Тем не менее Амундсен для своей базы выбрал Китовый залив. Это не было безрассудством.
Амундсен был прав, но указал неверную причину. Китовый залив является постоянным формированием, хотя, как мы сегодня знаем, совсем не потому, что он имеет твердое основание. На самом деле, как и весь Барьер, он находится на плаву, оставаясь при этом под защитой острова Рузвельта, на мелководье, которое замедляет движение льда и вызывает в нем возмущения – эффекты, похожие на водовороты.
В любом случае Амундсен разгадал его загадку. Сэр Джеймс Кларк Росс, Борчгревинк, Скотт, Шеклтон – все замечали постоянство формы ледника. На рисунке, сделанном Россом во время путешествия в таинственный залив в 1841 году, на заднем плане заметен большой купол. Это первое свидетельство об острове Рузвельта, замеченном с воздуха лишь через столетие после создания рисунка. Для Амундсена, не знавшего о его существовании, природа купола тем не менее была ясна. Такую форму принимает ледник, огибающий сверху твердое препятствие.
Амундсен стал первым исследователем, пришедшим к такому очевидному заключению, поскольку первым обратился к первоисточникам, первым взглянул на ледник опытным взглядом человека, знающего лед во всех его проявлениях, и первым изучил историю. Амундсен, как и Нансен, принадлежал к редкому типу интеллектуальных полярных исследователей, способных анализировать свидетельства и делать логические выводы. А еще он обладал чутьем, талантом, проницательностью, и, возможно, в чем-то даже был гениален.
С точки зрения баланса рисков шансы говорили в пользу Китового залива. Он был на целый градус широты – то есть на шестьдесят миль – ближе к полюсу, чем пролив Макмёрдо, что позволяло сэкономить 120 из 1364 миль по прямой, или почти девять процентов пути. Когда счет идет на мили и минуты, такое преимущество стоит дорого. В данном случае оно оказывалось существеннее, чем опасность того, что часть Барьера отколется именно во время зимовки. Вступив в гонку, как заметил Амундсен, ему «придется первому прийти к финишу, и все должно быть нацелено на этот результат». По той же причине он предложил двигаться из Китового залива к полюсу кратчайшим путем, вдоль меридиана, и отыскать собственную дорогу на Полярное плато. Это означало необходимость прокладки нового пути через неизвестную территорию, причем за короткое время. Чтобы принять такое решение, нужно было иметь несокрушимую веру в правильность своего пути.
Амундсен видел несколько важных преимуществ в использовании Китового залива. Он находится на самом Ледяном барьере – следовательно, дорога на юг может начаться с парадного входа. Шеклтон доказал, что в этом отношении пролив Макмёрдо – более рискованный путь: базу на берегу может отрезать от Барьера, если уйдут льды. К передней стороне Барьера всегда может подойти корабль, в то время как в случае с проливом Макмёрдо – что убедительно показала история с «Дискавери» – это не всегда так. Здесь обитает множество тюленей – стабильный источник питания для людей и собак. Кроме того, Китовый залив находится дальше от гор Южной Земли Виктории, чем пролив Макмёрдо, а потому Амундсен предполагал, что погода там должна быть лучше, а лед – разреженнее. Опираясь на известные в то время факты, он сделал правильные выводы, хотя, как мы теперь знаем, они были основаны на ложных предпосылках.
Амундсен не хотел приближаться к проливу Макмёрдо, чтобы избежать пересечения с маршрутом Скотта, но, судя по всему, даже будь это место свободно, он выбрал бы Китовый залив из-за его явных преимуществ. Амундсен стремился максимально сократить расстояние. Расстояние и время. И не только для того, чтобы опередить Скотта. Он хотел сэкономить силы собак.
Предположение Скотта о его преимущественном праве на пролив Макмёрдо не заботило Амундсена:
Амундсен имел моральное оправдание того, что этот маршрут должен был стать норвежским. Именно Борчгревинк – норвежец, хотя и плывший под британским флагом – первым высадился на Барьер примерно в том самом месте и доказал, что это настоящее шоссе на юг. И если кто-то заявлял о своей привилегии на море Росса, значит так же могли поступить и норвежцы. Разве не норвежцами были первые люди, высадившиеся на Южный берег Земли Виктории с «Антарктики» в 1895 году? Причем случилось это задолго до того, как Скотт проявил хоть какой-то интерес к полярным областям.
Приняв окончательное решение по поводу базы и маршрута, Амундсен занялся изучением результатов экспедиции Шеклтона, чтобы понять его ошибки. Намного труднее обучаться на примере успеха, ведь неудачи всегда нагляднее. Ничто не иллюстрирует масштаб личности Амундсена лучше, чем его способность противостоять гипнозу блестящих достижений своих предшественников. Ему хватило прозорливости разглядеть несчастье, маячившее в течение всего путешествия вокруг экспедиции Шеклтона. Это было главным уроком, который следовало усвоить.
Шеклтон пошел на огромный риск. Он сократил рацион до минимума. Промежуточные склады были слишком малы, слишком редки и слишком плохо помечены. Людям часто приходилось почти бежать, чтобы попасть к ним вовремя, а это было вопросом жизни или смерти. Амундсен сразу же отверг такой план как неприемлемый.
Из опыта Шеклтона он сделал вывод, что борьба за полюс должна стать лыжной гонкой, пусть и очень сложной. И действительно, Шеклтон позднее сам признавал это в своих лекциях. «Если бы мы взяли в путешествие на юг лыжи и научились ими пользоваться, как норвежцы, то, вероятнее всего, смогли бы достичь полюса», – сказал он.
Поэтому Амундсен, продолжая восхищаться Шеклтоном (лихим пиратом и ярким лидером), не желал воспроизводить его методы. Героическая борьба этого человека, которая предоставила столько поводов для размышлений, на самом деле была красноречивым предупреждением. С точки зрения оснащенности транспортом пример Шеклтона явственно показал, чего следует избегать. И не только потому, что, отправившись по ложному пути экспедиции на «Дискавери», он отказался от лыж ради пешего перехода и использования людей в качестве тягловой силы – метода, к тому моменту устаревшего и дискредитировавшего себя за пределами Англии, но в который раз ставшего основой для подвига. Собак взяли, но обращались с ними неправильно, не понимая их. Чем больше Амундсен изучал опыт Шеклтона, тем сильнее верил, что сам находится на правильном пути.
Проблемой, как всегда, были деньги. Опасения по поводу того, что Кук и Пири погубят его шансы на получение финансирования, скоро подтвердились. Меценаты отзывали свои вклады. Производители отменяли обещания бесплатных поставок. Лорд Нортклифф, предложивший пять тысяч фунтов стерлингов за права на публикацию о покорении полюса, теперь вообще не желал ничего платить – конечно, пребывая в уверенности, что имеет дело с планами экспедиции на Северный полюс. Амундсен оказался в шатком положении.
Он запросил у правительства на 25 тысяч крон больше для того,
