осторожно пошла к воде. Может быть, это и есть одно из тех озер, о которых говорила Ока? Но почему тогда оно такое маленькое? Луса подошла еще ближе и поняла, что дно у озера не из земли, а из твердого белого камня, как в берлоге у нее в вольере.
Луса наклонила морду к воде и принюхалась, размышляя, можно ли отсюда попить. Резкий запах отпугивал ее, но Луса все-таки вытянула язык и осторожно лизнула воду.
«Фу, гадость!» Отплевавшись, она вытерла язык лапой. Это было совсем не похоже на настоящую воду. Значит, это не может быть озеро, о котором говорила Ока. К тому же, Ока рассказывала о трех озерах, а тут только одно. Луса перелезла через очередную Ограду и радостно заурчала. Изгороди кончились. Теперь она стояла посреди большого темного мира, и широкая дорога лежала прямо у нее под лапами. Луса запрокинула голову и поискала в небе звезду Арктур.
Но что это? Там, впереди, на фоне неба виднелась огромная черная гора, похожая на медвежью голову! Эта была та самая гора, о которой говорила Ока. Ну и огромная! Наверное, в десять или даже двенадцать раз больше самого большого камня в медвежатнике. Раз гора такая большая, значит, она очень близко, и Луса быстро до нее доберется. Путешествие оказалось намного проще, чем она предполагала! Луса еще раз посмотрела на гору. Медвежья Хранительница сияла над самой горой, словно ждала маленькую медведицу.
Луса бежала всю ночь, бросаясь в тень при каждом приближении плосколицых или огнезверей. Она шла, шла и шла; вот уже солнце начало подниматься над землей, но гора нисколько не стала ближе. Луса совсем выбилась из сил. При свете дня плосколицые могли легко заметить ее, а значит, нужно было срочно позаботиться о ночлеге. Луса еще немного прошла вдоль дороги, а потом заметила утопавшую в зелени изгородь. Где есть кусты и деревья, там всегда можно спрятаться. Луса перелезла через изгородь и шлепнулась в небольшой садик, густо заросший кустами и плющом, обвивавшим листья и ветви.
Луса прокралась в самый заброшенный уголок сада, подальше от каменой берлоги плосколицых. Здесь она отыскала уютное местечко, где три куста росли так тесно друг к другу, что ветки их переплетались. Луса плюхнулась на живот, вползла в тесное местечко между кустами и выбросила оттуда несколько горстей земли, чтобы устроиться поудобнее.
Наконец, она легла и тут же почувствовала смертельную усталость. Луса со вздохом положила морду на лапы и провалилась в глубокий сон.
Ее разбудило сердитое ворчание собственного живота. Никогда в жизни Луса не испытывала такого жуткого голода, ей казалось, будто какой-то свирепый зверь выскребает ее желудок своей огромной когтистой лапой. Она торопливо высунула нос в темный сад и принюхалась, нет ли поблизости опасности. Ни плосколицыми, ни огнезверями не пахло, но совсем рядом пахло кое-чем другим… очень и очень соблазнительным.
Луса выбралась из куста, и нос повел ее через запущенный сад к берлоге плосколицых. Запах доносился из двух больших баков возле стены, очень похожих на те, в которых кормильцы приносили медведям еду. Луса бесшумно подошла ближе, уперлась передними лапами в край бака и сунула морду внутрь. Волна восхитительных, странных и пугающих запахав ударила ей в нос. Луса разбросала носом что-то хрустящее, отодвинула что-то острое и твердое и добралась до мяса. Оно было не очень вкусное и попахивало тухлятиной, но выбирать не приходилось. На самом дне бака Луса отыскала несколько переспелых бананов и куски хлеба, но чтобы добраться до них, пришлось перегнуться животом через край бака.
Внезапно бак с грохотом опрокинулся, и содержимое его разлетелось во все стороны. Луса подняла голову и увидела, как в берлоге вспыхнул свет. Потом раздался голос плосколицего. Голос не понравился Лусе, судя по всему, плосколицый не был в восторге от того, что она порылась в его баке.
Луса опрометью кинулась к изгороди, перелезла через нее и бросилась бежать по дороге. Она неслась во весь дух и ни разу не остановилась, пока не оставила заросший сад далеко позади.
