Обещание Нансена передать «Фрам» было не подарком, а уступкой прав. Корабль находился в государственной собственности, и Амундсен стал первым, кто мог претендовать на него. «Фрам» стоял на верфи в Хортене, в Христиания-фьорде. Он нуждался в серьезной перестройке, но по крайней мере теперь у Амундсена появился корабль. Сейчас требовалось выплатить оставшиеся долги за «Йоа» и найти деньги на третью экспедицию «Фрама». (Первыми двумя были походы Нансена и Свердрупа.) Осенью 1907 года в надежде заработать он отправился в Америку – Эльдорадо того времени – читать лекции о Северо-Западном проходе.
В начале американского турне Амундсена ждал Нью-Йорк, но из его письма Александру Нансену[47] стало ясно, что «первая лекция оказалась холодным душем. В Карнеги-холл пришло 200–300 человек, а ведь этот зал вмещает многие тысячи».
Он думал не о себе, а о том,
Перед Ристведтом, своим товарищем по путешествию к Северному магнитному полюсу и первым добровольцем, попавшим на «Йоа», Амундсен чувствовал себя в большом долгу. Он вообще был фанатично привязан к тем, кто преданно служил ему, и ощущал глубокое, патерналистское[48] чувство по отношению к тем, кто от него зависел.
Но следующие лекции имели успех – по словам Амундсена, теперь были «везде полные залы», – и через три недели после начала турне он не без гордости отправил Гейду одну тысячу долларов, чтобы тот «распорядился ими наилучшим образом». Гейд выступал в качестве управляющего его финансовыми делами в Америке.
Однако после Нового года у Амундсена возникает чувство протеста. «Я просто не могу еще дальше углубляться в Северную Дакоту и продолжать выступать в мезонинах, – сказал он Гейду в начале апреля. – Меня тошнит, когда я об этом думаю».
Позднее он вспоминал, что ощутил себя «лишь частью лекционной машины, движущейся между Нью-Йорком и Сан-Франциско со всеми остановками… чтение лекций – отнюдь не путешествие во время отпуска. Это поездка, полная труда и напряжения, где деньги достаются очень тяжело».
Именно тогда Амундсен, которому исполнилось тридцать пять лет, имел первый сексуальный опыт, о котором остались письменные свидетельства. Центральной фигурой этой ситуации была таинственная дама по имени Кэрри, видимо, сводница, хорошо знакомая Гейду. Вот цитата из письма Амундсена, направленного Гейду из Бута (штат Монтана) в апреле, ближе к концу его турне.
В прощальном письме, отправленном Гейду с корабля, накануне своего отплытия в Норвегию, Амундсен написал: «Тысяча благодарностей за Вашу доброту, проявленную во всех случаях». «Доброта», «дружелюбие» – эти два понятия, кажется, не давали покоя Амундсену. Он жаждал проявления этих чувств и не мог насытиться ими.
В мае 1908 года Амундсен вернулся домой, избавившись от множества иллюзий. Лекционный тур, принеся небольшие деньги, в целом не стал сенсационно выгодным в финансовом плане. Книга «Северо-Западный проход» разоружила критиков, но, увы, не стала бестселлером, на что втайне рассчитывает каждый автор. В результате Амундсен смог погасить долг за «Йоа», но не более того. Денег на следующую экспедицию не было, и бедный «Фрам» по-прежнему прозябал в гавани, обрастая ракушками.
На какое-то время Амундсен выбросил все это из головы и занялся устройством быта: покоритель Северо-Западного прохода до сих пор не имел своего дома. Он наконец-то решил исправить эту ситуацию, хотя жил один и жениться не собирался. Выбранный им дом был большим, двухэтажным, построенным из дерева, как швейцарское шале, и находился примерно в десяти милях от Христиании в темном сосновом лесу под названием Свартског («Черный лес») в Бунден-фьорде, внутреннем рукаве Христиания-фьорда. Свою старую няньку Бетти он назначил домоправительницей и устроил там все с тем же дотошным вниманием к деталям, которым отличались его полярные исследования.
Дом был обставлен как кают-компания корабля – мебель прочная, удобная, несколько мрачноватая. На стеклянной двери между холлом и гостиной повесили, словно большой плакат, фотографию старого друга Амундсена из Йоахавна – Угпика («Совы?») с луком и стрелами. На других плакатах, украшавших фрамуги над дверями, были изображены сцены из книги «Северо-Западный проход», а в гостиной – в доказательство отличного чувства юмора хозяина – висела копия картины сэра Джона Миллайса с таким же названием – «Северо-Западный проход» – и подписью к ней: «Это можно сделать, и Англия это сделает». Своеобразный трофей с ироничным подтекстом.
При обустройстве дома в столовой предусмотрели подводку для миниатюрного фонтана, которым Амундсен хотел украсить стол. Спальня и гардеробная напоминали настоящие каюты, чтобы он мог чувствовать себя как на корабле.
Однако вскоре Амундсен по предложению Нансена отправился в Берген для изучения океанографии. Задачами, имевшими непосредственное отношение к проблемам океанографии, необходимо было заниматься во время плавания на «Фраме», а возможностей для обучения представлялось не так много. Курс читал профессор Бьёрн Хелланд-Хансен, ведущий специалист- океанограф. «Думаю, правильно сразу упомянуть, что никаких знаний на данный момент у меня нет, – написал ему Амундсен, желая пояснить, что покоритель Северо-Западного прохода не боится учиться, – и я прошу Вас считать меня человеком, впервые приступающим к учебе».
В лице Хелланда-Хансена Амундсен нашел преданного и понимающего друга.
Экспедиция по-прежнему оставалась не более чем частным предприятием, о котором знали лишь избранные. Наконец, после окончания океанографических курсов Амундсен раскрыл общественности свои планы на большом вечере Географического общества, проходившем в Христиании 10 ноября. Как он впоследствии написал Гейду, «естественно, что и пятая часть аудитории не поняла, о чем я говорил, но энтузиазм был велик, как и раньше».
Случай, конечно, был исключительный. Ведущая норвежская газета «Афтенпост», рупор новой популярной журналистики, писала:
