчине в очках:
– А он… С ним все было в порядке? Он вам что-нибудь сказал? Он был с Вентвортами?
– Да, он был с ними. – Он помедлил и прочистил горло. – Мальчик был немного не в себе, вроде как плакал до этого. Но он успокоился, когда садился в дилижанс. У него в глазах было такое выражение… будто он решил что-то для себя. По-моему, он знал, что делает. А эта миссис Вентворт все чирикала и чирикала, но он не слишком-то ее слушал. Похоже, его обуревали мысли, и совсем не радостные, нет.
Он пожал плечами, засунул карандаш за ухо и отвернулся от Мэгги к кофейнику, стоявшему на этажерке в углу маленькой конторки. Он подумал о пяти золотых монетках, которые миссис Вентворт дала ему, чтобы он не распространялся насчет блейковского мальчишки. Он бы с большим удовольствием поговорил о нем, но немного золота не помешает.
– Могу я быть вам еще полезен, миссис Блейк? Если нет, то мне еще нужно закончить заполнять бумаги.
Она не помнила, как выехала из Бакая, не обращая внимания на дождь, который хлестал ей в лицо и струйками сбегал с промокшего плаща.