Только тогда она пошла помедленнее и огляделась. Оказалось, что возле каждой берлоги плосколицых стояли уже знакомые ей серебристые баки. Луса подошла к ним, обнюхала каждый и отыскала бак, возле которого не было огнезверей. Тогда она осторожно поднялась на задние лапы и сунула нос внутрь. Объедки были завернуты в тонкую белую шкуру, но Луса легко разорвала ее когтями, и целая куча блестящих, хрустящих и смятых отбросов хлынула в бак. Луса перегнулась через край бака и принялась рыться лапами в куче.
Через какое-то время она разочарованно выбралась обратно. Некоторые съедобности оказались просто ужасны. Один раз Луса надкусила какой-то черный комок, но тут же выплюнула его обратно и потом долго терла лапами язык, чтобы избавиться от мерзкого вкуса. Зато потом ей попались короткие и толстые картофельные палочки, густо посыпанные солью и сладко пахнущие жиром. Луса проглотила их в один миг и потом дочиста облизала лапы. В жизни она не ела ничего вкуснее этого!
На следующее утро она забрела в небольшой парк, где густые кусты спрятали ее от назойливых плосколицых детенышей, которые целый день бегали и пищали птичьими голосами. С наступлением ночи Луса снова отправилась в путь к горе в виде медвежьей морды, и шла, пока не кончились силы, прячась от плосколицых, ярких огней, тявкающих животных и рычащих огнезверей. Идти было легко, прятаться еще легче. Если это и есть жизнь в дикой природе, то непонятно, почему Кинг так не любил говорить о ней? Здесь же все так просто! Луса сразу во всем разобралась и быстро научилась находить еду и укромные местечки для ночлега.
На третью ночь Луса проснулась и поняла, что погода изменилась. Тяжелые тучи низко повисли над землей, и весь мир закутался в туман. Не было видно ни звезд, ни горы, Луса с трудом различала собственные лапы. Влажный воздух сразу осел на шерсти, капли усеяли морду. Луса побоялась отправляться в путь, не видя ни горы, ни Арктура, поэтому поглубже зарылась в берлогу под корнями дерева и стала ждать, когда небо прояснится.
Под утро туман пролился дождем, и бедная Луса вымокла до костей. Только к вечеру, когда тучи немного рассеялись, она осмелилась высунуть нос из своего укрытия и с радостью увидела величественный силуэт горы на фоне быстро темнеющего неба. Луса поспешно пустилась в путь и вскоре подошла к краю новой тропы плосколицых, которая была гораздо шире всех, встречавшихся ей раньше. От тропы сильно пахло огнезверями, которые то и дело пробегали по ней в обе стороны.
Луса поежилась. Эта тропа была территорией огнезверей. Она задумчиво походила туда-сюда, несколько раз принюхалась и поскребла когтями твердую землю дороги. Путь к медвежьей горе лежал через эту дорогу, вот только как это сделать? Может быть, безопаснее всего будет пойти вдоль дороги и поискать безопасное место для перехода?
Луса зашагала вперед, бросаясь в кусты при каждом приближении огнезверя. Сначала огнезверей было очень много, но с наступлением ночи они пробегали все реже и реже.
Луна стояла на самой вершине неба, а низкие тучи клочьями паутины разлетелись во все стороны, когда Луса учуяла запах еды. В эту ночь она совсем ничего не ела, потому что берлоги вдоль тропы были слишком ярко освещены, и она боялась к ним приближаться. Но этот запах раздавался где-то совсем рядом. Луса встала на задние лапы и как следует принюхалась.
Запах доносился с тропы! Луса встала на все четыре лапы и прошла вперед, пока не заметила какой- то сверток, валявшийся посреди дороги. Луса снова повела носом и задрожала. Пахло вкусными картофельными палочками, которые она попробовала недавно!
Но не страшно ли лезть за ними на тропу? Вообще-то, огнезверей уже давно не было… Может быть, они все ушли спать?
Луса робко ступила лапой на тропу. Она постояла, вся дрожа, но вокруг все было тихо, и только легкий ветерок колыхал остатки тумана. Луса сделала один шажок, потом еще один, а потом бросилась бежать к рассыпанной еде. На самом дне смятой картонки оставалось несколько вкусных палочек! Луса выудила их лапой, съела и сунула морду в картонку, чтобы слизать соль.
Огромный огнезверь несся прямо на нее, сверкая грозными глазами.
Луса едва успела отбежать к другому краю дороги, и огнезверь промчался мимо нее. Она упала в траву, и тут почувствовала, как в лапу ее вонзилось что-то острое. Скуля от боли, она дохромала до куста, уселась и поднесла переднюю лапу к носу, чтобы получше рассмотреть. В подушечку воткнулась что-то
